Максимус покачал головой.
– Я не горю желанием бороться с канимами в темноте, но если ты не отдашь приказ выдвигаться, Арнос оторвет тебе яйца.
Крассус пожал плечами.
– Ну пусть попробует тогда. В первую очередь, мы обеспечили переправу. Первое Копье, заставь людей пошевеливаться.
Маркус отсалютовал Крассусу и повернулся к ближайшему курьеру, выдавая скупые инструкции.
– А пока что отправьте маратов вперед, – сказал Крассус. – Они видят в темноте и могут обогнать канимов. Если они не обнаружат силы врагов там, мы пошлем кавалерию и заставим канимов отступать и далее.
– Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, – сказал Макс.
– Если мы останемся на месте, и я окажусь прав, мы сохраним нашим много жизней. Если мы останемся на месте, но я ошибусь, мы все еще занимаем эту позицию, между нами и Мастингсом осталось всего две позиции.
– Сципио выдвинулся бы, – сказал Макс, – Я уверен.
Крассус потер свое травмированное плечо, выражение его лица осталось спокойным.
– Я не Сципио, – сказал он. – И ты слышал мои приказы.
Максимус минуту сердито смотрел на Крассуса, затем ударил кулаком себя в грудь и направился к своей лошади. Оседлав ее, он громогласно чихнул. Высокий Антиллар хмуро глянул вверх на идущий дождь и взнуздал лошадь, пройдя рядом с Маркусом.
– Лежит в постели с книжкой, – прорычал он Маркусу, – и с послом, бьюсь об заклад.
Максимус послал лошадь в рысь и, мгновение спустя, половина крыла кавалерии маратов перемахнула через захваченнные земляные сооружения и скрылась в темноте.
Маркус наблюдал за расположением остальной части Легиона. Часть мужчин заняла передовые позиции, другие возводили стену мобильного частокола за ними, остальные рядами стояли в центре позиции, готовые выдвинуться маршем или броситься в бой, если такая необходимость возникнет.
Когда это было сделано, Маркус вернулся и обнаружил Крассуса, разговаривавшего с одним из старших офицеров Первой Сенаторской Гвардии. Мужчина был явно зол, так как в процессе разговора он сильно жестикулировал. Крассус смотрел на мужчину, не выражая на своем лице никаких эмоций и не произнося ни слова в ответ.
Офицер гвардии что-то грубо фыркнул и удалился.
Маркус спокойно обратился у Крассусу.
– Проблемы, сэр?
Крассус покачал головой.
– Люди Сенатора. Вы были правы.
Первое копье кивнул.
– Пойдемте к лекарям, сэр.
– Это может подождать, – сказал Крассус. – Кажется мы захватили еще больше балест, и я хочу убедиться, что они охраняются должным образом, прежде чем…
– Со всем уважением, – сказал Маркус, – нет, сэр, это не может ждать. Только то, что вы не чувствуете боли, не означает, что вы не наносите плечу еще больше ущерба. Мы идем к лекарям, сэр. Немедленно.
Крассус вскинул бровь, жестом очень напоминающим капитана. Маркус подумал, что он научился этому у Сципио. Затем Крассус глянул вниз на свое плечо и печально улыбнулся Маркусу.
– Если бы я был на месте кого-то другого, я бы приказал себе идти к лекарям, верно?
– Да, сэр, – сказал Маркус.
Крассус вздохнул, кивнул, и они оба направились в ту сторону, где Фосс разместил свои палатки с целительными ваннами.
– Маркус, – тихо сказал Крассус. – Я не поблагодарил вас.
– За что, сэр?
– За вашу помощь. За ваш совет. Я бы не смог справиться с командованием легионом без вашей помощи.
– Это приходит с опытом, сэр, – сказал Маркус.
Крассус покачал головой.
– Нет. Вы всегда стараетесь двигаться на шаг впереди. Вы первым встаете по утрам и последним ложитесь спать. Вы заставляете всех нас добиваться большего успеха. Вы сохраняете дисциплину между людьми, не прибегая к угрозам и унижению. Если вы еще не снискали звание чести в храме Отваги, то ваша служба за последние несколько лет заслужит вам место в храме Верности.
Маркус затих и отвел взгляд от молодого человека. Они дошли до палаток целителей. Несколько раненых человек лежали на носилках на земле, они были перевязаны на время ожидания их очереди на целительные ванны.
Рядом на свернутых постелях лежали еще несколько человек без сознания, свежая розовая кожа указывала на места, которые были залечены водными фуриями, в процессе чего они истощились.
Там была Леди Аквитейн, в своем обличье прачки, она помогала раненым в качестве сиделки, поднося им воду и обследуя их травмы. Она глянула на Маркуса, слегка улыбнулась и вернулась к своим обязанностям.
– Имя Фиделиар Маркус не так часто упоминается, верно? – продолжил Крассус. – Тем не менее, думаю, вы должны знать, я ценю всю ту огромную работу, что вы проделываете. Спасибо вам.
Маркус постарался не сплюнуть горечь, образовавшуюся во рту.
– Пожалуйста, сэр.
Глава 28
Дождь, решила Амара, был палкой о двух концах. В то время как устойчивый, непрекращающийся ливень помог скрыть следы и сократить видимость, уменьшив их шансы быть замеченными, через три дня он начал раздражать.
