Рис. 87. Миниатюра демонстрирует «Сад любви», коррелирующий с Венерой, характеризующей индивидов, подверженных страстям и непомерной влюблённости. Атрибуты утех аналогичны образам греха похоти у Иеронима. Ок. 1481 г. Ms. C 101, fol. 12v. Zentralbibliothek, Zürich.
Астрономия с астрологией, как и химия с алхимией, в Средние века и в раннее Новое время – неразрывны и неразделимы, они представляют единую дисциплину, монолитную область знания. Для образованного средневекового человека влияние динамики небесных тел на жизнь людей было непреложной догмой, довольно очевидным, естественным, закономерным и предсказуемым явлением. Ученые этой эпохи анализировали жизнь горних сфер, рассуждая о влияниях планет на темперамент, профессию и т. п., споря о правомерности использования информации о движении светил для предсказания будущего и оправдания человеческих поступков или исторических фактов. Так или иначе все астрологические аргументы «за» или «против» зиждились на фундаменте всеобщей веры в зависимость судьбы Земли и каждого человека от величавого хода звёзд. Вместе с тем воззрения средневековых любителей «планетных книг» помещали Землю в центр вселенной: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн, иные светила и райские сферы вращались вокруг неё. Астрологические, как и многие другие, представления входили в органичную коалицию с представлениями религиозными: космос был сотворён и введён в эксплуатацию Богом, а потому согласно Его могущественной воле планеты оказывают всестороннее воздействие на земную жизнь.
Солнце зримо влияет на растительный мир: солнечная активность прямо связана с расцветом царства флоры, а солнечное тепло очевиднейшим образом исполнило ключевую роль в появлении жизни. Также человек давно приметил влияние Луны на приливы. Исходя из этого уже мог состояться вывод, что и другие планеты оказывают воздействие, пусть и не такое значительное, как тела более крупные для невооружённого человеческого глаза. Влияние планет было понято как «стихийное», а та или иная стихия (вода, воздух, земля, огонь) связывалась с конкретным человеческим темпераментом, поэтому считалось, что различные конфигурации планет проявляются в характерах и внешности людей. К примеру, люди с внешностью холодной и сухой, тихого нрава и со склонностью к замкнутости связывались со стихией земли и меланхоличным темпераментом. Они могли ожидать определённых физических недостатков (проказа или геморрой), а также имели специфические психологические черты и характеристики: для меланхолика – печаль, отчаяние, подозрение и т. д. Облик человека и его внутренний мир отражали друг друга непосредственно, напрямую: психологические факторы были прямым результатом внешности человека. Планетой меланхоликов считался Сатурн.
Рис. 88. Аллегория меланхолии изображает уныние и леность духа. Deutsche Kalendar, 1498. Morgan Library, New York.
Рис. 89. У Босха иконография одного из смертных грехов, – уныния, – вызывает ассоциации с меланхолическим типом человеческого характера, сформировавшегося под знаком Сатурна. Меланхоличная физиогномика также изображена у героя «Извлечена камня глупости», святого Иоанна в пустыне и святого Антония.
Таро, азарт и страсть
В аду «Сада земных наслаждений» развратных любителей страстей и азарта ожидает расплата за картёжные игры (глава 6, рис. 48). Неудивительно, что практически все нравоучительные произведения осуждают карточную игру. В этих текстах, однако, не упоминается Таро – новая карточная система, современная Босху, – она возникла за несколько десятилетий до его рождения.
Самое раннее упоминание об игральных картах в герцогстве Брабант связано с придворным домом Люксембурга. Учётная книга Карла IV (король Германии, Чехии и император Священной Римской империи с 1355 года) упоминает празднества в Брюсселе 1379 года, когда помимо прочих развлечений играли в карты. В новомодном увеселении принимал участие сводный брат Карла IV, а также герцог Брабанта Вацлав, первый герцог Люксембургский (и жена Иоанна Брабантская). Более того, в 1392 году Карл велел создать, вероятно, высокохудожественную колоду игральных карт, хотя не известно, каких именно: обыкновенных или Таро. Сохранившиеся же колоды Таро связаны с Италией, откуда родом и сама игра.
В чём же специфика? Таро состоит из обычных игральных карт, таких как бридж или кастаста, с добавлением нескольких специфических. Колода состоит из 78 карт, 56 из них называются Малый Аркан (Маленькие Секреты), они делятся на 4 масти (как игральные карты), каждая из которых состоит из 14 карт. Остальные 22 карты называются «Большой Аркан» (Большие Секреты), также известные как «Триумфы».
Помимо этого, поэтическая аура сложилась вокруг происхождения Таро, ассоциировавшихся с книгой сонетов к Лауре знаменитого Франческо Петрарки: его книга «I Trionfi», можно перевести и «Триумфы», и как «Старшие Арканы». В сонетах Петрарки присутствует ряд аллегорических персонажей, каждый из которых боролся и с триумфом побеждал предшественника. Игровой и состязательный мотив «фарта», один из наиболее популярных в Италии эпохи Возрождения, отобразился во многих картинах того периода.
Астрология, алхимия и мифология – источники формирования образов карт Таро, между иконографией которых и некоторыми работами Босха возможно провести вольные параллели. Видимо, то и другое формировалось под влиянием общих источников.
