– Именно так.
– Так что это была за реликвия? – нетерпеливо спросила Марго, поглядывая на часы.
– Как? Вы до сих пор не догадались? – Аспирант смотрел на них удивленно и недоверчиво. – Вы когда-нибудь слышали о Туринской плащанице?
– Конечно, – кивнула Марго. – Это ткань, в которую завернули Христа после снятия его с креста. На ней остался отпечаток его тела, похожий на негатив фотопленки. Его лицо, фигура. Природа этого изображения до сих пор неизвестна.
– Правильно, – кивнул Солнцев. – Так вот, Туринская плащаница – это плащаница смерти. А теперь представьте, что существует другая плащаница – плащаница жизни. Ну? Поняли, о чем я?
Марго прищурила карие глаза.
– Не совсем.
– Но ведь это же очевидно! – улыбнулся, глядя на нее, Солнцев. – Тихомиров дал вам не подсказку, он дал вам прямой ответ на все ваши вопросы. Вы же сами говорили мне о символах. Крест и…
– Солнце, – нетерпеливо подсказала Марго. – Оно же – звезда. И что дальше?
Аспирант досадливо поморщился.
– Вы так и не поняли. Этот символ – не солнце. Не звезда. Это всего-навсего…
– Роза, – сказал вдруг дьякон.
Аспирант посмотрел на него одобрительно.
– Какая роза? – обескураженно спросила Марго, переводя взгляд с аспиранта на дьякона и обратно. – При чем тут роза? О чем вы вообще говорите?
– О книге Александра Блока, которую Тихомиров прислал доктору Бергу, – спокойно ответил дьякон. – «Роза и Крест». Мы с вами совершенно не обратили внимания на ее название.
Марго снова посмотрела на Солнцева.
– Он прав? – тихо спросила она.
Аспирант улыбнулся и кивнул:
– Абсолютно!
– Но какая связь между розой и христианством?
– Связь прямая, – ответил дьякон. – В «Арабском Евангелии детства» есть рассказ о том, как Мария развесила на засохшем кусте роз пеленки младенца Иисуса. И засохший куст тут же расцвел.
– Постойте… Погодите… – Марго наморщила лоб. – Туринская плащаница – это плащаница смерти, поскольку в нее завернули Христа сразу после снятия его с креста. Это значит, что плащаница жизни…
– Тот самый кусок материи, в который младенца Иисуса завернули сразу после рождения, – сказал, улыбаясь, аспирант. – Пеленка. Простая детская пеленка.
– С ума сойти! – ахнула Марго.
– Это еще не все, – сказал Солнцев, довольный реакцией Марго. – Вот, послушайте-ка. «Случилось же так, что когда родился Иисус, пришли вдруг с востока волхвы. Поклонились они младенцу Христу и дары свои поднесли. Взяла тогда Мария одну из пелен Его и на память им подарила».
Марго в некотором изумлении смотрела на аспиранта, стараясь переварить только что услышанное. Затем снова обратилась к дьякону:
– Он и сейчас не врет? – поинтересовалась она.
Отец Андрей покачал головой:
– Нет. Он процитировал апокрифическое Евангелие от Фомы. Там дальше рассказывается о том, как волхвы принесли пеленку Иисуса домой и показали ее людям.
– Совершенно верно, – поддакнул Солнцев. – А чтобы доказать ее божественное происхождение, бросили ее в огонь. «Когда же погас огонь, вынули пелену такой, как прежде была, будто вовсе огонь ее не касался».
– Так вот какую реликвию берегли «хранители», – тихо и взволнованно сказала Марго.
Аспирант кивнул.
– Да. Пелена – это не просто кусок материи. Это доказательство божественной природы Христа. Как известно, апостол Павел излечивал людей от смертельных болезней полой своего плаща. Представьте, на какие чудеса способна эта маленькая тряпица.
– И вы действительно верите в ее существование?
– Верю или не верю – какая разница? – с небрежной усмешкой ответил Солнцев. – Я все равно никогда ее не увижу. И тем более не попробую на зуб. Хранители тысячу лет берегут свою реликвию как зеницу ока. И если уж воины «Ордена Люцифера» не смогли ее заполучить, то мне и подавно не светит.
Аспирант сплюнул на пол коричневую табачную слюну. Вытер рот ладонью и снова заговорил:
– Кстати, профессор Тихомиров как-то рассказывал мне, что «хранителей» можно узнать по татуировкам на предплечьях. Если не ошибаюсь, на левом предплечье у них – звезда, на правом – крест. Это своего рода напоминание о том времени, когда пелена попала в руки русских делегатов. Тысяча пятьдесят четвертый год – год звезды и креста.
В приемный покой, скрипнув дверью, вошел санитар. Аспирант вздрогнул и испуганно на него уставился.
– Ну все, ребята, пора, – сказал санитар. Он подошел к Солнцеву и положил ему на плечо широкую ладонь с толстыми красными пальцами. – Вставайте, ваше величество.
– Мы еще не закончили, – небрежно сказал ему Солнцев. – Отправляйся в свою комнату, смерд! И не показывайся, пока я тебя не позову!
– Как скажете, ваше величество.
Санитар грубо схватил Солнцева за тощее плечо и одним рывком поставил его на ноги.
– Постойте! – окликнула его Марго. – Я мало вам заплатила? Возьмите вот… – Она протянула ему еще одну купюру.
