– Две секунды.
– Давай!
Щелчок. Из ствола лазера вырвался горячий оранжевый луч и распустился на груди Дворецки экзотической орхидеей. Будь телохранитель в сознании, он бы тут же грохнулся в обморок от жуткой боли. С небольшого участка тела идеально круглой формы лед испарился и осел каплями воды на металлическом потолке фургона.
– Отлично, – произнес Жеребкинс высоким от волнения голосом. – А теперь нужно сузить и сфокусировать луч.
Привычным движением большого пальца Элфи крутанула регулятор бластера. Итак, она увеличила мощность, но теперь главное правильно рассчитать расстояние, чтобы луч не прошил тело Дворецки насквозь.
– Предлагаю прежнюю дальность: пятнадцать сантиметров.
– Согласен, но поторопись, тепло распространяется быстро.
Кожа на груди Дворецки порозовела, лед уже таял на всем теле. Элфи снова нажала на курок и сделала на груди Дворецки надрез в форме полумесяца.
Из раны вытекла одна-единственная капелька крови.
– Кровотечения нет, – заметил Жеребкинс– Отлично.
Элфи убрала оружие в кобуру.
– Ну, что дальше?
– Опусти пальцы в рану и отдай всю магию до последней капли. И не позволяй ей течь, а выталкивай ее из себя.
Элфи поморщилась. Эта часть операции ей особенно не нравилась. Даже после стольких исцелений она так и не привыкла хладнокровно копошиться пальцами в чужих внутренностях. Глубоко вздохнув, она сложила большие пальцы вместе и вставила их в разрез.
– Исцеляй, – прошептала она, и магия тут же ринулась по ее рукам к телу Дворецки.
Синие искры на долю секунды зависли над раной, а потом исчезли в ней, как падающие звезды исчезают за горизонтом.
– Больше магии, Элфи, – настаивал Жеребкинс – Напрягись.
Элфи сосредоточилась. Сначала поток целительных чар был похож на непрерывный голубой ручеек, но очень быстро запас магии стал иссякать, и ручеек сразу ослабел
– Все, – задыхаясь, произнесла Элфи. – У меня не осталось магии даже для защитного экрана.
– Хорошо, – одобрительно сказал Жеребкинс. – А теперь отойди подальше и не приближайся, пока я не разрешу. Сейчас состоится маленькое светопреставление.
Элфи отступила назад и прижалась к стене фургона. Несколько секунд ничего не происходило, а потом спина Дворецки вдруг выгнулась, грудь поднялась. Элфи услышала, как затрещали позвонки.
– Запустилось сердце, – пояснил Жеребкинс. – Это было самое простое.
Тело Дворецки упало обратно в капсулу, из свежей раны хлынула кровь. Искры целительной магии образовали вибрирующую сетку, затянувшую всю верхнюю часть тела. Дворецки метался в капсуле, как шарик в погремушке, пока магия возвращала к жизни его клетки. Через поры кожи испарялись токсины. Сковавший его тело слой льда мгновенно растаял, превратился сначала в пар, а потом в дождь, хлынувший с потолка фургона. Пузыри со льдом лопнули, как воздушные шарики, кристаллики льда разлетелись по операционной. Элфи словно оказалась в центре многоцветной бури.
– Так, нам пора вмешаться! – услышала она вдруг голос Жеребкинса.
– Что?
– Нужно вмешаться. Магия сейчас распространяется по его позвоночнику, и нужно зафиксировать голову, чтобы все срослось как надо. Иначе потом уже ничего не исправишь.
«Великолепно… – подумала Элфи. – Мне предстоит держать Дворецки. Да нет проблем!»
Она двинулась вперед, обходя прорванные пузыри со льдом и уворачиваясь от разлетающихся во все стороны острых кристалликов.
В криогенной камере билось в судорогах окутанное клубами пара человеческое тело.
Элфи сжала голову Дворецки обеими руками. Дрожь пробежала по ее пальцам и распространилась по спине.
– Держи его, Элфи! Держи!
Склонившись над капсулой, Элфи навалилась на телохранителя всем своим весом. Она уже не отдавала себе отчета, что происходит и помогает ли она или только делает хуже.
– Начинается! – крикнул Жеребкинс. – Приготовься!
Магическая сеть заволокла лицо и шею лежащего в капсуле человека. Голубые искорки выбрали своей мишенью глаза Дворецки и по оптическим нервам проникли ему прямо в мозг. Веки Дворецки поднялись, глаза хаотически закружились в глазницах.
К телохранителю вернулась речь, и с губ его начали слетать длинные непонятные фразы на разных языках.
– В данный момент его мозг производит анализ, – объяснил Жеребкинс. – Удостоверяется, все ли работает.
Затем пришла очередь проверить мускулы и суставы. Все они начали сокращаться, изгибаться, поворачиваться… Вдруг у Дворецки стали с невероятной скоростью расти волосы, и буквально через пару секунд его обычно бритый череп покрыла роскошная шевелюра, а нижняя часть лица обзавелась клочковатой бородой. Ногти его также выросли, став похожими на тигриные когти.
Элфи держалась из последних сил. Наверное, именно так чувствует себя ковбой на родео, вспрыгнувший на спину жутко разозленного быка.
Наконец искры рассеялись, поднялись вверх, как крошечные угольки, уносимые ветром, и растаяли. Дворецки успокоился, громадное тело безвольно рухнуло в смесь воды и льдинок на дне капсулы. Дыхание стало размеренным и глубоким.
