— Когда вы зашли так далеко, Инвидия? В какой момент жизни ваших новых союзников стали перевешивать вашу собственную?
Обезображенное лицо бывшей Верховной Леди приняло нейтральное выражение.
— Когда ваша собственная жизнь стала такой, что вы расхотели жить? — продолжала Исана тем же спокойным, мягким тоном. — Вы можете представить еще год такой жизни? А пять? А тридцать? Вы хотите жить такой жизнью, Инвидия?
Та сложила руки на коленях и пристально взглянула на Исану, ее лицо в шрамах было мрачным и ничего не выражало.
— Ты можешь это изменить, — тихо произнесла Исана. — Ты можешь выбрать другую дорогу. Даже сейчас ты еще можешь выбрать другую дорогу.
Инвидия смотрела на нее, не двигаясь, но создание на ее груди нервно дергалось, перебирая ножками.
Она закрыла глаза, застыв от боли, которую Исана могла чувствовать, как будто, она пронзала ее собственное тело.
Она оставалась в такой позе довольно долго, затем снова открыла глаза.
— Все, что я могу выбрать — это смерть, — она мрачно указала на впившееся в нее существо. — Без этого, я должна буду умереть за несколько часов. И если я не подчинюсь ей, она мне это обеспечит.
— Не самый лучший выбор, — сказала Исана, — но все-таки это выбор, Инвидия.
Улыбка вернулась на ее уста.
— Я не оборву свою жизнь добровольно.
— Даже если придется заплатить жизнями других?
— Разве ты никогда не убивала, защищаясь, Исана?
— Это не одно и то же.
Инвидия приподняла бровь.
— Разве?
— Нет.
— Я — то, что из меня сделали Империя, и мой отец, и мой муж, Исана. И я не лягу и не умру просто так.
— А, — негромко произнесла Исана, — понятно.
— Что понятно?
— Понятно, — сказала Исана, — что осознаешь ты это или нет, ты уже сделала свой выбор. Скорей всего какое-то время назад.
Инвидия смотрела на нее. Ее губы дернулись, как будто она что-то собиралась сказать, но она снова погрузилась в молчание.
Затем она неторопливым движением подняла вилку, отрезала следующий кусочек отвратительной смеси кроуча и размеренно, спокойно его прожевала.
Сейчас, хотя она уклоняется от разговора. Пора её подтолкнуть.
— Как бы то ни было, я сожалею, Инвидия. Мне жаль, что с тобой такое случилось. У тебя так много силы, так много способностей, так много талантов. Ты могла бы сделать очень многое для Алеры. Мне жаль, что всё пошло насмарку.
Взгляд Инвидии стал холодным, как лёд.
— Кто ты такая? — тихо спросила она.
— Кто ты такая, чтобы говорить мне такие вещи? Ты никто. Ты ничто. Ты просто походная шлюха, в которую влюбился молодой мужчина. Глупец. Он же мог выбрать любую женщину Алеры.
— Насколько я понимаю, — парировала Исана, — он так и сделал.
Её простое заявление словно повисло в воцарившейся на время тишине.
Потом она вздохнула и церемонно произнесла:
— С твоего позволения.
Исана встала из-за стола, повернулась и отошла от Инвидии так далеко, как позволяло помещение.
Но пока шла, не переставала прислушиваться.
Не было никаких шансов, что Инвидия позволит ей оставить за собой последнее слово в споре о Септимусе.
— Да. Он выбрал тебя, — злобно сказала Инвидия, оскалив зубы, — и ты знаешь, чем он за это заплатил.
Исана замерла. У неё было чувство, словно кто-то нанёс ей сильный удар в живот.
— Контракт уже был заключён. Секстус был согласен. Всё было оговорено заранее. После того, как он показал свою силу на Семи Холмах, было самое подходящее время, чтобы вступить в брак. С женщиной, обладающей надлежащими способностями, воспитанием, образованием. Но он выбрал… тебя.
Исана почувствовала, как её руки сами сжались в кулаки.
— Септимус был глупцом. Он воображал, что те, кого он превосходит, будут реагировать так же благосклонно, как ему казалось, что он сам реагирует. Он никогда не пытался кого-то унизить, но кажется, что именно так и получалось. В школе. В играх. В этих глупых дуэлях, которые мальчишки использовали как оправдания, чтобы подраться. Маленькие вещи, которые он даже не запоминал, но которые продолжали тлеть в других людях.
Исана повернулась к Инвидии, очень медленно.
Бывшая Верховная Леди стояла, приподняв подбородок, глаза сверкали, необожженная часть лица раскраснелась.
— Это было легко. Родус. Каларус. Нужно было просто направить их мысли в нужное русло.
— Ты, — тихо произнесла Исана.
Глаза Инвидии сверкали.
— А почему не я? Дом Гаев взращивал ненависть к себе на протяжении веков. Рано или поздно, кто-либо разнес бы его на куски. Так почему не я?
Исана стояла напротив Инвидии совершенно неподвижно в течении долгого мгновения, смотря ей в глаза.
Исана аккуратно одернула свое потрепанное платье, взвешивая все свои мысли и слова, так как горящий огонь ее горя и потери окрашивал все мысли в цвет крови.
