Журнал Survival писал: «Несмотря на утверждения в обратном, Россия гораздо ближе к тому, чтобы иметь нужные ей Вооруженные силы, чем часто предполагалось… Пора отказаться от гиперболы о российском военном ослаблении или упадке»[521].
Главный редактор журнала Moscow Defense Brief Михаил Барабанов считает, что «общий замысел российской военной реформы 2008 года всецело оправдался — руководство России получило в руки достаточно эффективную военную силу постоянной готовности, способную к масштабным действиям на постсоветском пространстве без проведения мобилизационных мероприятий и без особого доукомплектования». Ахиллесовой пятой остаются вопросы, связанные с большим значением призывного контингента с кратким временем службы и недостаточным количеством контрактников[522]. Во многом с целью решения этой проблемы в 2015 году было принято решение о заметном увеличении количества военных кафедр в вузах[523].
По своей совокупной военной мощи Россия сегодня занимает второе место на планете, уступая только Соединенным Штатам. Россия занимает второе место и на мировом рынке вооружений. На нашу страну приходится 27 % мирового военного экспорта (США — 29 %, Германии — 9 %, Франции — 8 %). Российскую технику и системы вооружения закупают 55 государств, а военно-техническое сотрудничество осуществляется более чем с 80 государствами мира[524].
В начале 2012 года создано киберкомандование ВС. Координация усилий по обеспечению кибербезопасности возложена на спецслужбы — в первую очередь, ФСБ. 15 января 2013 года Путин подписал указ о создании государственной системы обнаружения, предупреждения и ликвидации последствий компьютерных атак на информационные ресурсы страны. Масштабы проблемы велики: только на сайты президента, Госдумы и Совета Федерации ежедневно осуществляется до 10 тысяч атак[525].
Конец истории отменяется
В Москве исходят из того, что в мире происходят серьезные трансформации. «Уже нет сомнений в том, что с окончанием холодной войны завершился наиболее длительный этап мирового развития — 400–500 лет, в течение которых в мире доминировала европейская цивилизация, — писал в 2008 году глава российского МИДа Сергей Лавров. — Есть два принципиальных подхода к оценке того, в чем состоит содержание нового этапа в развитии человечества. Первый — мир через принятие западных ценностей постепенно должен становиться Большим Западом. Это своего рода вариант «конца истории». Другой подход — и его разделяем мы — заключается в том, что конкуренция приобретает подлинно глобальный характер и цивилизационное измерение. То есть предметом конкуренции становятся в том числе ценностные ориентиры и модели развития»[526].
В Кремле полагают, что Россия — одна из тех немногих стран в мире, которые способны и будут вести собственную внешнеполитическую игру, выступать самостоятельным центром силы, сохраняющим суверенитет во внутренних и международных делах. Потенциал для этого есть: постоянное членство в Совете Безопасности ООН, Россия — единственная евротихоокеанская держава, энергетическая, ядерная, космическая, ресурсная сверхдержава, внесшая немалый вклад в развитие мировой цивилизации на протяжении последнего тысячелетия. Россия сохранила немалые внутренние институциональные ресурсы, основанные на высоком профессионализме Министерства иностранных дел, внешней разведки, экспертно-аналитического сообщества, способного мыслить глобальными категориями.
Путин в предвыборной статье 2012 года утверждал, что Россия практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Так будет и впредь. Более того, я убежден, что безопасность в мире можно обеспечить только вместе с Россией, а не пытаясь «задвинуть» ее, ослабить ее геополитические позиции, нанести ущерб обороноспособности[527].
Все большее место в российской внешней политике занимает коллективная дипломатия. РФ выступает за реформу Организации Объединенных Наций, позволяющую продвинуться к созданию механизма глобального управления на базе ООН. Москва признает право каждого государства на суверенное, свободное от внешнего вмешательства развитие, выступает за укрепление правовых основ международных отношений, выступает за соблюдение норм международного права (rule of international law).
Полицентричность современного мира предполагает многовекторную внешнюю политику — позитивную повестку дня в отношениях со всеми центрами силы и регионами. В системе региональных приоритетов впереди страны СНГ и Европейского союза, далее следует Азиатско-Тихоокеанский регион, потом США, НАТО и другие евро-атлантические структуры, страны Латинской Америки и Африки.
