Седов, морщась, достал пистолет и передернул затвор.
Теперь группа захвата шла значительно осторожнее. Через пять минут они вышли на берег озера.
– Ложись! – шепотом приказал старший.
Все трое залегли и стали внимательно наблюдать за тем, что происходит на берегу.
– Этот все читает, – сказал Олегов, имея в виду Коломенцева, – уже, наверное, целый час читает. Интересно, что?
– Тетрадку вроде, – неуверенно сказал Седов. Он достал из кармана плоский предмет, отдаленно напоминающий театральный бинокль, и приставил к глазам. – Точно, тетрадку какую-то…
– А второго не видать? – спросил старший.
– Вроде нет. Может, действительно за водкой ушел?
– Тогда он может выйти нам в спину. И у него твоя пушка, не забыл? Хорошо хоть другой пистолет тебе раздобыть успел.
– Да вот же он, – шепотом сказал Седов.
Из шалаша действительно вылез Валек и потянулся.
– Ну что, папаша?! – громко сказал он. – Обед бы нужно сварганить. Ты как, кашеварить умеешь?
Коломенцев, не отрываясь от чтения, что-то тихо ответил.
– Мало, что не хочешь, а нужно. Как без горячего? Загнемся здесь.
– Не загнетесь, – шепотом произнес «старшой», – не успеете. – Он поднял пистолет.
– Далековато, – с сомнением заметил Седов, – не попадешь.
– Н-да, – старший взглянул на своего товарища. – Ты, похоже, прав. А что делать?
– Нужно послать вперед этого, – Седов кивнул на Егора, – он их отвлечет, а мы подползем поближе…
– Точно, – одобрил старший. – Слышал? – спросил он у Егора. – Давай вперед! Выполняй!
– Я не пойду, – твердо сказал Олегов. – Вы же обещали. Я вас довел…
– Не разговаривать! – дуло пистолета уперлось в бок историку. – Поднимайся и шагай. Не бойсь, не заденем. Я метко бью.
Олегов неуверенно поднялся, не зная, как себя вести.
– Иди к ним, – зашипел старший, – скажи что-нибудь, поговори…
– Стоп, – сказал Седов, – еще кто-то появился. Рыбак какой-то. – Он перевел бинокль в сторону. – Точно, старик с удочками. Что делать будем, Жуков?
– Ах ты!.. – выругался Жуков. – Все не в масть. Ладно, двигай вперед, – сказал он Егору, – дело до конца довести нужно, а потом посмотрим. Иди, иди…
Егор, понурясь, двинулся к шалашу. Сзади он слышал шорохи и сопение, в высокой траве по-пластунски ползли солдаты невидимого фронта.
ГЛАВА 22
Вначале Коломенцев тяготился обществом своего спутника. Развязность, хамоватость, а главное – воспоминание о том, что еще совсем недавно Валек пытался убить его, выводили мукомола из себя, хотя он изо всех сил сдерживался. И только после того, как он выпил немного коньяка, душевное состояние стало входить в норму. Катин братец в общем-то оказался неплохим парнем. Правда, как подозревал Коломенцев, коньяк, скорее всего, был украден у историка вместе с тетрадью, но если бы тетрадь не попала к нему, он так бы и оставался в неведении. А тетрадь была очень интересна. Как только они проснулись, мукомол тотчас же взялся за ее изучение. И хотя Валек посмеивался над ним, мукомол не оставил своего занятия. Он автоматически сжевал какой-то бутерброд, запил его чаем из котелка и, не отрываясь, продолжал штудировать тетрадь. Теперь он уже не сомневался, перед ним недостающая часть дневника Пеликана, и, как видно, наиболее важная. Во всяком случае, для понимания всего происходящего.
Тетрадь оказалась советского производства, значит, записи в ней относились к последнему периоду жизни Пеликана.
Коломенцева очень интересовало, как тетрадь попала к Олегову и почему именно он должен был передать ее таинственному старику-рыболову. Но главный вопрос – у кого она находилась до сих пор? Ответ мог бы дать Чекмазов. Но когда они его встретят? Да и встретят ли вообще?
Но пока все эти вопросы отошли на второй план, уступив место содержанию тетради. Если Коломенцев правильно понимал, она являлась ключом всего дневника.
Без очков, с трудом разбирая немецкий текст, мукомол вчитывался в выцветшие строки.
Из дневника Пеликана
«…Если, конечно, он существует! Но ведь должен существовать где-то здесь в этих местах. Трижды мудрейший Зороастр, как свидетельствует Дион Хризостом, в поисках истины удалился далеко на север, на уединенную гору, куда обрушилось с небес великое пламя. Пламя истины? Почему именно на эту таинственную гору? Потому что на ней растет Мировое древо. Мировое древо, как известно, объединяет три мира: нижний – темный мир, средний – мир людей и верхний мир – мир богов. Место, где растет Мировое древо, и есть Пуп Земли. Возле корней бьет волшебный источник бессмертия, откуда проистекает хаома. Испивший хаомы соответственно и сам становится бессмертным. Это легенда, а на деле? Существовал центр тогдашней ойкумены. Это безусловно. Кстати. А таинственная гора Монсальват, где укрыт Грааль? Не идет ли речь об одном и том же? Но почему здесь? Ведь это место отстоит за тысячи километров от Ирана, где учил и творил Зороастр? Да и от Западной Европы, где развертывается действие всех легенд о Граале, не меньше. Однако если отбросить домыслы и россказни, то почему бы и нет? Зороастр, как утверждают легенды, пришел с севера и ушел на север. Здесь он попробовал хаому – напиток бессмертия. Что это, собственно, за хаома? Возможно, какой-то галлюциноген. Не та ли настойка мухоморов, которой опьянялись викинги и под действием которой становились берсерками – неустрашимыми, беспощадными воинами? Мухоморы здесь растут в избытке, но и что из этого следует? Эти ядовитые грибы произрастают повсюду.
