Причем это мало зависело от политической системы. В Индии сосуществуют Вестминистерская парламентская модель и кастовая система, в Шри-Ланке — буддийская государственность и демократия; в Малайзии — особая роль ислама и синкретической идеологии панчасила; в Сингапуре — ограничение некоторых свобод и наличие доминантного харизматического лидера; в КНР — китаизированный марксизм, внутрипартийная демократия, прямые выборы на низовом уровне и конфуцианская этика; во Вьетнаме — китайско-конфуцианская модель с советской политической системой. «В настоящее время Восточная Азия представляет собой смесь либерализма, олигархии, демократии, капитализма и коррупции — то есть весьма напоминает Запад примерно в 1900-м году»[579], — не без оснований подмечал Фарид Закария.
Отношение к демократии весьма характерно выразил экс-премьер Малайзии Махатхир: «Демократия — хорошая система, но у нее есть слабости. Надо понимать, как работает демократия, чтобы заставить ее работать… Некоторые люди думают, что ты идешь на войну, делаешь ту или иную страну демократией (США в Ираке) и тем самым решаешь все свои проблемы. Это — неправильно. Люди должны понимать демократию, прежде чем ее принять, потому что существуют ограничения свободы. Не существует абсолютной свободы для всех»[580].
Государство превыше всего
В обществах восточных политического и социального плюрализма, в отличие от Европы, действительно не наблюдалось. Там существовала власть-собственность: власть была эквивалентна собственности, и наоборот. Высшие носители власти нередко были и крупнейшими собственниками. Государство как институт противостояло частному собственнику, видя в его чрезмерном усилении угрозу для казны и политической стабильности. Это создавало такой тип общества, в котором государственное первично, а частное вторично и, к тому же, опосредовано государством.
Как объясняет знающий востоковед Леонид Васильев, «неевропейское государство с незапамятных времен всегда и везде являлось не только неотъемлемой частью неотделимого от него социума, но и вершиной его. Включая в себя социум, венчая его, оно возвышалось над ним и подчиняло его себе (в наименьшей степени это было в исламских обществах)… В восточном обществе государство являет собой высшую и ничем не ограниченную власть, перед которой трепещет и обязано трепетать все общество, снизу доверху. В этом весь смысл разницы. И если в антично-буржуазной Европе власть зависит от баланса противоречивых тенденций в социуме, то на Востоке авторитет власти ни от чего подобного никогда не зависит. Все, в конечном счете, решает только сила самой власти, эффективность налаженной администрации и регулярный приток в казну гарантированной нормы дохода»[581].
Не существовало норм права, которые защищали частную собственность (как в римском праве). Права индивидуума на Востоке охранялись исключительно по отношению к другому человеку, но никогда не от государства. Отношения собственности на землю никогда не носили столь формализованного характера, как в Европе. Для государства вопрос земельной собственности сводился к вопросу фактического владения землей, с которой — не важно, от кого — должен был поступать налог-рента. Рынка земли или системы открытой торговли земельными участками не существовало.
То, что Азия сейчас уходит вперед, не должно удивлять никого, кто знаком с мировой историей.
История начиналась именно в Азии. Есть основания полагать, что именно на Ближнем Востоке появились первые сапиентные люди. Здесь началась неолитическая революция, и принесенное ею земледелие стало основой для первых протогосударственных структур. Жители Азии построили первые города, учредили первые политические, экономические и социальные институты, создали первые государства и цивилизации — в долинах Тигра, Евфрата, Нила, Инда, Ху анхэ. Предков пшеницы или ячменя следует искать среди диких злаков, которые по-прежнему растут в Ливане, Сирии или Палестине. Недаром древние римляне, цивилизация которых во многом была дочерней по отношению к ближневосточной, с уважением говорили: «Ex Oriente lux!» («С Востока свет!»).
Наша семидневная неделя ведет начало от библейского сюжета о Сотворении мира, который, в свою очередь, основан на семитской системе исчисления, в основе которого лежало число семь. Древние семиты Месопатамии (вавилоняне) почитали семь планет, главной из которых — Солнцу — посвящали первый день недели (Sunday), Луне — второй (Monday), Сатурну — седьмой (Saturday). Деление часа на 60 минут, минуты на 60 секунд, а окружности на 360 градусов — это все тоже пришло из Месопотамии. Там же придумали пиктографическую систему письма, которая затем развилась в Египте, а финикийцы — далекие предки современных обитателей Ливана — преобразовали ее в алфавит и подарили его остальному миру (в той его части, которая не пользовалась иероглифами)[582].
