— Ты видишь их тут? — разводит руками.
— Я не узнавал, но… — с намёком смотрю на неё.
— Действительно, — Герерро задумчиво почёсывает подбородок. — Если кратко, то родители мертвы, женихов нет, коллеги… навещали, но попросту не имеют возможности помочь финансово. А против внутренней службы расследований их мнение не котируется. Как и против страховой. Друзья… в основном на работе, то есть, объединяет под собой и коллег. С одноклассниками же связь поддерживаю редко и лишь по мелочи.
— Хорошо, что я помог, — лишь выдал на это. Потому что не вмешайся и… Планы молодой ещё женщины по сидению на дому и жизни на пособие имели все шансы исполниться. Грустная перспектива. И Октавия возмущалась этому? Тому, что я хотел спасти жизнь человека? И по итогу спас?
В такие моменты даже радуюсь, что мы разбежались, хотя в иные, особенно когда возвращаюсь в пустую квартиру…
Эх, тяжело парню без девушки. И я совсем не про секс. Это… эмоции, душевное тепло, некий домашний уют. Даже если твоя «вторая половинка» не особо-то умеет его создавать. Некая аура, что ли. Она ощущается.
Наверное, я бы мог начать встречаться с Эвелин. Она достаточно симпатична. С ней есть о чём поговорить. Но… как-то не тянет. Нет этого желания.
— Верно… — с куда более серьёзным видом согласилась Герерро. — Очень хорошо.
Встряхнув головой, постарался улыбнуться.
— Чего это мы в какой-то негатив опять ударились? Лучше расскажи, как у тебя всё проходило.
— А то ты в больницах не был, — фыркает она. — Хотя… потеря памяти, да? Херовое дело. В общем, слушай…
Мы сидели и общались, обмениваясь новостями и просто болтали. Девушка жаловалась, что «изверги-врачи» запретили курить, а также то, что ей попросту скучно лежать без дела. Даже планшет не спасает, ибо игры надоели, а интернет здесь страшно тормозит.
— Зато индивидуальная палата, — приподнял палец.
— В этом есть как плюс, так и минус, — кивает моя собеседница. — Не с кем поговорить.
— Зато никто не храпит под ухом, — хмыкаю на её слова.
— Это категория плюса, — довольно прищурилась она.
— Кстати, не знаешь, что там делают репортёры? — вспомнил я об ещё одном, заинтересовавшем меня моменте.
— Впервые слышу, — удивилась брюнетка. — Ко мне, кроме тебя и врача, никто не заходил. Может, сюда загремела какая-то знаменитость?
— Политик или актёр? — прикинул я. — Тогда это, наверное, держали бы в тайне?
— Кто бы знал! — взмахнула руками. — Может наоборот, решил набрать баллы популярности таким вот образом? Ну или Ленокс Хилл сам решил заказать на себя какую-то рекламу.
На это и вовсе усмехнулся. Больница, в которой работает Стрэндж, не нуждается в какой-то иной рекламе.
— Вот вышел бы, да уточнил подробности, — насупилась женщина, заметив выражение моего лица.
— Мне интереснее узнать что с тобой, чем с каким-то, абсолютно неизвестным для меня актёром, — отмахнулся на это.
— Э-э! Такие слова нужно произносить лишь объекту своего любовного интереса! — наставительно приподняла палец.
— Я лишь недавно расстался с девушкой, — пожал плечами. — Не до любовных похождений, — последнее — ложь, но во благо.
— Звучит, будто бы по моей вине! — на меня покосились с крайне подозрительным видом.
— Нет, — качнул головой. — То есть… частично из-за тебя, но я считаю, что это она глупо начала ревновать, — всё-таки решился пояснить. Наверное, зря. Судя по тому, как на меня смотрят — точно зря!
— Так уж и глупо? — делано незаинтересованно уточнила Эвелин.
— Конечно, — после небольшой паузы, гораздо более серьёзно высказал я, подавшись вперёд и ставя локти на собственные колени. — Любовь или есть, или нет. Смысл ревновать кого-то? От этого ничего не изменится. Лишь испортишь настроение себе и ему. Ревность — одно из самых глупых и разрушительных человеческих чувств.
Невольно вспомнил моменты, когда сталкивался с ней. Зачастую это приводило не просто к расставаниям, но ещё и смертям. А жизнь у меня, хоть в качестве правителя Мидгарда, хоть до этого, было долгой и длинной.
— Это естественное желание, — произнесла она. — Когда ты кого-то любишь, то не можешь спокойно наблюдать, как этот человек ластится к другому. Это… делает больно, понимаешь? Помнишь ли подобное в своей жизни?
— Нет, — коротко ответил ей. — Если такое и было, то прошло мимо меня.
Случалось. И не раз. Как я уже говорил, моя жизнь была долгой. А ещё она была кровавой.
— Наверное, это хорошо, — Герерро вновь перевела взгляд на окно. — Ненавижу кого-то ревновать. А так… в чём-то я понимаю твою девушку. На её месте я бы тоже закатила скандал.
— Брось, — улыбаюсь на это. — Такой скандал ты бы не подняла.
— Ну-у… наверное. Я достаточно спокойна, по своей натуре. Хотя могу выдать что-то… эдакое, — делает рукой неопределённый жест. — Но на будущее — помни, что ревность так же естественна, как и твоё желание оплатить моё лечение, — в конце негромко хихикнула.
Вот только это желание было скорее светлым, а ревность — темна и неприглядна.
Мысленно кивнув самому себе, протянул руку, желая было взять конфету, но с удивлением обнаружил, что коробка была пуста. И когда только успела⁈
— Что же, буду знать, что тебя нельзя ревновать, — тепло улыбнулась она.