Здесь, на самом южном рубеже Империи, такое количество осадков не было необычным для этого времени года, но Амаре никогда не приходилось бороться с таким безжалостным ливнем.
Ночи были неприятными, особенно потому, что не было сухих дров для костра. Бернард сказал Амаре, что он мог бы использовать своё заклинательство, чтобы создать из деревьев более подходящее укрытие, или открыть сухую пещеру в скальном выступе, но не смеет рисковать, опасаясь, что вражеские лесничие могут это заметить.
Несмотря на это, муж Амары был столь же изобретателен в практических вопросах, как и раньше. Ему всегда удавалось найти какое-нибудь средство, с помощью которого можно было защитить их от воды, по крайней мере, частично, но ни один из них не отдыхал как следует.
Если дождь вскоре не стихнет и не позволит им что-то иное, чем питаться всухомятку походными галетами, они вскоре истощат свой запас и будут вынуждены есть только то, что Бернард мог добыть охотой, пока они путешествовали. Амара не горела желанием есть сырого кролика.
Она с негодованием посмотрела на небо и пожалела, что у неё нет большего опыта в заклинании погоды, вместо того, чтобы летать.
– Я точно знаю, что ты чувствуешь, – пробормотал Гай, упрямо хромая вперёд. – Я не могу перестать думать о том, каким приятным может быть тепло огня и горячей чашки чая.
Амара улыбнулась.
– Это так очевидно?
– Мы все думаем о том же самом, – ответил Гай. Он, прищурившись, посмотрел на облака. – В основном, это моя вина, ты же знаешь.
Амара искоса посмотрела на него.
– Почему вы это сказали?
– Потому что это была моя ошибка. Ветер, который доставил нас сюда, был с крайнего севера, холодный и сухой. Я попросил его нести нас на юг, и он встретился с тёплым, влажным воздухом над морем. Дождь – это результат.
Амара покачала головой.
– Не такая уж ужасная ошибка. Дождь, наверное, многим нам помог.
Гай улыбнулся, сверкнув зубами.
– Только между нами? Я бы и сам от помощи не отказался.
Амара рассмеялась, и её взгляд упал на ближайший ствол дерева. На высоте, может быть, семи футов, кора была небрежно содрана и процарапана до древесины широкой продольной бороздой.
– Бернард? – негромко окликнула Амара.
– Я видел, – сказал он.
– Что это?
– Территориальная метка, – ответил Бернард.
– Территориальная метка…? Чья?
– Хищника, – сказал Бернард. – Может быть, какой-нибудь дикой кошки. Может быть, одной из тех больших ящериц. – Он остановился и поднял руку, склонив голову набок.
– Они называются гаримы, – спокойно добавил Гай. – Они раскрывают изумительные пелерины, когда…
Подлесок в десяти футах слева от Первого Лорда внезапно пришёл в движение, и что-то массивное, кожистое и приземистое метнулось по лесной подстилке, его голова с зияющей пастью повернулась в сторону Гая, чтобы вцепиться ему в ноги.
Это была огромная ящерица – гарим.
Первый Лорд увидел, что он приближается, и отреагировал с завидной быстротой. Он успел повернуться и сунуть тяжёлый посох зверю в пасть. Гарим резко её закрыл, ловко откусив конец посоха. Потом он выплюнул кусок дерева и вновь атаковал Гая.
И всё же манёвр Гая дал Амаре драгоценные секунды, чтобы действовать. Курсор призвала Цирруса, позаимствовав у фурии ветра стремительность, и мир замедлился до ленивого, словно в густом сиропе, танца.
Рука Амары опустилась к поясу, и её пальцы нащупали рукоять ножа. Она вытащила его, одновременно поворачиваясь к разъярённому гариму, перенося вес со сводящей с ума медлительностью, и швырнула нож с тем, что, по её собственному представлению, было почти нормальной скоростью.
Нож сделал ровно полтора оборота, ударился в чешуйчатую шкуру твари, и вонзился на несколько дюймов в бок гарима, позади его передней лапы.
Гарим отреагировал медленнее, чем любое животное, что она ранее видела, и Амара успела сделать большую часть шага, прежде чем он внезапно вцепился себе в бок, медленно наклонившись, щёлкнул челюстями, схватив нож, и вырвал его.
Амара вытащила свой меч и бросилась на зверя, держа короткое оружие обеими руками. Дополнительная скорость, придаваемая ей фурией, позволила ей нанести мощный удар – и она надеялась, что пронзит его кожу, если то, что её не удалось пробить брошенным ножом, являлось каким-либо показателем.
Расстояние между ней и гаримом сокращалось достаточно медленно, чтобы она оценила смешанные чувства: хотя скорость, подаренная ей фурией, сделала ее достаточно быстрой, чтобы она вмешалась и поддержала Первого Лорда, но также было достаточно времени, чтобы она осознала опасность ее способа действий.
Зверь был гораздо больше, чем она решила сначала. Хотя он был не более двух футов от земли, телосложение гарима было широким и плоским, с мощными ногами, выходящими за контур чересчур мощного тела,состоящего из сухожилий и хрящей.
Он, вероятно, весил в два раза больше, чем Амара, а может и больше. Его ноги оканчивались тяжелыми когтями, голова была твердой и брусообразной, раздутой из за мышц, двигающих его ужасные челюсти.