К тому времени, как Фахам записал свои мемуары, то есть в конце семидесятых, он был уже стариком. Его воспоминания полны фантастических деталей и красок: например, он якобы почти ежедневно беседовал с сирийским премьер-министром и не раз лично спасал алеппскую общину от преследований. Во время погрома он даже спас сорок еврейских детей, спрятав их в своем доме, хотя живший с ним сын, когда я брал у него интервью, этого не вспомнил. Также Фахам заявил, что во время погрома благополучно вынес «Корону» из синагоги, хотя двадцать лет назад уверял, что до встречи с двумя раввинами, попросившими его тайно вывезти манускрипт, даже не знал о том, что она не сгорела. Его рассказ о завершающей стадии суда, если сравнивать его с протоколами, тоже сплошная фантазия.
К 1960 году, когда процесс длился уже два года, оба алеппских раввина, отославших книгу с торговцем сырами, уже бежали в Израиль. И первого марта вместе выступили свидетелями в суде. Когда читаешь старые протоколы, их гнев почти физически ощутим.
– Мы вручили нечто человеку, который злоупотребил нашим доверием! – говорит суду Моше Тавил. – Мы убеждены, что «Корона Торы» принадлежит алеппской общине и иначе быть не может. – И добавляет: – Если бы рабби Даяна не было в Израиле, мы бы ни в коем случае не отослали туда «Корону».
– Мы отдали «Корону» господину Фахаму, чтобы он ее передал Исааку Даяну, – свидетельствует второй раввин, Салим Заафрани. – Мы вовсе не просили его отдать это кому-то другому, и он не получал на это разрешения. Нам компромиссы не нужны. Я желаю, чтобы «Корону» вернули алеппской общине.
Как неизменно утверждали алеппские евреи, идея о том, что два раввина по собственной воле вручили «Корону» каким-то чужакам или же позволили члену их общины отдать ее кому-то по собственному выбору, – такая идея просто абсурдна. Алеппские раввины решили, что «Корону» больше нельзя оставлять в их городе, но они и в мыслях не имели выпускать ее из общины.
– Мы боролись за ее сохранность до последней капли крови, – сказал в суде Заафрани. – Она – собственность алеппской общины, а не Государства Израиль.
Через много лет после того, как «Корона» оказалась в Израиле, ее новые хранители официально добавили к манускрипту один листок. На нем каллиграфическим шрифтом на иврите написан следующий текст:
Эта «Корона Торы» была вручена главным раввином города Алеппо рабби Моше Тавилом и судьей рабби Шломо Заафрани господину Мордехаю Бен Эзра Ха-Коэн Фахаму в 5718 году с тем, чтобы он перевез ее в святой город Иерусалим.
Господин Фахам удостоился такой привилегии, когда согласился, рискуя жизнью, спасти «Корону» и привезти ее в Иерусалим, где передал многоуважаемому президенту, господину Ицхаку Бен-Цви.
Такова простенькая история, которую я узнал в самом начале своего расследования. Та история, которая известна мне сейчас, сильно от нее отличается.
Когда Фахам пересек границу и вместе с «Короной» оказался в Турции, там его уже поджидали израильские агенты. Одним из них был Сило, руководивший перевалочным пунктом в Александретте, а вторым – Пессель. Согласно рассказу Фахама, осенью 1957 года он провел с Песселем в Стамбуле несколько часов, и при встрече разговор шел о «Короне». Точного содержания этого разговора мы не знаем; когда я повстречался с сыном Песселя, тот сказал, что его покойный отец почти никогда не рассказывал ему про свою работу и никаких письменных воспоминаний не оставил. Тем не менее мы доподлинно знаем, что раввины всего за несколько недель до этого велели Фахаму передать книгу в Израиле рабби Даяну, а 7 октября израильский агент написал в Иерусалим, спрашивая, какие указания ему следует дать Фахаму по поводу «Короны», то есть он полагал, что хозяевами манускрипта уже были израильтяне. А потому напрашивается вывод, что во время встречи в Стамбуле или примерно в это время израильский агент убедил курьера – уговорами ли, подкупом или угрозами – предать алеппских раввинов и отдать книгу израильтянам.
Нетрудно представить, как это было сделано. Израиль был беден, не хватало жилья и работы, а правительство могло облегчить жизнь иммигранта и его семьи. Как показывает счет от таможни, полученный Фахамом в порту Хайфы, государство могло и, напротив, сделать эту жизнь еще тяжелее. Но торговец оказал стране огромную услугу: пятьдесят лет спустя директор президентской канцелярии Давид Бартов сказал мне, что Фахам заслужил благодарность государства за то, что привез сюда «величайшую культурную ценность» и отдал ее правительству, сделав достоянием еврейского народа, а не какой-то отдельной общины. Возможно, Фахам сам согласился с тем, что израильтяне правы. А может быть, он понял, что «Корона» превратит его из ничтожного иммигранта, прибывшего в Израиль среди тысяч других, в человека значительного, поскольку в его руках оказалось нечто нужное влиятельным людям, которые могут быть ему полезны.
