«Звездная ночь» Ван Гога, созданная при помощи пигмента «индийский желтый»
В январе 1883 года слухи о пигменте распространились так широко, что сэр Джозеф Хукер, директор Королевских ботанических садов Кью, попросил Министерство по делам Индии прояснить ситуацию. В августе того же года он получил рапорт от индийского государственного служащего Мухарджи, утверждавшего, что все шарики индийской желтой краски производит каста гоала (молочники) в бенгальской деревне Мирзапур.
Мухарджи сообщил: «Они дают коровам исключительно листья манго и воду, что повышает содержание желчного пигмента и придает моче ярко-желтый цвет. Говорят, что коровы, которых кормят таким образом, умирают в течение двух лет, но производители пиури заверили меня, что это не так, и действительно, я сам видел коров шести или семи лет от роду». Мухарджи признавал, что животные выглядят «очень нездоровыми», — вероятно, потому, что хозяева не хотят менять их рацион, чтобы моча не становилась менее желтой. Каждый вечер мочу нагревали, в результате чего образовывался желтый осадок, который сцеживали, скатывали в шарики и продавали. Мухарджи подсчитал: «В среднем корова выделяет три литра мочи в день, что дает около двух унций пиури».
Однако рассказ Мухарджи о специфике производства индийского желтого, судя по всему, был поставлен под сомнение, потому что других записей об этом процессе не существует. Независимо от того, насколько правдива была информация Мухарджи, к 1908 году, по словам Филипа Болла, «индийский желтый практически полностью исчез из употребления».
Встречающийся в природе минерал сульфид мышьяка (As2S3), насыщенно-желтый аурипигмент, присутствует в знаменитом бюсте Нефертити, созданном около 1345 года до н. э., а также в Келлской книге IX века и в отделке стен Тадж-Махала. В латинском слове auripigmentum часть aurum означает «золото». Из-за свойственного пигменту блеска многие алхимики тщетно пытались извлечь из него золото. Если учесть, что минерал на 60% состоит из мышьяка, скорее всего, он приносил не только разочарование, но и болезни. В древности этот пигмент добывали рабы (которые быстро умирали из-за токсичности минерала), а итальянский художник Ченнино Ченнини в своем трактате «Книга об искусстве», написанном в конце XIV века, предупреждал об опасности аурипигмента: «Остерегайтесь его попадания на губы, чтобы не нанести себе вреда». Аурипигмент по-прежнему активно используется в некоторых отраслях производства, но в живописи его применяют крайне редко.
Гуммигут, который получали из затвердевшего сока гарцинии в Камбодже (отсюда его второе название гамбоджа — искаженное название страны), привезли в Европу голландские торговцы в 1603 году. Шафраново-горчичный пигмент применялся для окрашивания мантий буддийских монахов и присутствовал в палитрах многих европейских художников, включая Рембрандта и Тёрнера.
Гуммигут можно использовать и в качестве слабительного средства: оно настолько сильное, что в 1842 году шотландский врач и токсиколог сэр Роберт Кристисон предупредил о «несчастных случаях со смертельным исходом, произошедших в результате употребления печально известной панацеи, состоящей в значительной степени из гуммигута». Речь идет об универсальном лекарственном средстве на растительной основе, которое продвигал самопровозглашенный «гигиенист» Джеймс Морисон, продававший до десяти миллионов желтых «универсальных овощных таблеток» в год. Как минимум 11 британцев скончались, приняв слишком большую дозу, а в 1836 году Морисона осудили за непредумышленное убийство после того, как некий капитан Мак-Кензи, «крепкий, здоровый человек», проглотил 35 таблеток для облегчения боли в колене и — чтобы не слишком вдаваться в подробности — испражнялся до тех пор, пока не умер. Морисон сбежал в Париж, где в 1840 году отошел в мир иной, оставив после себя солидное состояние.
Современное сатирическое изображение эффекта «универсальных овощных таблеток Морисона»
Натуральный пигмент гуммигут производился до начала этого столетия, но теперь его заменили синтезированным гуммигутом и другим искусственным пигментом, который называется ауреолин. Он не такой яркий, как гамбоджа, но и выцветает не так быстро.
Вечером 6 апреля 1895 года в лондонском отеле Cadogan был арестован Оскар Уайльд — по обвинению в совершении непристойных действий. Писатель поднялся, пошатываясь на нетвердых ногах (он сильно пил с тех пор, как узнал о выдаче ордера), надел пальто, взял книгу в желтой обложке и отправился в полицейский участок на Боу-стрит.
Речь идет о книге «Афродита» — этот скандальный роман в желтой обложке написал друг Уайльда Пьер Луис. В то время желтая обложка была своего рода кодом, означавшим, что содержимое имеет пикантный характер и, скорее всего, французское происхождение. (Дориан Грей в романе Уайльда читает восхитительно «ядовитую» книгу в желтой обложке под названием Le Secret de Raoul, то есть «Тайна Рауля».) Газетные заголовки гласили: «Арест Оскара Уайльда с желтой книгой под мышкой». Это привело к недоразумению, имевшему неожиданные последствия. Многие возмущенные граждане пришли к выводу, что Уайльд читал выпуск «Желтой книги» — авангардного журнала, пользовавшегося дурной репутацией из-за провокационных, хотя одновременно и великолепных иллюстраций художественного редактора Обри Бердслея.