Азия — родина всех мировых религий, колыбель культуры и государства. Пять религиозных, или моральных систем ведут происхождение из древних цивилизаций Китая и Индии — индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм и синтоизм. Сегодня индуизм преобладает в Индии и Непале, исповедуется в соседних Бангладеше, Бутане и Шри-Ланке. Синтоизм ограничивается Японией. Буддизм, возникший в Индии около 500 года до н. э., напротив, широко распространился по Азии, являясь основной религией Бутана, Камбоджи, Лаоса, Монголии, Мьянмы и Шри-Ланки. В России распространен в Бурятии, Калмыкии и Тыве. Вместе с конфуцианством буддизм преобладает в Китае, Северной и Южной Корее, Сингапуре, Таиланде и Вьетнаме и является значимой религией в Брунее и Малайзии.
К этим религиям добавились взлелеянные на Ближнем Востоке — главным образом, в Палестине, авраамические религии — иудаизм, христианство и ислам, ставшие продуктом духовного опыта все тех же семитов. Иудейская вера, сохранившаяся сейчас в основном в Израиле и еврейской диаспоре по всему миру, дала Библию (Ветхий Завет), но не признала божественной природы Христа, жизнь и страсти которого занесли в Евангелия его апостолы благодаря изобретенному финикийцами алфавиту. Христианство, рожденное в Азии и оказавшее огромное воздействие на весь мир, меньше всего повлияло на Азию, если, конечно, не считать Россию. Даже в районах с высоким процентом населения, исповедующего христианство (Южная Корея, где четверть населения христиане, Индонезия — 10 % и Малайзия — 7 %), оно остается второстепенной религией. Много впитавший в себя из иудейской и христианской традиции ислам, напротив, из Саудовской Аравии распространился по континенту до Центральной Азии, Афганистана и Пакистана и по морю на восток — до Бангладеша, Брунея, Индонезии, Малайзии и Мальдивов. Более чем ⅔ населения, исповедующего ислам, проживает в Азии. Четыре страны с самым многочисленным исламским населением тоже в Азии: Индонезия (160 млн верующих), Бангладеш (125 млн), Пакистан (116 млн) и Индия (100 млн).
Азия на протяжении многих столетий обладала преобладающей военной силой. После падения Рима следующее тысячелетие — с V по XVI век — было периодом, когда, как показывают сравнительные исследования Иана Морриса, на стороне Азии было и военное превосходство[583]. Это было заметно по успехам Арабского халифата, непобедимой поступи Чингисхана, военным подвигам и полукругосветным военно-морским походам Китая династии Мин, уничтожению Византийской империи османами, военному искусству японских самураев.
В 1500 году население Западной Европы составляло меньше 50 млн человек, тогда как в минском Китае и в Индии при Великих Моголах — 200 млн и 110 млн соответственно. За последние двадцать веков Азия превосходила по объему производимой продукции любую другую часть света на протяжении 18 столетий.
Еще в середине XVIII века на долю Китая приходилось более трети мирового ВВП, на долю Индии — 29 %, а на крупнейшую европейскую экономику — только 5 %. Причем эта экономика была российской. Доминирование Китая, помимо огромного внутреннего потребления, было обязано колоссальному спросу Запада на фарфор, шелк, хлопчатобумажную ткань и чай, Индия росла на экспорте чая, хлопка, специй и опиума. В 1820 году доля Китая в ВВП планеты все еще составляла 32,4 %, всей Европы — 26,6 %, Индии 16 %, Японии — 3 % и США — 1,8 %[584].
Азия, считают многие исследователи, не столько географическое, экономическое и политическое явление, сколько историко-культурное. «Само понятие Азии преимущественно западное, — подчеркивает Доминик Моизи. — Азиаты не считают себя от природы азиатами и не называют себя так — по крайней мере, не настолько, насколько европейцы считают себя европейцами.
Азиаты не имеют общей религии… У них нет общей истории. У них нет общего врага (которым был когда-то ислам для христианских народов Европы). У них нет общих культурных ориентиров»[585]. Примечательно, что единственный музей азиатской цивилизации в Азии существует в вестернизированном Сингапуре, где официальный английский язык соединяет китайское, малайское и индийское население.
Соглашаясь с этим, нельзя не заметить, что сознание азиатского единства существует, а история его формирования насчитывает не одно тысячелетие. Самая древняя на планете торговая ось протянулась на пять тысяч километров от гор Малой Азии через междуречье Тигра и Евфрата в Персидский залив и от побережья Индийского океана до берегов Инда. Именно на перекрестках этого пути выросли крупные торговые города Ур, Акал, Вавилон, Ниневия (все на территории современного Ирака). Поток товаров из этих городов распространялся все шире: сначала на Средний Восток, затем до Средиземноморья, а потом и на восток — до самого Китая.