Имеются письменные доказательства того, что новые могущественные друзья и правда пытались ему помочь. В Государственном архиве сохранилась записка от октября 1958 года, в которой супруга президента Рахель Янаит Бен-Цви обращается к правительственному чиновнику по поводу «одного важного дела». Она просит помочь Фахаму найти квартиру в одном из предместий Тель-Авива. «Президент и господин Шрагай с ним знакомы, и оба сказали мне, что он заслужил особого отношения со стороны Вашего отдела», – пишет она. В более позднем письме самого президента к Фахаму говорится о том, какие усилия он предпринял, чтобы предоставить ему жилье. Фахам, проживший в Израиле чуть больше двух лет, всегда утверждал, что он у государства ничего не просил и ничего от него не получил. И правда, за исключением отмены таможенной пошлины по распоряжению Шрагая (исключением весьма существенным) я ничего в архивах не нашел. Фахам, умерший в 1982 году, не оставил никаких намеков на свои мотивы. Совсем наоборот, всю оставшуюся жизнь он утверждал, что поступил именно так, как ему было сказано.
После того как манускрипт прибыл в Турцию, то есть начиная с ранней осени 1957 года, им фактически распоряжались агенты израильского правительства, а с середины октября Шрагай посылал распоряжения касательно «Короны» из Иерусалима. Из Александретты Фахам продолжил свой путь на «Мармаре» в хайфский порт. Там его встретили чиновники Еврейского агентства, и он был освобожден Шрагаем от уплаты таможенной пошлины – тот уже дожидался «Короны» и приказал своим людям привезти ее из порта прямо к нему домой, в Иерусалим.
В первые дни после приезда в Израиль Фахам пытался создать впечатление, что «Корона» все еще у него и он распорядится ею по своему желанию. Утверждение торговца сырами, что ему якобы велено передать книгу «религиозному человеку», которого он сам выберет, возникло лишь несколькими неделями позже и только после того, как книга уже попала в руки этого «религиозного человека», главы Отдела Алии. Рассказ был сфабрикован для того, чтобы оправдать то, что уже произошло, – книга попала в руки правительства. Израильтяне знали, что вся история лжива, но выдали ее за правду и таковой представили в суд.
В конце концов им пришлось пойти на уступки. В папке с делом о «Короне», хранящейся в раввинском суде в Иерусалиме, имеется соглашение об опеке над манускриптом, составленное в 1962 году, когда бесконечный судебный процесс наконец-то завершился. Текст соглашения включает короткий параграф, пересказывающий историю перевозки «Короны». Алеппские раввины, говорится в нем, отослали «Корону» и еще один манускрипт меньшего значения с торговцем Фахамом «для передачи рабби Исааку Даяну». Иными словами, этот документ недвусмысленно противоречит версии, которую государство проталкивало с самого момента прибытия «Короны» в Израиль. И которая, кстати, была подписана президентом Бен-Цви.
Тем не менее для объяснения того, почему же «Корона» так и не попала в руки адресата, правду в этом соглашении упаковали в обертку из легкой и удобной лжи: в тот момент, когда книга очутилась в Израиле, говорится в нем, Даян был за границей, навещал детей в Америке и Бразилии. На самом деле раввин никуда не уезжал и Бен-Цви прекрасно это знал. В журнале записей президентских встреч значится, что он сам встречался с Даяном дважды – 21 января 1958 года, через пять недель после прибытия «Короны», и затем снова, 19 февраля.
Алеппские евреи свою книгу так и не получили.
Теоретически достигнутый компромисс давал общине частичное право обладания «Короной», но на деле он передавал ее в руки государства с условием, что она никогда не выйдет за стены Института Бен-Цви. Правительство, сознающее шаткость своей позиции, видимо, решило пойти на незначительную уступку; что же до алеппских евреев, то они поняли, что, хотя правда на их стороне, выиграть это дело невозможно. Менахем Ядид, в то время молодой лидер алеппской общины, а в дальнейшем депутат кнессета, помнит овладевшее им чувство бепомощности. «В конечном счете сила всегда у власти, – сказал он мне. – Это было грязное дело».
«Корона Алеппо» не была подарена Израилю. Израиль ее отобрал. Возможно, правительство верило, что это служит интересам народа и самой книги, но даже если принять такие доводы в расчет, это не изменит неприглядности всей истории: государство отобрало у людей их святыню, которую они не желали отдавать, отобрало, сговорившись с курьером, отдавшим этому государству то, что ему не принадлежало. Многочисленные вымыслы и отговорки, накопившиеся за десятки лет, служили лишь для того, чтобы скрыть случившееся на самом деле – правду о том, что у евреев Алеппо украли их «Корону».
Подписанием компромиссного соглашения судебный процесс завершился. И все хитрости и интриги на этом этапе истории «Короны» послужили сокрытию одной поразительной детали: значительная часть манускрипта, за который шла такая борьба, исчезла.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1. Книга
История эта не об алмазе, не о картине или чемодане, набитом купюрами, а о книге. Некоторые скажут – о той самой книге, тексте непререкаемой репутации, который лег в основу не одной цивилизации и повлиял на судьбы миллиардов людей, даже если им не пришлось его прочесть.