Однако имеются и другие доказательства. Почему средневековые алхимики и маги стремились попасть именно в эти места? За примерами далеко ходить не нужно. Джон Ди, Агриппа Трисмегистр, а из более поздних Сен-Жермен и Калиостро. Особенно Сен-Жермен. Этот невероятный граф постоянно проявляет интерес к России. Он появляется в Петербурге накануне воцарения Екатерины Великой. По некоторым сведениям, способствует ее восхождению на престол. Интересно, как способствует? Или участвует в заговоре против императора Петра Третьего? Все совершенно запутано. Так или иначе, он требует подорожной до Тихореченска, но не получает ее. Опять загадка. Если он близок к Екатерине, почему же получает «от ворот поворот»? Что-то тут не так. Когда в России появляются розенкрейцеры? По-видимому, в царствование Елизаветы. Правда, документально отсчет можно с достоверностью вести только с момента прибытия в Петербург барона Шварца. Остальное, суть, не ясно. Шварц прибывает уже в конце правления Екатерины Великой. А Сен-Жермен? Тот значительно раньше. Зачем ему Тихореченск? Что он тут ищет?
Сен-Жермен как будто умер где-то в Померании в конце восемнадцатого века. Как будто? Так умер или нет? Ведь его встречали и позже. Престарелая мадам Жанлис встретила его на Венском конгрессе в 1815 году, и она утверждала, что граф выглядел точно так же, как и пятьдесят лет назад. Появлялся Сен-Жермен и позже. Последний раз его видели перед Второй мировой войной в Париже. Но возможно ли это? Поневоле напрашивается аналогия Сен-Жермена с Агасфером. Кстати, не раз высказывались предположения, что Сен-Жермен и Вечный Жид – одно лицо».
Коломенцев отложил тетрадь в сторону.
Этот скачущий стиль, перепрыгивание с одной темы на другую сбивают с толку. Не совсем ясно, что желает сказать автор, хотя, конечно, пишет для себя, поэтому его ассоциативная цепочка понятна только ему одному, однако некоторые вещи как будто доступны. Например, Сен-Жермен. Действительно, кто таков таинственный граф? Португальский еврей, неаполитанский дворянин? Пеликан прав в том смысле, что еще современники предполагали тождество между Сен-Жерменом и Агасфером. Но попробуем проанализировать цепочку, которую выстраивает Пеликан. Зороастр – Грааль – Сен-Жермен. Зороастр, испив таинственный напиток хаома, обрел бессмертие. Согласно средневековой легенде, испив из чаши Грааль, праведник становится бессмертным; и последний персонаж, Сен-Жермен, всегда утверждал, что он живет второе тысячелетие. Во всех трех случаях речь идет о бессмертии.
Пеликан утверждает, что где-то в этих местах находится Пуп Земли. То есть центр? Одно ли это и то же? Вычерчивая карты ойкумены, древние географы считали центром мира центр круга, в который была вписана карта. На некоторых картах эта точка так и обозначена – «Пуп Земли». Обычно он находился где-то в Тартарии. Но Тартария не имела четко очерченных границ. Другие сведения? Арабский путешественник Ибн-Фадлан в десятом веке путешествовал по бескрайним просторам Тартарии. Он пишет, что где-то посередине между Русью и Хазарией находится дерево жизни, у подножия которого есть источник бессмертия. Очень похоже на рассуждения Пеликана.
Вернемся к дневнику.
«В основе всех легенд и сказаний, связанных с этими местами, лежит мысль, что здесь находится Нечто. Что такое это «Нечто»? Мне неизвестно, зачем привезены сюда дети, но они привезены именно сюда. Может быть, они должны соприкоснуться с этим «Нечто»? Активизировать его? Привести механизм в действие? Какой механизм? Когда это случится?..»
В момент, когда Коломенцев дошел до этих строчек, он вдруг услышал:
– Эй, товарищи!
Мукомол поднял голову. К шалашу направлялся… Олегов.
«А этого откуда черт принес?» – досадливо подумал мукомол.
– Погодите, товарищи, – поспешно произнес Олегов. Валек удивленно воззрился на историка.
– Что за кадр?
– Ложитесь! – заорали где-то совсем рядом. Коломенцев недоуменно повернул голову. Метрах в двадцати он увидел какую-то фигуру. Фигура отчаянно махала руками, показывая на землю. Фигура казалась смутно знакомой. «Да это же Чекмазов, – вспомнил мукомол, – его-то нам и нужно». Он приветственно поднял руку, и в это самое время хлопнул выстрел. Пуля свистнула возле самого уха, и Коломенцев, мгновенно оценив ситуацию, распластался возле пенька, на котором до сих пор сидел.
Выстрелов больше не было слышно. Коломенцев осторожно повернул голову в сторону Валька. Тот лежал совершенно на виду, и если Коломенцева хоть немного прикрывал массивный пень, то Валек оказался словно на ладони. Видно, он и сам это понял, потому что мгновенно перекатился под защиту шалаша.