— «Новую команду», — повторил Шокер. Мужчина был странно задумчив. Непохоже на него. — Знаешь, — неожиданно подался он вперёд, — сейчас, среди своих, я, пожалуй, могу высказаться на чистоту и как есть, — он посмотрел на Рино. — Убери телефон и выслушай. Даже тебе это будет полезно.
Серокожий гигант покосился на него, а потом на планшет, но всё-таки, с ворчанием, убрал его.
— Я, знаете ли, — Шокер закинул ногу на ногу, — не удивлён, что в «Альянсе» погибли все. Кроме тебя, Фенрир, — он посмотрел в зеркало заднего вида, столкнувшись со мной взглядом. — Потому что ты сильный. По настоящему сильный.
— Забыл про Мурену? — приподнял бровь.
— Руби Инграм, — хмыкнул он. — Нет. Не забыл. Но знаешь… — делает рукой неопределённый жест. — Женщины… Ха-ха-ха, — внезапно расхохотался, — уж простите, господа, но я не могу представить себе сильную женщину! По настоящему сильную! Назовите меня сексистом и вы будете правы, но прежде послушайте вот что, — его палец приподнялся вверх. — Женщина всегда была, есть и будет всего лишь продолжением мужчины. И она ни черта не стоит без него. Я никогда не скрывал, что презираю Мурену.
Решаю промолчать, давая мета-наёмнику слово. Потому что его речь явно не завершится на этой вот фразе.
Подмечаю, как блеснули очки Отто. Рино же просто хмурился. Осознаю, что он не настолько туп, как его выставляют, но интеллектом тоже не блещет. Хотя в своей сфере деятельности соображалка у него работает.
— Это не их вина, — продолжил Шокер, — что современная культура и СМИ выставляют женщин как сильных и независимых. Самостоятельных, — ехидно произнёс последнее слово. — Но на самом деле женщины сами стремятся к слабости, желают спрятаться за чужую спину. И мы, мужчины, видим это. Я не удивлён, что выжила лишь Инграм. Своей слабостью она купила себе жизнь. Новый Самурай пощадил её, не стал добивать. Хотел показать тебе, Фенрир, как она сломалась. Кто же мог предположить, что твоей силы хватит на вас двоих?
— Свою слабость они компенсируют хитростью, — произнёс на это Осьминог. — Женщины — коварство ваше имя, — процитировал Шекспира. — Такие как Харди — тому наглядный пример.
— Ты обещал не мстить, — встрял я.
— Обещал, — без особой радости согласился Октавиус. — Но и помогать не стану. Напротив, теперь их имя чётко ассоциируется у меня с подставой.
— Это можно, — хмыкнул в ответ. — Ассоциируй. А Фонд — слишком ценен и полезен, в перспективе, чтобы уничтожать его из-за спорных интересов. Ведь ты сам, — покосился на него, — признавал, что нарушил технику безопасности.
— Иначе не получил бы это! — с характерным акцентом, который прореза́лся у него во время волнений, Отто пошевелил стальными щупальцами.
— Заткнись, — буркнул Шокер. — Не о твоей печальной жизни идёт речь.
— О чём же она идёт? — насмешливо поинтересовался учёный. — Быть может, о твоих несчастьях? Твоё сердечко разбила роковая красотка? Или, быть может, красавец?
Шокер молчаливо прищурился, что было заметно по характерному изменению его маски.
— Разборки на базе, — выдал я привычную фразу. — Там можно и потренироваться, и узнать, у кого самая слабая задница. Не на задании и не в машине!
Забавно, что сейчас в моей временной команде сразу два немца. И оба не переваривают друг друга. Хотя… покажите мне того, кто ладил бы с Шокером⁈
— Хер с вами, — пожал плечами обладатель силовых кастетов. — Я недоговорил…
— Важное мнение, — пробурчал Осьминог. — Думаешь, нам интересно, чем женщины тебя обидели?
— Плевать на них, речь шла о мутантах, — подскочил Шокер. — Потому что всё это связано! Чёрт с Инграм, она ничтожество и я всегда говорил про это. Ни мутации толком, ни силы, ни чутья на опасность. Возьмём другого, Друида. Что о нём можно сказать? Он был слабым. А мета-люди не выживут, если не будут развивать в себе боевые качества. Силу, которую сумеют применить. Маршалл же не обладал ей. Был полезным, но ничтожным. Такие не выживают. Это аксиома. Потому поражение «Альянса», как только он нарвался бы на более-менее сильного врага, было ожидаемо. Вот мы, — стукнул себя в грудь, — столкнулись с Крушителями. И что? Никто не погиб! Даже этот мудак Капюшон. Ха, наверное потому, что свалил, сделавшись невидимым. Ну да не важно. Главное — не погиб. Никто!
Не ожидал, что подумаю о таком, но… в словах Шокера был смысл.
— Мета нужна сила. Огромная личная сила, иначе никто не выживет, — продолжил он. — Потому что сейчас этим миром правят денежные мешки, далёкие от общества, как мутантов, так и простых людей. Им плевать на нужды народа, хоть своего хоть чужого. Противостоять им можно лишь силой, а надеяться только на себя.
— Необычайно глубокая мысль, — ехидно вставил Октавиус.
