Японской внешней политике в послевоенный период была свойственна безоглядная верность американскому союзнику, подкрепляемая американским военным присутствием. Вашингтон также рассматривает военно-политический союз с Токио в качестве основной несущей конструкции системы американских альянсов и инструментов влияния в АТР. Япония оказывала широкую политическую, дипломатическую и материально-техническую поддержку США в войне против Вьетнама. В 1964 году она дала согласие на заход в японские порты американских атомных подводных лодок, в 1967-м — атомных авианосцев и других надводных кораблей. Впрочем, позиция японской элиты никогда не была однозначной. В ЛДПЯ сложились «националистическое», «пацифистское» и «меркантилистское» течения, каждое из которых имело собственное представление об угрозах и приоритетах. «Меркантилисты» исходили из того, что главная угроза безопасности вызвана изоляцией страны и упадком системы мировой торговли, «националисты» били тревогу в связи с утратой суверенитета и полного подчинения Японии старшему партнеру, «пацифисты» тревожились по поводу риска вовлечения в вооруженный конфликт против своей воли[733].
Абэ выступает за тесное военно-политическое партнерство с США. Расширены рамки военного сотрудничества, ослабла напряженность в отношении американских баз на Окинаве. Обама стал первым американским президентом, который заявил, что обязательство США по защите территории Японии распространяется и на острова Сенкаку. Впрочем, мало кто в Японии поверил, что США действительно будут воевать с Китаем, если вспыхнет конфликт вокруг островов.
Серьезным вызовом для отношений Японии с внешним миром в целом представляет курс Абэ на подстегивание националистических настроений. Он отрицает нанкинскую резню 1937 года, корейское сексуальное рабство, регулярно посещает храм Ясукуни, где похоронены японские военные преступники, и считает унижением послевоенную оккупацию Японии Соединенными Штатами. При этом большинство японцев не подвержено националистическим настроениям, и электоральная поддержка Абэ больше связана с его экономическим курсом, чем с кампанией по подъему национального духа[734].
Для Японии Соединенные Штаты и Западная Европа являются не только партнерами, но и конкурентами, а азиатские страны — скорее нет, так как их развитие соответствовало концепции «летящих гусей», и они находятся в другой технологической нише. Роль Азии во внешней политике Японии неуклонно растет.
Вторым по значимости — после США — направлением внешнеполитической стратегии Японии является Китай. Дипломатические отношения между ними были установлены только в 1972 году. В 1978 году Япония заключила с КНР договор о мире и дружбе, согласившись (с некоторыми оговорками) на включение в него пункта о борьбе с «гегемонизмом», которому китайское руководство придавало антисоветскую направленность. Одновременно японо-китайские отношения характеризуются глубоким взаимным недоверием и острыми проблемами: восприятие истории (диаметрально противоположные подходы к событиям японо-китайской войны 1937–1945 гг.); территориальные разногласия (притязания Китая на острова Сенкаку); будущее Тайваня; вопросы прав человека; незаконная иммиграция из Китая в Японию; негативное отношение Китая к американо-японскому союзу; резкий рост потенциала Китая как региональной сверхдержавы и возможность разработки в Пекине концепции «Большой Восточной Азии» без Японии[735].
В апреле 2014 года Япония продемонстрировала Китаю объединенный японо-тайваньский фронт, подписав в Тайбее соглашение о допуске тайваньских моряков в акваторию Сенкаку. Абэ и Си Цзиньпин впервые встретились только в ноябре 2014 года на саммите АТЭС в Пекине, что позволило несколько подтопить лед недоверия. Впрочем, как подмечает исследователь истории двусторонних отношений Уильям Чунг, «ф окус исключител ьно на современных проблемах упускает тот факт, что отношения между Японией и Китаем всегда были цикличными, разворачиваясь от конфликта к сотрудничеству и наоборот»[736]. Так что впереди еще много зигзагов.
Важное место во внешнеполитической стратегии Японии занимает Республика Корея — и с точки зрения экономических интересов, и как «прифронтовое государство» в системе безопасности от «угрозы со стороны Пхеньяна». В последние годы все более очевидно стремление Сеула к выравниванию многолетних «подчиненных» взаимоотношений с Токио. Важный раздражитель в двусторонних отношениях — территориальные претензии Токио к Сеулу и «глубокие расхождения» в оценке исторического прошлого. Встреча на высшем уровне между Абэ и его южнокорейским визави в марте 2014 года оказался возможным только потому, что на этом настояли США, и встреча проходила в трехстороннем формате. В марте 2015 года смогла состояться встреча глав МИД Японии, Китая и Южной Кореи, а первый за многие годы двусторонний саммит Япония — РК прошел в апреле[737].