Затем она сделала глубокий вдох и сказала:
— Во имя памяти моего мужа, будущего моего ребенка, за тех, чья кровь на твоих руках, я бросаю тебе вызов. Я объявляю тебя, Инвидия из Накема, предателем Короны, Империи и ее народа.
Она выпрямилась и проговорила жестко, но ненамного громче шепота.
— И до того, как я покину это место — я убью тебя.
Инвидия подняла подбородок, ее губы искривились. Негромкий всхлипывающий смешок вырвался из ее уст.
Она покачала головой и ответила:
— Этот мир не для таких, как ты, Исана. Подожди несколько дней. Ты увидишь.
Глава 28
— Вороны побери все это, — пробормотал Тави. Он попытался вытереть капли дождя с лица краем промокшего плаща. — Нам нужно пройти сегодня еще тридцать миль.
— Становится темнее, чем иногда зимой во Фригии, Капитан, — проговорил Максимус, — люди продолжат путь. Но я боюсь представить, что с нами случится, если Ворд нападет на нас, когда мы начнем разбивать лагерь в темноте.
Тави оглянулся на колонну за ним. Его взору предстало смешанное, неорганизованное зрелище.
Первый Алеранский и Свободный Алеранский Легионы справлялись достаточно неплохо, учитывая, что последние несколько месяцев они прохлаждались на кораблях.
Они двигались широким шагом, их поступь и выносливость в пути подкреплялись фуриями земли.
В нормальном темпе они могли двигаться также быстро, как человек, бегущий спринт на открытом пространстве.
Тави был вынужден снизить скорость, частично потому, что люди давно не тренировались. По крайней мере, они сохраняли приемлемое расстояние.
За ними шла двойная колонна: фургоны снабжения, грузовые тележки, повозки фермеров, городские брички, мусорные телеги, ручные телеги для овощей и всяческие другие колесные повозки, которые только можно было представить.
Всего за пару часов Фригиус Цирик сумел собрать и предоставить в их распоряжение достаточно повозок, чтобы разместить более двух третей канимской пехоты.
Повозки не были запряжены лошадьми — у Легиона просто недостаточно людей, чтобы заботиться о лошадях, да и не было достаточно транспорта, чтобы везти необходимый им корм.
Вместо этого тележки тащили команды, состоявшие, в основном, из легионеров, которые заработали неудовольствие своих центурионов.
Канимские воины переполняли повозки, что выглядело несколько комично.
Те же, кто не поместился в повозках, галопом следовали за ними, что соответствовало сниженному темпу Легиона.
Они могли сохранять такой темп два часа или около того, затем все останавливались и отдохнувшие канимы в повозках менялись местами с теми, кто бежал следом, такая ротация происходила в течении всего дня.
В это время даже канимы, сидевшие в повозках, выглядели голодными, несчастными и истощенными, хотя Тави предполагал, что по большей части это было связано с дождем, под которым их шерсть вымокла и прилипла к коже.
Позади них следовала кавалерия.
Первыми двигались крылья Легионов, восемь сотен всадников и их лошадей, затем кавалерия канимов.
Почти полностью состоящих из шуаранских канимов, едущих на необычных существах из Кании, именуемыми таургами, каждый из которых весил в два, а то и в три раза больше легионера вместе с лошадью.
Рогатые, с горбами на спине таурги, каждый размером превышал здорового быка, без труда следовали за колонной, мышцы на их массивных бедрах перекатывались, словно стальные канаты.
Таурги не выглядели уставшими.
Таурги выглядели раздражительными и вспыльчивыми и как будто всерьез рассматривающими возможность сожрать своих всадников, либо другого члена стада.
Возможно и тех, и других. В Кании Тави ездил несколько недель на таурге, и по его мнению, это было вполне в характере боевого зверя.
Он вздохнул и посмотрел на Максимуса, едущего верхом на особенно уродливом пятнистом таурге.
— Вороны, Макс. Я думал, ты убил и съел это животное.
Макс усмехнулся.
— Стейки и Новые Ботинки, Капитан? Я ненавижу эту тварь, как ничего больше в Карне. Именно поэтому я решил, пусть он мучается, везя меня всю дорогу под дождем, вместо того, чтобы мучить этим славную лошадку.
Тави сморщил нос.
— Он воняет, Макс. Особенно под дождем.
— Я всегда считала запах мокрого алеранца несколько неприятным, — донесся голос справа от Тави, где ехала Китаи.
Тави и Макс наградили ее возмущенными взглядами.
— Эй, — воскликнул Макс, — мы не пахнем, когда вымокнем.
Китаи приподняла бровь:
— Ну да, конечно, вы ведь уже к этому принюхались.
Она подняла руку и помахала ей в воздухе перед носом, притворно жеманным жестом, который она должно быть скопировала с особенно утонченной леди из Граждан, решил Тави.
— Прошу меня извинить, джентльмены.
Она заставила лошадь отойти на несколько шагов от них и там вздохнула с облегчением.
— Она шутит, — проговорил Макс. Он нахмурился и посмотрел на Тави, — она же шутит.
— Гм, — ответил Тави, — почти наверняка.
Китаи искоса взглянула на них, но ничего не сказала.
Раздался приглушенный вой ветра, сопровождающий спуск Крассуса, летящего с дождливых небес.