Скоропостижность развала СССР сделала собирание его кусков делом исключительно сложным. СНГ стал ареной столкновения интересов России и Запада. У России с западными странами диаметрально противоположное определение успеха политики в отношении стран СНГ. Для России успех — это усиление интеграционных связей, сближение с соседями, укрепление сотрудничества. Для Запада, наоборот, — дистанцирование новых независимых государств от России, переориентация на внешние для СНГ центры силы с целью предотвратить «возрождение российской империи».
Содружество хоронят все годы его существования. Тем не менее, как подчеркивал Владимир Путин, «именно опыт СНГ позволил нам запустить многоуровневую и разноскоростную интеграцию на постсоветском пространстве, создать такие востребованные форматы, как Союзное государство России и Белоруссии, Организация договора о коллективной безопасности, Евразийское экономическое сообщество, Таможенный союз и, наконец, Единое экономическое пространство»[528]. Конечная цель в СНГ — формирование единого экономического пространства совместного развития на территории Евразии. В 2010 году вступил в силу Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии.
27 ноября 2009 года в Минске лидеры тройки приняли решение о переходе к более высокой форме интеграции — Единому экономическому пространству (ЕЭП), а с начала 2015 года функционирует Евразийский экономический союз, куда входят, помимо тройки, Армения и Киргизия. В условиях нарастания угрозы для южных рубежей Содружества возрастает значение деятельности Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Его Коллективные силы оперативного реагирования в 2015 провели серию учений, отрабатывая отпор возможному прорыву исламистов в Центральную Азию[529].
С точки зрения России Запад — важный и неизбежный партнер. Его отношение к России мало изменилось за последние пять веков. Но Запад не един. Евросоюз состоит из «старой Европы», более настроенной на диалог с Россией, и «новой», в большей степени сохраняющей антироссийские фобии. «Старая Европа» делится на Южную — менее русофобскую, и Северную. «Новая Европа» также многолика: одно дело — Прибалтийские государства, другое — Кипр, Греция, Словакия, где Россия антипатии не вызывает.
Запад заполнял образовавшийся после исчезновения СССР и соцсистемы геополитический вакуум, воспринимая Россию как побежденную державу, которая способна протестовать, но не более. Поднимающаяся Россия Путина, которая воспринимается как авторитарная страна, занимающая самостоятельную линию по всем вопросам мировой политики, часто не совпадающую с западной, представляется растущим вызовом. Даже в тех книгах и статьях, в которых уже с западной стороны предлагались идеи подключения России к общему евро-атлантическому пространству, проводилась мысль, что на интеграцию с Западом может рассчитывать другая, не сегодняшняя Россия — без Владимира Путина, полностью открытая для зарубежного капитала, занимающая солидарную с Западом позиции по ключевым международным вопросам.
Главный недостаток ситуации, при которой НАТО стала европейской системой безопасности, с российской точки зрения очевиден: мы в него не входим. В принципе, симпатия к военному блоку, к которому не принадлежишь — извращение. Особенно если этот блок — самый сильный в мире и приближается к границам России, несмотря на годы отчаянных возражений. В оперативном военном планировании НАТО Россия продолжает оставаться противником, и она остается в коротком списке целей для ядерной или кибернетической атаки и рассматривается «в качестве основного «объекта» ядерного сдерживания»[530].
Основополагающий акт Россия — НАТО не делал Россию частью евро-атлантической системы, поскольку ее роль ограничена лишь необязывающими консультациями. Август 2008 года и украинский кризис — хорошая иллюстрация: механизм, созданный для разрешения кризисов, именно в период кризиса замораживался западной стороной. Членство России в НАТО — из области фантастики, не более вероятно оно и в Европейском союзе. Россия не интегрируема в НАТО и Европейский союз. Россия для них слишком большая и слишком русская. И разве Москву кто-то туда приглашал?
Между тем Путин ставил высокую планку отношений с ЕС: «Россия — неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации»[531]. Указ о мерах по реализации внешнеполитического курса от 7 мая 2012 года предлагал в отношениях с Европейским союзом добиваться «стратегической цели — создания единого экономического и человеческого пространства от Атлантического до Тихого океана»[532].
Сотрудничество России и ЕС не отличалось особым динамизмом, если не считать объема торговли. Главный документ, определяющий отношения с ЕС — Соглашение о партнерстве и сотрудничестве (стандартное непреференциальное соглашение — самый низкий уровень сотрудничества ЕС с кем-либо) — истек в 2008 году. Переговоры о новом долгое время блокировались Польшей, недовольной российским запретом на ввоз индийского мяса через ее территорию по санитарным квотам ЕС, а затем превратились в бесконечные.