— И сколько же у тебя детей?
Снайдер засмеялся:
— Четверо. А у тебя?
Крис тоже засмеялся:
— Ни одного. Я и не женат уже. У меня действительно работа все разрушила. Я был в полиции. А в последнее время все в разъездах. Тоже хорошего мало. — Он в нескольких словах обрисовал историю своей маленькой фирмы.
Наступило молчание.
Уэйн Снайдер все это время смотрел на экран, и Крис внимательно наблюдал за ним.
— Здесь сейчас проводится комплексная программа. — Снайдера явно радовал интерес Криса. — Надо дойти до следующей точки. Мощный компьютер управляет программой, которая анализирует растворы протеина.
— Звучит вроде бы интересно.
— Так оно и есть. Протеины — это соль в генном супе. Они претворяют в действительность то, что в генах записано как информация, как замысел.
— В этом я ничего не понимаю.
— Это очень просто. Протеины состоят из аминокислот, которых всего двадцать. Эти аминокислоты в разных сочетаниях выполняют совершенно специфические задачи. Когда в одной из твоих клеток что-то происходит, за это отвечает протеин со своей совершенно конкретной структурой аминокислот.
Крис с улыбкой кивнул:
— Потому-то я и ограничился реальной школой.
— И теперь ты хочешь заполучить меня в качестве своего клиента.
— Если удастся. — Крис хитро улыбнулся: — У вас ведь всегда найдется что перевозить. Я уже работал на фирмы, связанные с генной инженерией. Даже вирусы транспортировал. Чувствовал себя при этом не особенно уютно, но деньги были хорошие.
Уэйн Снайдер кивнул:
— Да, случаются такие спецперевозки.
— Отлично, — Крис довольно рассмеялся. — Но у меня к тебе есть еще одно дело.
Глава 13
Дрезден
Понедельник
Кость легла на стол.
— Человек это или животное?
— Моя самая крупная единица — клетка, — сказал Уэйн Снайдер после некоторого молчания. — Откуда у тебя это?
Крис заранее заготовил для обоснования пряную смесь из правды и вымысла. Таким образом он хотел избавить своего друга от более глубокого втягивания в эту историю.
— Мои родители умерли десять лет назад. Среди того, что после них осталось, я и обнаружил эту кость. Ты представить себе не можешь, как я был ошеломлен. Мой старик — и эта археологическая кость… — Он встал, принялся беспокойно ходить по комнате, тряся головой, как будто сам себе не мог поверить. — Я знаю, о чем ты подумал. Со мной в первый момент было то же самое. Мой отец, каменщик, — что общего у него могло быть с костями? Я сам онемел перед этой коробочкой. — Крис сознательно сделал маленькую паузу, чтобы подготовить следующую ложь: — В коробочке, правда, лежала бумажка. На ней написано: «Залог» — и дата из 1978 года с фамилией. Я это дело связал с тем, что мой отец получал иногда дополнительные деньги. Ты же знаешь, раньше он подрабатывал как каменщик на стороне.
— А что стало с домом твоих родителей? — Ученый задумчиво смотрел на друга своей юности.
— Дом я продал. Вначале отложил вырученные деньги. На исполнение моей мечты — ну, ты знаешь, что я имею в виду. — Крис ждал обычной глупой шутки, которой Снайдер всегда комментировал когда-то его мечту. Но друг молчал. — А потом на бирже возник новый сегмент торгов с упрощенными требованиями — Neue Markt, — и я решил, что на этом можно заработать. И все вылетело в трубу. Поскольку сейчас у меня на счету каждый цент, а запасов никаких нет, я и подумал: вдруг эта кость представляет собой какую-то ценность.
— Крис, известный торговец реликвиями.
— Я даже не знаю, человеческая ли она. Это продвинуло бы меня чуть дальше. У вас же здесь есть микроскопы.
— Еще бы. Но чего ты хочешь добиться при помощи микроскопа?
— Хочу взглянуть на остеоны.
— А что ты в них понимаешь?
— Не особенно много. Но я когда-то слышал от наших следопытов, что по остеонам можно различить кости человека и животного. В человеческих костях остеоны расположены случайно, а у животных — в ряд.
— Иногда, но не всегда, — сказал Уэйн Снайдер. — Есть эксперты, которые могут их обследовать. Но я не специалист в этой области. — Он скрестил руки на груди и испытующе смотрел на Криса: — Только успела позвонить твоя ассистентка, как ты уже и сам тут как тут. А если бы меня не оказалось на месте…
Крис громко рассмеялся:
— Застукал меня. Признаюсь тебе: твоя лаборатория была на втором месте в списке и я спонтанно решил тебя разыскать. Сегодня утром я был в Лейпциге. В Институте эволюционной антропологии, который относится к Институту Макса Планка.
— Так.
— Да. У меня был заказ по доставке в Биттерфельд. А поскольку этот институт — в Лейпциге, я это объединил. Там работает этот швед. Пээбо.