Санитар презрительно посмотрел на деньги и сказал:
– Уберите это, дамочка. Если через пять минут пациент не будет в палате, меня уволят. Да и ему придется несладко, вы уж мне поверьте.
– Но вы не можете его вот так увести.
– Ошибаетесь, дамочка. Могу, еще как могу.
– Поди прочь, смерд! – гневно крикнул на санитара Солнцев и топнул ногой.
Санитар влепил ему затрещину и насмешливо произнес:
– Шевелите ногами, ваше величество, пока есть чем шевелить.
Он потащил аспиранта к двери. Марго вскочила с кресла:
– Солнцев! О чем вы не успели сказать? О каком символе вы говорили?
Дверь распахнулась и захлопнулась за Солнцевым и страшным санитаром. Однако тут же снова приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалась красная физиономия санитара.
– Если не хотите проблем, покиньте помещение, – сухо сказал он. – И чем быстрее, тем лучше. И не вздумайте никому рассказывать про деньги. Иначе…
– Иначе что? – с вызовом спросила Марго.
– Иначе я сверну вашему сумасшедшему братцу шею. И спишу это на несчастный случай.
Дверь опять закрылась, на этот раз окончательно и бесповоротно.
Марго была возбуждена. Она разглагольствовала громким голосом, размахивая сигаретой и совершенно забыв про остывающий кофе.
– Итак, тысячу лет назад русские делегаты получили в дар от патриарха Керуллария пеленку Христа! – с жаром говорила Марго. – А они привезли ее в Россию. Звучит как бред, вы не находите?
– С точки зрения атеиста, все на свете является бредом, – спокойно заметил дьякон. – Даже само существование человека на земле.
– А с точки зрения верующего?
– С точки зрения верующего, на земле возможны чудеса. А чудеса, как известно, не считаются ни с законами физики, ни с установленной историками летописью человечества. Ибо любое научное знание относительно и заведомо содержит в себе ошибки, просчеты и неточности.
– И вы правда верите, что пелена Христа здесь, в России?
Отец Андрей пожал плечами:
– Профессор Тихомиров в это верил. А что касается меня, то я вполне могу это допустить.
– Но где она может быть? Как нам ее найти?
– Боюсь, что у меня нет ответов на эти вопросы, – ответил дьякон.
– Тогда что мы будем делать дальше?
Дьякон задумчиво посмотрел на осунувшееся, бледное лицо Марго и сказал:
– Для начала вам бы не мешало немного отдохнуть.
– К черту отдых! – вспылила Марго. – Если я не раскручу это дело и не докопаюсь до правды, нукеры Аслана разрежут меня на куски!
– Ну, этого я не допущу, – спокойно сказал отец Андрей. – К тому же у вас есть в запасе еще несколько дней. – Дьякон сделал глоток кофе и добавил: – Мы взяли след и долго по нему шли. Теперь мы знаем, чей это след и что именно мы ищем. Это немало.
– Но мы потеряли этот след. Дальше он никуда не ведет.
Отец Андрей обхватил смуглыми пальцами подбородок и нахмурил брови.
– Раз уж мы воспользовались аналогией с охотой, – задумчиво сказал он, – то и поступать будем как охотники. Что делают охотники, когда теряют след?
– И что же делают охотники?
– Они возвращаются на исходное место и начинают все сначала.
– Вы уверены?
– Не совсем. Но мы с вами поступим именно так. Вернемся в квартиру Тихомирова и еще раз тщательно ее осмотрим. Теперь мы точно знаем, что ищем, и будем внимательнее в наших поисках.
– Но оперативники там все уже перерыли, – возразила Марго. – Вероятность найти что-то после них ничтожна. И еще вопрос: как мы туда попадем? У нас ведь нет ключей.
– Предоставьте это мне, – загадочно ответил отец Андрей. Он посмотрел на часы: – Встречаемся через полтора часа во дворе дома, где жил Тихомиров.
– А что я буду делать эти полтора часа?
Отец Андрей пожал плечами.
– Придумайте что-нибудь. Походите по магазинам. Или просто посидите тут, полистайте журналы. – Он кивнул в сторону стеллажей с журналами и книгами.
– Легко вам говорить. А если меня кто-нибудь узнает и сдаст в милицию?
– Не узнает. На фотографиях, которые показывают по телевизору, у вас совсем другая прическа.
– Но лицо-то то же, – возразила Марго.
– К счастью, да, – улыбнулся дьякон. – Но с этой прической вы совершенно неузнаваемы.
– А если все-таки меня арестуют? – настаивала Марго.
Дьякон развел руками.
– Ну, значит, такова Божья воля. Главное, ничего не рассказывайте о нашем плане, а я сделаю все, чтобы вас вытащить. Держите деньги – расплатитесь с официантом, когда будете уходить. Да, и еще – купите где-нибудь фонарик; боюсь, у меня не хватит на это времени.
Всучив Марго несколько купюр, дьякон встал из-за стола, махнул ей на прощание рукой и быстрой походкой направился к выходу.
Двор был освещен одним-единственным фонарем, бросающим желтый, тусклый конус света на мокрую дорогу и деревянную скамейку. Марго заметила высокую фигуру дьякона издалека. Он стоял возле скамейки и курил, поглядывая по сторонам. Завидев журналистку, отец Андрей отшвырнул окурок и двинулся ей навстречу.