– Продолжайте, – подбодрил его Валера.
– Одним словом, он – мерзавец, – подытожил историк. – Мне с первого раза не понравился. Хотя изображал из себя интеллигента. Ловко втерся в доверие. – Егор вскочил и забегал по комнате. – А что все это значит? Почему здесь такой беспорядок?
– Утверждает, что его ограбили, – пояснил Валера. – Мол, дело рук воров.
– Ограбили? Да вот бумаги Пеликана! – закричал Олегов. – Лежат на письменном столе! – он подскочил к столу, схватил тетради Пеликана и победно потряс ими в воздухе.
– Неужели? – удивился Жданко.
– Конечно! Уж мне ли не знать!
– Как же так, гражданин Коломенцев? – обратился Валера к мукомолу. – Используете масонские штучки, пытаетесь обмануть правоохранительные органы. Теперь-то и я вижу. Двурушничество налицо. Давайте сюда тетради, Егор Александрович. – Он поднялся. – Оставляю вас, – многозначительно произнес Валера. – Пока! А вы? – обратился он к Олегову. – Остаетесь?
– Нет. Я, пожалуй, с вами.
– Вот и правильно. – Валера презрительно посмотрел на Коломенцева. – С этим гражданином, пожалуй, лучше не оставаться наедине, еще, чего доброго, придушит.
Игорь Степанович поднялся.
– Зря вы это делаете, – совершенно спокойно произнес он, обращаясь к Валере.
– Что именно?
– Зря забираете дневники. Ничего хорошего они вам не принесут.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, за нас, – иронически сказал Жданко, – подумайте лучше о себе.
И гости мукомола удалились.
Оставшись один, Коломенцев неожиданно полностью успокоился и даже развеселился.
– С глаз долой, из сердца вон, – произнес он вслух, имея в виду тетради Пеликана. Неожиданно все случившееся предстало перед ним совсем в другом свете. – Черт с ними! Пусть эти дураки потешатся. Историка, конечно, можно понять. Прямо он не сказал, но, судя по возбужденному виду и ожесточенному выражению лица, он наверняка знает, что произошло между мной и Людмилой. – Мукомол усмехнулся. – Его можно понять. Что касается этого рыжеволосого парня, то, несомненно, он суетится исключительно от нерастраченного служебного рвения. Ну и пусть себе суетится.
И, покумекав еще немного, Коломенцев, насвистывая, стал наводить порядок. Казалось, вместе с тетрадками исчезла и вся мутная пелена, которая окружала его последние несколько дней. Из памяти как будто выветрились воспоминания про общение с семейством Десантовых, попытка самоубийства, события на мосту, и только образ старика-рыболова засел где-то глубоко внутри сознания и время от времени беспокоил, словно гнилой зуб.
Между тем Жданко и Олегов бок о бок шли по улицам Тихореченска. Оба испытывали удовлетворение. Валера от того, что все-таки нашел проклятые тетрадки, а значит, выполнил задание, с которым его прислали в этот занюханный городок, и теперь можно со спокойной совестью отправляться домой, в Москву, а Егор со свойственной ему педантичностью думал, что восстановил справедливость и помог отдать важные документы по назначению. Именно так он трактовал свое появление в доме Коломенцева. О поведении жены он старался не вспоминать, хотя в подсознании то и дело вспыхивало гаденькое удовлетворение – сумел отплатить старому козлу. Никаких угрызений совести историк не испытывал. На подлость, а, по его мнению, Коломенцев совершил подлость, нужно было отвечать подлостью.
– По-немецки исписаны, – констатировал Валера, на ходу перелистывая тетрадки. – Ничего, разберемся. А вы их читали?
– Читал, – сообщил Олегов, – ерунда какая-то. Мистика. Про неких детей, которых во время войны вывезли из Праги. А почему тетрадям придается такое большое значение?
– Не могу вам точно сказать, – уклончиво ответил Валера. – Я всего лишь выполняю задание. Приказали добыть – добыл. А дальше пусть начальство решает.
– Естественно. И все же? – не отставал Олегов. – Что уж за дети такие? Этот тип Коломенцев что-то пытался мне рассказать. Я, честно говоря, ничего не понял. О каких-то близнецах. Фамилия их вроде Десантовы.
– Десантовы? – с интересом переспросил Жданко.
– Кажется, так. Да, именно. Среди книг, которые находились в сундучке вместе с тетрадями, имелись корешки денежных переводов на имя Десантовых. Видимо, Пеликан переводил небольшие суммы этим людям.
– А о Донских он вам не говорил?
– Нет, подобная фамилия не упоминалась. А это кто?
– Не имеет значения. Вы уж извините, Егор Александрович, что я на вас вначале поднапер. Служба такая. А вы, нужно сказать, здорово мне помогли. Без вашего участия я вряд ли получил бы тетрадки у этой старорежимной крысы. Коломенцева не мешало бы проверить как следует. Что? Как? Откуда? Думаю, доберемся и до него. Попозже. А вы не встречались с Десантовыми?
– К сожалению, нет. Да мне и ни к чему.
– Вот это верно. Еще раз спасибо за помощь.
На этом они расстались.