— Тебе-то зачем это знать? — приподнял бровь.
— Точно, ты ведь отрицаешь факт того, что мы, вроде как, теперь парочка, — бывшая полицейская (а может и нет) закатила глаза.
— Ох, общество полно стереотипов, — наклонил голову. — Я совсем не думал об этом, ясно? Это была безвозмездная помощь! Желай я секса, то есть множество более простых способов его получить. Так что не переводи на него наши платонические, хе-хе, чувства!
— Ты странный человек, Зариакс, — поправляет свою подушку. — Тебе это говорили?
— Я? Скорее — все люди, окружающие меня. Почему-то почти каждый, кто узнаёт о ситуации, считает необычным моё желание позаботиться о ком-то, кроме себя и ближайших родственников, — невольно хмурюсь. — Может, у меня попросту нет этих вот, ближайших родственников? Потому и хочу позаботиться о ком-то ещё.
— Но не о своей девушке? — уточняет Эвелин. — Бывшей, имею в виду.
— Быть может, ещё и сойдёмся, — пожимаю плечами.
Вряд ли. Иногда хочу, но… Если посудить здраво, Октавия показала себя достаточно мелочной особой. Нет, оно было ожидаемо, но… Ой, да плевать.
— Не вижу в тебе этой вот искры, — Герерро щёлкает пальцами, — заставляющей искать её внимание в попытках вернуть всё как было.
Задумчиво улыбаюсь в ответ. Так и есть. Она совершенно права.
— Я… — пытаюсь облечь мысли в слова, — не ощущаю… не знаю как это назвать… связи? Некой незримой нити, которая бы связала нас, — это оказалось достаточно трудно. — Я бы назвал её не девушкой, а подружкой, с которой мы взаимовыгодно сотрудничаем. Снимаем стресс после тяжёлых дней.
Верно. Это не любовь. Скорее — привычка и доля привязанности.
— Тогда почему расстались? — задала женщина логичный вопрос. — Если нет связи и любви, то я никак не могла бы что-то там сбить.
— Я думаю… она хотела большего, — открыто высказал ей в ответ.
— О, как коварно! — Эвелин негромко рассмеялась. — Мы, женщины, умеем такое.
— Ещё как, — с усмешкой киваю. — Просто… это было странно. Я бы мог дать ей то, чего она хочет. Даже откровенно спрашивал и говорил об этом, но тогда она отказалась. А потом внезапно взорвалась, когда речь зашла о тебе.
— Ревность, — озвучила мои мысли.
— Именно, — согласился я.
— Всегда вы, мужики, не понимаете нас, женщин, — её палец стал рисовать на постели невидимые линии. — Хотя всё кажется таким простым и понятным.
— Хах, даже спорить не буду, — покрутил головой.
— Объяснить тебе? — в глазах брюнетки я видел искренность и желание помочь, отчего даже задумался. По настоящему.
— Знаешь… наверное нет, — отвёл взгляд, уставившись в светлую, ровную стену. — Видимо, нам не суждено быть вместе, только и всего.
— Похоже, что так оно и есть, — Герерро не выглядела разочарованной, хотя мгновение назад мне казалось, что она горит желанием поведать мне «тайну». — Хотя, как по мне, это скорее простое непонимание, которое вы совместно накрутили.
— Поспорю, ибо, как ты и говорила, не чувствую в себе этого ярого желания вернуть всё как было, — высказав эти слова, ощутил в них достаточно прочности. Да уж… не просто так они вырвались из меня. Стоят на, сука, очень крепком фундаменте! — Это желание и раньше было не слишком сильным. Так, появлялось, но только периодически. Хотя… в первые пару дней хотелось всё исправить, причём сильно. Потом ещё пару раз нападала такая же ерунда. Даже вчера вечером… или это было уже ранним утром?.. Хах… Но я уже давал ей шанс, после первой ссоры. Мы помирились, но тут же поругались вновь, не прошло и трёх дней.
— Да у вас там интриги на уровне Мадридского дворца! — воскликнула моя собеседница.
— Какое сложное сравнение! — притворно ужаснулся я.
— Но ты понял? — улыбается женщина.
— С трудом… — хмыкаю на это.
— Бедолага, — потянулась она, заразительно зевнув.
— Я только учусь, — ну вот, словил зеркальный рефлекс!
— Хотя да, ты же вообще забыл язык. Боже, Зар, ты реально круто продвинулся за это время! Ведь меньше трёх месяцев прошло! Или просто вспоминал уже забытое? Это было проще? Ха-а… да нихрена не проще, — ответила сама себе, — я бы точно запуталась!
— Хе-хе, хвали меня, — довольно улыбаюсь.
Так мы и просидели, наверное, с целый час. Просто болтая, безобидно подтрунивая друг над другом и проникаясь атмосферой некого позитива. Приятно иногда вот так расслабить голову!
Впрочем, сильно не надоедал, так что вскоре ушёл, ибо знал: дела не ждут. Уверен, в ближайшее время зазвонит телефон, где на меня снова посыпятся очередные задания!
— Они будто бы подслушивали мои мысли, — проворчал я, услышав звук сообщения, когда вышел из палаты. Невольно оглянувшись, замечаю, что репортёры никуда не делись, но теперь к ним присоединилось несколько человек. Трое — типичные пациенты, в больничных халатах и такой же одежде, а вот одна, женщина, примерно тридцати пяти — плюс-минус — лет, была одета в элегантный, строгий костюм и теперь что-то рассказывает на камеру.