Уайльд никогда не писал для этого журнала — в 1884 году он назвал первый номер «Желтой книги» «скучным и отвратительным», — однако выпускавшее журнал издательство Bodley Head печатало также книги самого Уайльда. После ареста Уайльда соучредитель издательства Джон Лейн изъял из продажи все его книги, но разъяренная толпа еще долго забрасывала камнями окна лондонского офиса.
Затем последовала массированная кампания Мэри Августы Уорд — популярной романистки, писавшей под псевдонимом миссис Хамфри Уорд, — направленная против «Желтой книги». Писательница убедила поэта Уильяма Уотсона, время от времени публиковавшего свои произведения в издательстве, пригрозить разрывом контракта, если рисунки Бердслея не будут изъяты, после чего Бердслей лишился работы. Один из лучших рисунков Бердслея, «Кульминация», — это иллюстрация к пьесе Оскара Уайльда «Саломея». По словам искусствоведа Кеннета Кларка, рисунок «вызвал больше ужаса и возмущения, чем любое другое изображение, созданное в Англии до этого дня».
Увольнение Бердслея стало неизбежным. Это решение далось Лейну нелегко, но оно означало, что ему больше не придется проверять рисунки Бердслея на предмет «неподобающих деталей». Лейн попытался иначе позиционировать свое ежеквартальное издание, чтобы привлечь более широкую аудиторию, как планировал изначально. Увы, к тому времени полемика вокруг «Желтой книги» превратила ее в глазах многих людей в грязный, декадентский, гомосексуальный бренд. Последний номер вышел весной 1897 года, всего за несколько месяцев до празднования 60-летнего юбилея царствования королевы Виктории. Впоследствии Лейн сказал, что арест Уайльда «убил “Желтую книгу” и чуть не убил меня самого».
Первый номер сатирического журнала Private Eye («Частный сыщик»), вышедший 25 октября 1961 года, был напечатан на горчично-желтой бумаге: вероятнее всего, издатели намекали на «желтую прессу». Этот термин возник в 1890-х годах и относился к двум американским газетам — New York Journal Уильяма Рэндольфа Херста и New York World Джозефа Пулитцера.
Эти две газеты развернули между собой ожесточенную войну за аудиторию и обе выпускали комикс, нарисованный Ричардом Аутколтом. Все началось с того, что 17 февраля 1895 года черно-белый вариант комикса был напечатан в New York World. Один из персонажей комикса, Желтый Малыш, настолько полюбился читателям, что Аутколт дополнил его образ ярко-желтой ночной рубашкой, а сам комикс, разросшийся до целой полосы, стал уникальным конкурентным преимуществом цветного воскресного приложения к газете. Когда Херст переманил Аутколта — а вместе с ним и Желтого Малыша — в свою газету New York Journal, Пулитцер заказал еще одну полосу с Желтым Малышом, действие которой происходит в другом районе города. На пике этой борьбы конкурирующие между собой комиксы про Желтого Малыша выходили несколько раз в неделю.
Первые выпуски «Желтой книги» с иллюстрациями Обри Бердслея и журнала Private Eye
Эти газеты стали известны как распространители историй про Желтого Малыша. Затем для подобных изданий появилось название «желтая журналистика», а после того, как раздутая Херстом и Пулитцером массовая истерия закончилась вторжением Америки на Кубу (которая тогда была испанской колонией) в мае 1898 года, термин и вовсе трансформировался в уничижительную характеристику «желтая пресса».
15 февраля 1898 года в порту Гаваны затонул американский броненосец «Мэн». Погибли 260 американских моряков. И хотя причина взрыва, потопившего военное судно, неясна до сих пор — судя по недавним исследованиям, взрыв мог произойти из-за пожара в угольном бункере, — на следующий день заголовок на первой полосе New York Journal гласил: «КРИЗИС НАСТАЛ, созвано заседание кабинета министров, растет уверенность в ИСПАНСКОМ ЗАГОВОРЕ». Вопреки расхожей легенде Херст не отправлял телеграмму художнику Фредерику Ремингтону со словами «С тебя рисунки, а я организую войну», однако он действительно предложил награду в 50 тысяч долларов за то, чтобы найти «преступников», и начал игру под названием «война с Испанией» ради увеличения тиража. Подобное раздувание сенсаций не было в новинку — во Франции в одном скандальном новостном листке XVIII века к статье была добавлена сноска, где говорилось: «Только половина этой статьи — правда» (без указания, какая именно половина). Как бы то ни было, нечестность желтой прессы создала печальный прецедент.
Воплощение дендизма: Франтишек Купка «Желтая гамма (автопортрет)». 1907
Выбирая фирменный цвет, создатели «Желтой книги» кичились своим утонченным вкусом — изысканностью на грани порока. Добродетелью они провозгласили сверхчувствительную болезненность, воплощением которой стал герой романа Жориса Гюисманса «Наоборот» — книги, ставшей «золотым стандартом» декадентской литературы. Желтый тогда был цветом франтов, так же как и во времена регентства Георга IV. А кто мог сравнит