«А вовремя принесло этого малахольного историка», – размышлял Валера, направляясь в сторону гостиницы. Интересно, с чего это он вдруг заявился к Коломенцеву? Впрочем, какая разница, дневники у него. Валера потряс тетрадями, словно боялся, что они вот-вот исчезнут. Но тетради не исчезали. Валера ликовал. Все складывалось как нельзя удачно. Он вспомнил Елену. Красива, умна, богата. И он, Валера, без труда покорил роскошную женщину. А странный братец не в счет. Жалко покидать ее. А что делать? Настоящий чекист не должен давать волю чувствам. Однако почему не должен? Ведь имеет же он право на личную жизнь. К тому же не женат. А Елена? Она вполне подходит на роль жены. Очень даже подходит. Почему, собственно, и нет. Можно предложить ей поехать вместе с ним в Москву. Конечно, без брата-паралитика. Брат пускай остается здесь, вместе с нянькой. А это идея! Валера даже остановился, окрыленный возникающими перспективами. Правда, где они будут жить? В папиной двухкомнатной квартирке? Маловероятно. Но, возможно, если он женится, ему дадут отдельное жилье. Скорее всего так и будет. К тому же он неплохо справился с заданием, значит, можно ожидать поощрения.
Внезапно захотелось есть. Валера вспомнил, что утром даже не позавтракал. Он зашел в первую попавшуюся столовку, уселся за столик, дождался официантку, сделал заказ. Лениво ковыряя ложкой в тарелке с невкусным борщом, он искоса поглядывал по сторонам. Кругом сидели самые обычные люди. Они ели, выпивали, перебрасывались шутками или, напротив, были углублены в себя. Валера в душе издевался над ними: провинциалы, в подавляющем большинстве недотепы, вроде этого Олегова, если бы они только знали, кто сидит рядом. Но тихореченцы не догадывались, что рыжий парень с простоватым лицом на самом деле – солдат невидимого фронта, получивший ответственнейшее задание и выполняющий его, нужно сказать, неплохо.
Что-то еще недоделано? Что?! Ах да! Напомнил этот историк – Десантовы. Нужно бы к ним наведаться. Так сказать, для очистки совести. Взявшись за Донских, он совсем забыл о существовании Десантовых. А если возникнет вопрос о них? Вполне возможно. Ведь первоначально в деле фигурировали именно они. А он, Валера, так и не нашел времени, чтобы посетить семейство. Конечно, это в общем-то и без особой надобности. Тетради у него. Но нужно довести дело до конца. Сейчас он пообедает, зайдет в гостиницу, позвонит в Москву, а там уж отправится в гости.
Жданко так и поступил. Он вернулся в номер и тотчас же связался с руководством. Судя по тону, сообщению, что тетради Пеликана найдены, обрадовались. Он не стал детализировать свои похождения, сказал только, что отыскал Коломенцева и изъял у него дневники. Он так и сказал – «изъял». Теперь, сообщил Валера, он собирается навестить Десантовых, а уж потом выезжает в Москву, если, конечно, не последует других указаний.
Планы были одобрены, хотя ему было приказано обязательно позвонить после визита и доложить о ситуации.
Отлично, заключил Валера, им явно довольны, теперь нужно закрепить успех. Он вертел в руках тетради Пеликана. Оставить их в номере? Нет. Лучше взять с собой. Мало ли что.
Он уложил тетради в картонную канцелярскую папочку, сунул ее под мышку и отправился на встречу. Адрес ему был известен. Как он помнил, Екатерина Десантова работала в больнице. Допустим, она на работе, но дома все равно должен кто-то находиться. Что сказать? Да примерно то же самое, с чего начал у Донских. Полуправду: мол, разбирается в давнем деле. Полуправда, она надежнее.
Дверь долго не отворяли, наконец на пороге появилась молодая женщина с расстроенным лицом.
– Вам чего? – спросила она чуть раздраженно.
– Поговорить нужно, – с развившейся за последнее время наглостью сообщил Валера.
– Поговорить? – Она, казалось, не удивилась, посмотрела на него повнимательнее. – Вы кто такой?
– Я, собственно, сотрудник Комитета государственной безопасности, – нажимая на слово «государственной», заявил Жданко.
Женщина, похоже, чуть задумалась, потом распахнула дверь.
– Что ж, проходите.
Валера потоптался в прихожей.
– На кухню, – скомандовала женщина.
На кухне было чисто, из крана мерно капала вода, пахло почему-то лекарствами.
«Отчего это в домах медиков постоянно воняет больницей? – рассеянно подумал Валера, усаживаясь на табурет за кухонный стол. – Впрочем, не всегда. Вот у Донских, например, больницей не пахнет. Видно, все зависит от условий проживания». Он взглянул на хозяйку. Довольно приятное круглое лицо, светлые волосы, серые глаза. Тип «русская красавица». Конечно, его Елена много интереснее, но и эта ничего.
– Тебя как зовут? – спросила хозяйка.
– Валера, – сообщил он, даже не обратив внимания на фамильярное обращение с представителем столь серьезнейшей государственной структуры. Внезапно голова у него сильно закружилась, да так, что он чуть не свалился с табурета.
– Плохо стало? – участливо спросила хозяйка. – Ничего, сейчас пройдет. Выпей-ка, Валерик, водички, – она наполнила из-под крана стакан и протянула парню.
Жданко взял стакан, показавшийся необычайно холодным и тяжелым, стуча зубами о край, выпил ледяной воды и, казалось, пришел в себя. В голове стало странно легко и пусто. Ему показалось, что она сейчас отделится от тела и взлетит вверх, словно воздушный шарик.