В системе карт Таро, как и в творчестве Босха, особое место занимает Дурак, – а это самая непредсказуемая карта, статус и сила которой зависят от расклада, от случайного контекста, от сложившейся конфигурации карт.
Дурак/Путник также понимался как символ Времени – астрологическое «дитя Сатурна», в другом контексте как паломник «Геракл на перекрёстке» и как «новое начало», – блудный сын. Все эти значения относятся как к карте, так и к картинам Босха, изображающим путника. Дурак же в сочетании с алхимическим уроборосом значит путешествие без начала и конца. Современный потомок «Дурака» в картах – «Весёлый джокер», «дикая карта», которая в современных играх может заменить любой цвет или любую масть, сохраняя первоначальное значение «непредсказуемой карты».
Иконография марсельских Таро (пришедшая из Италии) в основном неизменна уже на протяжении 500 лет, – яркий пример устойчивых традиций в игральных картах, когда сохраняются оригинальные иллюстрации в течение долгого времени. Благодаря этому Таро XVII в. дают нам возможность понять иконографию карт XVI в.
Рис. 90 а, б. Путник на закрытых створках триптиха «Воз сена» и аналогичный путник на фрагменте несохранившегося триптиха «Пилигримаж по земной жизни» (подробнее в главе 5). Персонаж, облачённый в ветхое одеяние и специфический головной убор, идёт по мосту или по тропинке на фоне сельского пейзажа, неся за плечами короб и отмахиваясь от надоедливой свирепой собаки посохом странника. Те же самые элементы складываются в схожую композицию на карте Таро, изображающей и означающей Дурака (рис. 91).
Рис. 91. Дурак/Путник из коллекции таро Висконти-Сфорца XV в., Жана Додаля, 1701 г., и из колоды Ванденборре, 1780 г.
Рис. 92 а, б. Образ времени на картах Таро Таусо Висконти-Сфорца, ок. 1450 г. И «Святой Антоний» Иеронима Босха или его мастерской.
Путник со створок «Воза сена» идёт мимо черепа и костей, – аллегорий кончины жизненного пути. В Таро же ближайшей темой, связанной с фигурой Дурака, является Смерть. На картине «Смерть скупца» (также фрагмент из «Пилигримажа по земной жизни») как и на карте из собрания Таусо Висконти-Сфорца «костлявая» изображена не со знакомой каждому и более традиционной косой или серпом, но со стрелою в руке. На первом плане у Босха скупец чахнет над открытым сундуком, полном злата и ценного добра вех мастей: этот образ перекликается с другой сильной картой Таро – Жонглёром (Волшебником или Ремесленником). На столе перед карточным Жонглёром лежат те же самые предметы, что и в сундуке скупца на картине Босха: нож (меч – пики), монеты (печати – бубны), чаши (чашки – черви), и четвёртый объект – посох (волшебная палочка или жезл – трефы).
Тема времени и планеты Сатурн представлена как и у Босха в иконографии святого Антония, так в образе Отшельника на карте Таро. Т-образный крест Антония, его посох и посох Отшельника могут быть указаниями на идею времени (лат. Tempus). Задумчивый, меланхоличный, медитативный и философический облик обоих свидетельствует не столько о заимствованиях, сколь об общих иконографических истоках.
Отшельник и Антоний показаны в контексте и каноне астрологической иконографии «детей Сатурна». Время имеет священный статус, оно сродни божественному откровению, приоткрывающему завесу будущего, вероятно, поэтому песочные часы преобразовались в фонарь на более поздник картах и в изображениях Антония. Сатурн (имеющий прообраз у древних греков в фигуре Хроноса – непосредственно бога времени) сообразно преданию мифа поглощал своих детей, восставших против него. Время, пожирающее, уничтожающее собственное потомство, – блестящая метафора «прекращения всего, что имеет начало». Другим известным классическим пожирателем плоти и души для Средневековья является Сатана. Например, сам дьявол в образе человекоподобной птицы поглощает и переваривает грешников в одной из сцен адской створки «Сада земных наслаждений» Босха (глава 6, рис. 45).
Карта Отшельника (времени, Сатурна) указывает на связь не только с Дьяволом, но и со Смертью – другой значительной картой Таро. В аллегорическом ключе Смерть часто изображается с песочными часами, указующими на скоротечность земной жизни. Такое же напоминание о смерти (традиционное «memento mori») обнаруживается и в нравственных посланиях Иеронима Босха.
Карнавальные представления, процессии, травестийные шествия, – одна из шести тем, разработанных в поэтической форме Франческо Петраркой. Удивительным образом глава «Триумф смерти» из аллегорико-дидактической поэмы Петрарки «Триумфы» связана с картами Таро: в ней упоминаются Император и Папа Римский, победившие Смерть. Как и в картах Таро, так и в изображении «триумфальной процессии» Иеронимова триптиха «Воз сена» Смерть торжествует над всеми людьми вне зависимости от их социального статуса. Однако для мистиков или для алхимиков, как и для Иеронима, Смерть на символическом уровне и в мистическом аспекте кодировала Смерть Христа, означающую Воскресение, возрождение в духе и вечную жизнь. Подобная концепция бытовала в алхимических рукописях, которые были доступны в то время, когда создавались и карты Таро (конец XIV – начало XV века).