— Вот значит как? — усмехнулся его собеседник. — Декларация независимости, знаешь такую вещь? Сейчас её извратили, но когда я прибыл в Америку, то стремился коснуться того, чего был лишён в Германии. Быть может, как и ты. Напомнить, что там было? Умирающая страна, переживающая крах Второй Мировой, вот кем она была. Кто победил? Евреи. Именно они сейчас держат крупнейшие капиталы, именно они кредитуют что демократов, что республиканцев. Стравливают народы и искореняют мутантов. Власть денег — вот что проповедует элита. Им не нужны мета-люди, не нужна сила, которую мы представляем, им вполне комфортно было, когда обычные солдаты воевали против таких же обычных, чтобы продавать им снаряжение и боеприпасы. Всем сторонам! Бесконечная война — это же так выгодно! Даже Вторую Мировую развязали они, переусердствовав в собственной жадности, финансируя Адольфа Гитлера и Иоганна Шмидта, по прозвищу «Красный Череп». Помнишь такого?
Шокер рассмеялся, глядя на нахмурившегося Отто.
— Проникся? Если бы Шмидт не проиграл Капитану Америке, то всё было бы иначе! Вот она, истинная власть. Не в деньгах, а в силе. У кого она есть, тот может всё, — он откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. — Сейчас в мире появились мы. Мутанты. Уже не как исключение из правил, а как повседневная обыденность. Никто не удивляется возникновению нового, — пожимает плечами. — Нет, люди готовы. Но что есть «мета»? Новая угроза и возможность! И пока сильные мутанты тянут локомотив вперёд, слабые умирают. А потому нельзя допускать слабаков наверх. Они — гиря, которая обрушит всё общество. «Альянс» погиб. Думаешь, это оставят в покое? — Шокер обратился ко мне. — Про это будут тыкать тебе при каждой возможности. А будь в нём сильные мета, на уровне Рино, то разве так случилось бы? Разве погиб бы этот бронированный великан, как Друид, которого просто оглушило взрывом? Нет. Не погиб бы. И катком прошёлся бы по врагам. Также как и грёбаный предатель Саблезубый. Также как и Самурай. Хах, да Мистер Негатив, против которого выступил весь «Альянс» и чуть ли не все копы города, был сильнее и опаснее каждого из вас! За редким исключением, — с намёком кивнул на меня. — Даже грёбаный Паук сработал бы лучше! Хоть я его и ненавижу, — ещё бы, после того, как он тебя отделал. — Вот и сейчас, мы едем за одиночкой. Хобгоблин наводил панику на город. На весь город! В одно лицо! Что это, как не подтверждение моей теории о превосходстве нас, мета-людей, над остальными? Но только сильнейшие могут проявить себя, дать отпор проклятым жидам в правительстве, перебороть силу денег, суметь сохранить собственное «я»!
— А ты сумел сохранить? — поинтересовался в ответ на эту речь.
— Да! — пафосно изрёк он.
— Замечательно. Потому что мы уже подъехали, — завернул я в переулок, вдаль от и без того не самых главных улиц. — Вот оно, шикарное местечко…
Вопрос на миллион, почему все суперзлодеи предпочитают устроить логово в жопе мира?
— Так, — оглянулся я, посмотрев в тонированные окна, — Каннингема ещё нет, судя по всему. Можно попробовать устроить разведку, так как… — покосился на координаты, — кроме точек маршрута у меня ничего нет.
— Карта? — приподнял Октавиус бровь.
— Есть, — указал на телефон, — Эдриан скинул по пути. Чего уж там, он даже наложил на неё эти координаты, получая примерное место, куда нам требуется идти. Проблема в том, что карта не учитывает вообще всё, ибо, — вздыхаю, — тут идут какие-то неучтённые коридоры.
— Всё как обычно, — пробурчал Рино. — Коррупция поспособствовала.
— Хм, — коротко глянул на него. — Заброшенное депо достаточно приличных размеров, цель находится вдали. Учитывая, что Хобгоблин чаще летает, чем ходит пешком, практически уверен, он использует какой-то иной проход, а не этот, — киваю на тоннель. — Но где оно — ни малейшего понятия.
— Значит, разведка? — Шокер стукнул кулаком о кулак. — Не боишься, что мы тут же попадём на скрытые камеры и ублюдок сразу узнает о нас?
— Следить за камерами, будучи раненым? — улыбнулся. — Нет, он наверняка занимается лечением. Либо ремонтом снаряжения. А может, — почесываю подбородок, — его заказом. Так или иначе, Хобгоблин физически не может целый день наблюдать за возможными камерами. Никакого времени не хватит.
— Тут могут обитать маргиналы, — дополнил Отто. — А потому посетителям никто не удивится. И если имеются датчики движения — не насторожатся.
— Поспорил бы с последним, — пожал плечами. — Не забывай, он ранен. А значит, сбежал из боя. И тут датчики подают сигнал о вторжении? Хех, кто как, а я бы тут же сверился с камерами, забив на все остальные дела. А там, увидев наши костюмы, сразу дал дёру.
— Так что, ждём подкрепления или нет? — сложил Рино руки на груди.
— Нет смысла ждать, — прикинул я. — Мы не знаем, откуда вылетит цель, в случае побега. А потому вначале проводим разведку, потом дожидаемся Каннингема, расставляем его людей вокруг, чтобы были наготове, и по отмашке, через гарнитуру, могли начать обстрел, а там уже нападаем.
— Толку от этой разведки, — фыркнул носорог. — Лишь взбаламутим цель.
— Ловушки, — пояснил я. — Что будет, если ты, мой дорогой друг, подорвёшься на гранате?
— Ничего не будет, — почесал он толстую, увитую мускулами шею. — Не пробьёт. Проверено.