Япония занимает все более жесткую позицию в отношении КНДР. Токио поддерживал и поддерживает введение самых жестких санкций против Пхеньяна. В одностороннем порядке были введены запреты на любой импорт из КНДР и на заход северокорейских кораблей в японские порты. Односторонние санкции против Пхеньяна были продлены еще на два года в апреле 2013 года, когда Северная Корея заявила о состоянии войны с Южной, Токио на время даже привел свои силы в боевую готовность. Северокорейская угроза воспринимается многими не сама по себе, а как «дополнение» китайской. Разработки ПРО ТВД усилиями Токио и Вашингтона следует рассматривать как часть стратегии сдерживания Китая, хотя формально он направлен против угрозы со стороны КНДР.
Одним из приоритетов внешнеполитической стратегии Японии в АТР становится углубление отношений со странами АСЕАН, основными направлениями которых назывались «открытый регионализм», экономическое партнерство, создание двусторонних и, по возможности, многосторонних зон свободной торговли. Парадоксально, но партнером Японии в регионе становится ее недавний геополитический противник — коммунистический Вьетнам. В рамках объявленного стратегического партнерства Токио помогает Вьетнаму в создании службы береговой охраны и освоении месторождений редкоземельных металлов, чтобы обойти монополию Китая на их производство[738].
К концу 2013 года Абэ закончил объезд столиц всех государств АСЕАН, где работал над созданием единого фронта противодействия Китаю. На саммите Япония — АСЕАН в декабре 2013 года в Токио странам десятки была обещана экономическая помощь в размере 20 млрд долл. Однако способность Японии организовать государства ЮВА для противодействия Китаю остается под вопросом[739]. Ограничителями для роста влияния Японии в экономике и политике АТР является нежелание региональных стран принимать политическое, и тем более военное, лидерство Токио. В военно-политическом плане соседи склонны видеть в Японии исключительно дублера США. Мало кто готов к формированию новой «сферы сопроцветания» во главе с ней. У Японии надежных друзей в Восточной Азии нет.
Япония все более активно заявляет о себе в Африке, для которой, как считают в Токио, очень подходит опыт индустриальных рывков эпохи Мейдзи и послевоенного восстановления. Осуществляются инвестиции в Программу инфраструктурного развития Африки (транспорт, энергетика, вода), японцы помогли оборудовать 14 пунктов быстрого пересечения границ между африканскими государствами. С 2008 года Японский банк международного развития выделил 2,9 млрд долл. на кредиты под низкие проценты в Африку, японские компании ведут на континенте активную геологоразведку[740].
Японцы ни на йоту не отошли от своей позиции, согласно которой Россия «обязана» вернуть им все четыре острова Курильской гряды. Промежуточные варианты даже не обсуждаются. Крупная уступка Владимира Путина, который, проявив заметное политическое мужество, согласился вернуться к формуле подписанной и ратифицированной двумя сторонами Совместной декларации 1956 года, предусматривавшей передачу нами двух островов после подписания мирного договора, встретила бурное возмущение и была Токио отвергнута.
Поскольку Россия представляет хорошо пристрелянную пропагандистскую мишень, Токио не может убрать проблему «северных территорий» из повестки дня двусторонних отношений. В Москве же считают, что вопросы послевоенного урегулирования решены в Совместной декларации 1956 года и в серии заключенных и ратифицированных двусторонних договоров.
Так что же, российско-японские отношения остаются в тупике? Не все так безнадежно. Среди стран «семерки» в 1990-е годы Япония занимала наиболее благоприятную позицию в отношении России по целому ряду вопросов: борьба с терроризмом на Северном Кавказе, права человека, предоставление экономической помощи после дефолта 1998 года, подключение России к АТЭС[741]. Налицо сдвиги в сфере экономики, которая долгие десятилетия была заложником политики. Товарооборот между двумя странами вырос с 3 млрд долл. в 2000 году до 31 млрд долл. в 2012-м[742]. Россия является важным поставщиком энергетических ресурсов, цветных металлов, морепродуктов, леса. Японские компании стали абсолютными лидерами среди иностранных партнеров по объему капиталовложений в российский ТЭК. Японские инвестиции составили 30 % в проекте Сахалин-1 и 22,5 % в проекте Сахалин-2. Последний снабжает сырьем принадлежащий компании «Сахалин Энерджи» первый в России завод по сжижению природного газа в поселке Пригородное на юге Сахалина, мощность которого 9,6 млн т в год (5 % от мирового производства сжиженного природного газа), 60 % его продукции законтрактовано для поставок в Японию, в результате чего степень зависимости японского внутреннего рынка от поставок газа с проекта Сахалин-2 превысит 6 %