– У нас получилось, – сказала Элфи, устало опускаясь на колени. – Он жив.
– Рано радуешься, – возразил Жеребкинс. – Все еще впереди. В сознание он придет дня через два, не раньше, и никто не знает, вернется ли к нему разум. Кроме того, есть и другая проблема.
Элфи подняла забрало.
– Какая-такая проблема?
– Сама посмотри.
Капитану Малой очень не хотелось глядеть на то, что лежало в капсуле. Ужасные картины вставали перед ее глазами. Что за существо воскреснет вместо Дворецки?
Невероятным усилием воли она заставила себя подняться с колен и заглянуть в капсулу. Сначала она увидела грудь Дворецки. Пулевое отверстие затянулось, но кожа вокруг него потемнела, и на черном фоне проявился красный рисунок, похожий на большую букву "Р".
– Кевлар, – объяснил Жеребкинс – Часть волокон все-таки была воссоздана. Случай не смертельный, но с дыхалкой у Дворецки, скорее всего, будут проблемы. В забегах на марафонские дистанции ему теперь точно не участвовать.
– А что это за красный рисунок?
– Насколько я могу судить, это краска. Видимо, на пуленепробиваемом жилете было что-то написано.
Элфи окинула взглядом операционную. Жилет Дворецки валялся в углу. На груди она увидела красную надпись «ФБР». В букве "Р" зияла небольшая дырочка.
– Опять-таки ничего страшного, – продолжал кентавр. – Не слишком высокая цена за жизнь. И кстати, этот рисунок очень похож на татуировку, которые у вершков снова вошли в моду.
Элфи надеялась, что, говоря о «другой проблеме», Жеребкинс имел в виду усиленную кевларом кожу. Но было что-то еще. И это что-то стало очевидным, когда ее взгляд упал на лицо телохранителя.
– О боги, – прошептала она. – Артемису это очень не понравится.
Пока его слуга проходил сеанс волшебной хирургии, Артемис нервно метался из угла в угол больничного двора. Да, план был блестящим и блестяще осуществлен, но сейчас червячки сомнения стремительно пожирали его уверенность в собственных действиях, как слизняки – капустный лист. Правильно ли он поступил? А что, если Дворецки никогда уже не будет прежним? Артемису опять вспомнилась финская больница. Он едва узнал своего отца, когда к Артемису Фаулу-старшему вернулось сознание, и он никогда не забудет их первый разговор…
Данные зашифрованы
"… Финские врачи были полны решимости накачать моего отца всевозможными витаминными добавками. Отец был полон решимости не допустить этого. А полный решимости Фаул обычно добивается своего.
– Я отлично себя чувствую, – настаивал отец. – Прошу вас, дайте мне время вновь познакомиться со своей семьей.
Наконец, обезоруженные его словами, врачи вынуждены были уступить. Честно говоря, я был поражен. Обаяние никогда не было любимым оружием моего отца. Обычно он достигал своей цели, проходя как каток по любому человеку, имевшему глупость встать на его пути.
Отец сидел в кресле, положив искалеченную ногу на специальную скамеечку. Мать, поистине обворожительная в своей белой шубке из искусственного меха, устроилась рядом на подлокотнике.
Заметив взгляды, что я бросал на культю, оставшуюся от его ноги, отец улыбнулся.
– Не волнуйся, Арти, – сказал он. – Завтра же я сделаю замеры для протеза. Из Дортмунда специально прилетает доктор Герман Грубер.
Я слышал о докторе Грубере. Он работал с олимпийской командой инвалидов Германии и считался лучшим специалистом в своей области.
– Попрошу его сделать что-нибудь спортивное, с модными полосками по бокам.
Отец шутил. Это было очень непохоже на него.
Мать ласково взъерошила его волосы.
– Перестань нас дразнить, любимый. Арти вряд ли понимает твои шутки. Он ведь был еще совсем ребенком, когда ты пропал.
– Ну, не таким уж и ребенком, мам, – возразил я. – Мне было одиннадцать.
Отец с любовью улыбнулся мне. Может, это и есть самый подходящий момент для откровенного разговора, пока его хорошее настроение не сменилось обычной неприветливостью?
– Пап, многое изменилось со дня твоего исчезновения. Я изменился.
Отец с важным видом кивнул:
– Ты абсолютно прав. Нам о многом нужно поговорить. Прежде всего о нашем бизнесе.
Вот так. Прямо к делу. Своего отца я помнил именно таким.
– Думаю, тебя порадует состояние семейных банковских счетов, и ты наверняка одобришь наши инвестиции. За последний финансовый год чистая прибыль составила восемнадцать процентов. Я старался не подвести тебя, отец.
– Зато я тебя подвел, сынок, – сказал Артемис-старший, – раз ты считаешь банковские счета и всякие инвестиции самым главным в нашей жизни. Видимо, ты заразился этим от меня. – Он прижал меня к своей груди. – Признаться, я не был идеальным отцом, Арти. О, я был очень далек от идеала. Занимался только семейным бизнесом и всегда думал, что мой долг – управлять империей Фаулов. Криминальной империей, как известно нам обоим. Если и есть какая-то польза от моего похищения, она заключается в том, что я взглянул на себя как бы со стороны. И я хочу, чтобы у всех нас нач