— О, это элита, дорогой мой, — Снайдер заинтересованно выпрямился на своем стуле. — Сванте Пээбо, отец археологических анализов ДНК. Он первым выделил и исследовал ДНК из тысячелетней кости. Неслабо ты замахнулся — нагрузить его костью из домашних запасов твоего отца. Может, ты сказал ему, что это кость тысячелетней мумии? — Снайдер укоризненно покачал головой. — Крис, может, ты что-то умалчиваешь, но среди сказанного нет ни одного правдивого слова… Ну с чего бы вдруг Пээбо взялся ее исследовать? Чего ради он вообще должен был тебя слушать?
— Да в том-то и дело. К Пээбо я так и не пробился. Я был там и спросил, не могут ли они мне помочь. Я думал, такое исследование можно сделать быстро. Университеты ведь уже предлагают такую услугу — установление возраста при помощи углеродного метода С14 за несколько сотен евро.
— А ты, значит, хотел получить срочный анализ в Лейпциге…
— Вот именно. Но они давай выспрашивать, где я взял эту кость, принадлежит ли она мне и так далее.
Снайдер опять покачал головой:
— Крис! Еще раз!.. Если ты не добавишь чего-нибудь еще, предыдущего вранья маловато. Не потянет на серьезный разговор. Вряд ли ты отрыл эту кость в вещах отца и подался с нею прямиком к светилу археологического анализа ДНК!
Крис смотрел на друга своей юности, раздумывал, кривился — и, наконец, ответил тихим голосом:
— Хорошо. Итак. Записка моего отца содержала еще кое-какие сведения помимо тех, что я тебе уже сказал…
— Так-так, — Снайдер удовлетворенно ухмыльнулся.
— Эта кость происходит из местечка Спа в Бельгии. Там в восьмидесятые годы девятнадцатого века нашли инструменты, кости животных и скелеты неандертальцев. По крайней мере, так записал мой отец. И тем самым они имеют известную ценность. Мой отец боялся, вдруг у него спросят, откуда у него эта кость. Поэтому он ее сохранил, а не промотал, — Крис поднял ладони жестом, который должен был сказать: ну, все, теперь я действительно раскрыл всю подноготную.
— Неандерталец — поэтому ты и отправился в Лейпциг?
— Я ведь не промахнулся, да? Мне хотелось бы знать, что за кость. Животного? Гоминида? Неандертальца?
Снайдер засмеялся, явно довольный тем, что видит старого друга насквозь.
— И почему же ты не довел дело до конца в Лейпциге?
— Я вдруг испугался, что они не отдадут мне кость назад. В немецком праве об археологических находках хватает подводных камней. Я знаю один случай, который сам расследовал. Там есть обязанность доносить. А ведь у меня ни бумаг, ни доказательств, ни свидетельства о собственности, у меня только сама кость. И тогда я вспомнил про тебя. Итак: получится у нас это сделать?
Помещение, куда Снайдер привел Криса, было забито технической аппаратурой. За одним столом, задвинутым в угол, сидела перед двумя мониторами женщина; слева, поблескивая металлом, стоял какой-то сложный по своей конструкции прибор высотой не больше метра.
Крис различил в приборе подложку, головку считывающего устройства и увидел кабели, ведущие к мониторам.
— Позволь тебе представить: Джесмин Пирссон, наш шведский ангел.
Крис сперва увидел лишь затылок и русые волосы, а потом, когда она повернулась, — открытую улыбку на хорошеньком лице и светло-голубые глаза.
— Привет, — сказала Джесмин Пирссон и протянула ему руку для пожатия. Все в ней было хрупким, изящным и тонким. Белый халат был надет поверх майки и джинсов. — Так вы и есть тот друг с костью неандертальца, умеющий читать остеоны? — Ее насмешливый взгляд на миг задержался на его лице: — Кто это вас обнимал сегодня ночью? Вы что, ночевали в клетке хищника в Лейпцигском зоопарке?
Крис прошелся пальцами по двум шрамам на щеках. К счастью, это был единственный видимый след, оставшийся с ночи.
— Порезался бритвой. Рука дрожала: я предвидел, что здесь мне придется отвечать на инквизиторские вопросы.
— Ну, хорошо, объяснение принято. — Хоть это звучало не особенно убежденно, но глаза ее блестели, и она улыбалась ему.
Она натянула одноразовые перчатки и взяла у него из рук кость. Затем на вертящемся стуле повернулась в сторону и положила кость на подложку.
— Этот прибор похож на гигантскую бормашину, — сказал Крис. — Что это?
— Растровый электронный микроскоп, — сказала она, не отрываясь от работы. По ее тону он слышал, что она забавляется. — Имеет то преимущество, что нам не придется срезать с этой кости пробу, как это было бы с обычным световым микроскопом.
Она объяснила, что микроскоп шаг за шагом сканирует поверхность сильным электронным лучом.
— Точки сканирования собираются в коллекторе и выводятся на экран. Каждая точка становится пикселем на экране. Все очень похоже на построение картинки на экране телевизора.
В ее речи присутствовал легкий акцент, который только подчеркивал мелодичность голоса. Крис поймал себя на том, что глаз не сводит с ее затылка.
— Но мы считываем лишь маленький кусочек, — Джесмин Пирссон сосредоточенно манипулировала целым арсеналом переключателей, регуляторов и ручек настройки, которые напомнили Крису микшерный пульт. — Это быстро, — она повернулась к Крису, и ее глаза лукаво блеснули. Он ощутил внезапный огонь, не имеющий к исследованию никакого отношения.