— Надвигаются холода, и они это чуют. Для крова и пищи им нужны вечнозеленые растения… но на южных склонах выпасают гаргантов, а они сами к гаргантам ни за что не подойдут. — Тави кивнул сам себе. — На север. Доджер повел их через тракт в сосновые лощины.
Бернард одобрительно кивнул.
— Хорошо. Не забывай, что заклинание фурий не заменяет собственных мозгов.
— Но и мозги фурию не заменят, — понуро буркнул Тави и пнул башмаком комок грязи, раскидав землю и сухие листья.
Бернард положил свою ручищу на плечо Тави, крепко сжал, потом повернулся и решительно зашагал на север по старому тракту.
— Все не так плохо, как тебе кажется, Тави. Фурии — это еще не все.
— Ага, у самого, небось, их две, — буркнул Тави, стараясь не отставать. — Тетя Исана говорит, ты мог бы требовать себе полного гражданства, если бы захотел.
Бернард снова пожал плечами.
— Если бы захотел… что ж, возможно. Но я не дозрел до своих фурий, пока не дорос… ну, почти до твоего возраста.
— Но ты просто медленно созревал, — заметил Тави. — Совсем не так, как я. Никто еще не дорастал до моих лет и так и оставался без фурий.
Бернард вздохнул.
— Ты не можешь знать этого, Тави. Не беспокойся, парень. Со временем все придет.
— Это ты мне с десяти лет говоришь. Будь у меня свои фурии, я бы успел удержать Доджера, и еще… — Он успел вовремя прикусить язык.
Дядя Бернард оглянулся на Тави; лицо его оставалось серьезным, но глаза смеялись.
— Пошли, парень. Нам надо спешить. Мне нужно вернуться прежде, чем соберутся гольдеры.
Тави кивнул, и они быстрым шагом двинулись по извилистой дороге. По мере того как они миновали яблоневые сады, пасеки и углублялись в сжатые северные поля, небо становилось все светлее. Потом дорога нырнула в лес, в котором росли такие старые дубы и клены, что выжить в тени их крон могли только самые стойкие кусты и травы. Ко времени, когда предрассветная синь окрасилась на востоке желтым и оранжевым, они дошагали до последней полоски леса, обозначавшей границу Бернардгольда. Этот лес был не таким старым, поэтому и подлесок здесь рос гуще и местами еще зеленел, несмотря на позднюю осень. Алые и золотые листья висели на скелетах кустов поменьше, а обнаженные деревца поскрипывали, раскачиваясь на ветру.
И тут что-то заставило Тави насторожиться. Он замер и едва слышно предостерегающе зашипел. Бернард пригнулся, и Тави инстинктивно последовал его примеру.
Бернард оглянулся на Тави, вопросительно приподняв бровь.
Тави на четвереньках подполз к дяде и зашептал ему на ухо:
— Там, впереди, в ближних к ручью деревьях. Там обычно гнездятся перепела, а сейчас они летают над дорогой.
— Думаешь, их спугнуло что-то? — таким же шепотом спросил Бернард. — Сайпрус, — позвал он и махнул рукой в направлении деревьев, подавая сигнал меньшей из двух его фурий.
Тави поднял взгляд и увидел, как с одного из деревьев к ним спускается нечто, отдаленно напоминающее человеческую фигуру, но ростом не больше годовалого ребенка. Взгляд светло-зеленых глаз обратился на мгновение на Бернарда, и фигурка опустилась на землю, свернувшись, как зверек. Листья и ветки мгновенно сплелись, прикрыв то, что находилось под ними. Сайпрус склонил голову набок, не сводя глаз с Бернарда, потом издал звук, более всего напоминавший шелест листвы, и исчез в кустах.
Тави все пытался отдышаться после долгого бега.
— Что там? — прошептал он.
Взгляд Бернарда на мгновение затуманился.
— Ты был прав, — ответил он наконец. — Молодчина, малыш. Кто-то прячется в засаде у моста. И у них там чертовски сильная Фурия.
— Разбойники? — прошептал Тави.
Бернард прищурился.
— Это Корд.
Тави нахмурился.
— Я-то думал, остальные гольдеры должны собраться сегодня, но позже. И зачем им прятаться в деревьях?
Бернард встал и отряхнул колени.
— А вот мы сейчас и узнаем.
Он решительно зашагал по дороге к мосту, словно намереваясь пройти мимо засады; Тави старался не отставать. Неожиданно Бернард повернулся влево, натянул лук и пустил стрелу с серым оперением в кусты, которые росли в нескольких шагах от негромко журчавшего ручья.
До Тави донесся вопль, и кусты заколыхались, как от сильного ветра. Мгновение спустя из них вывалился паренек примерно одного с Тави возраста, держась руками за мягкое место. Сложение он имел крепкое, был коренастым, и лицо его было бы симпатичным, если бы не капризное выражение. Биттан из Кордгольда, младший сын Корда.
— Чертовы вороны! — взвыл он. — Ты что, спятил?
— Биттан? — воскликнул Бернард с наигранным удивлением. — Надо же! А я и не знал, что это ты там сидел.
Чуть дальше от моста кусты зашевелились, и на дорогу вышел юноша постарше — второй сын Корда. Он был выше и стройнее младшего брата, волосы на затылке собирал в хвост, а на его лбу уже пролегли морщины от привычного задумчивого выражения. Он с опаской покосился на Бернарда и повернулся к брату.
— Биттан? Ты как, в порядке?
— Я в полном беспорядке! — злобно взвизгнул мальчишка. — Меня подстрелили!
— Ты и правда его подстрелил? — негромко спросил Тави дядьку.
— Чуть-чуть поцарапал.
Тави ухмыльнулся.
— Похоже, ты ему прямо в мозг попал.
Бернард улыбнулся волчьей улыбкой и промолчал.
Снова зашелестели и затрещали кусты — еще дальше от них. Спустя мгновение из зарослей появился и сам глава семейства, фермер Корд. Он был не слишком уж высок, но плечи имел не по росту широкие, да и руки его казались неестественно длинными. Одет он был в линялую, заплатанную серую куртку, которой явно не помешала бы хорошая стирка, и плотные штаны из гаргантовой кожи. На шее его красовался символ статуса: тяжелая цепь стедгольдера. Цепь была грязная и засаленная, но Тави решил, что так она даже лучше подходит к его всклокоченным седеющим волосам и пегой бороде.
Корд двигался откровенно угрожающе, а его глаза налились злостью.
— Что, вороны подери, ты себе позволяешь, Бернард?
Бернард приятельски помахал Корду, но Тави заметил, что лук и стрелу тот держит наготове.
— Маленькое недоразумение, — произнес он. — Я принял твоего мальца за разбойника, засевшего у дороги в ожидании мирных путников.
Корд злобно прищурился.
— Уж не обвиняешь ли ты меня в чем-то?
— Ну конечно нет, — улыбнулся Бернард, хотя глаза его оставались пронзительно-настороженными. — Я же сказал: это недоразумение. Хвала Великим фуриям, что никто не пострадал. — Он помолчал пару секунд, и улыбка исчезла с его лица. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-либо пострадал на моей земле.
Корд злобно зарычал — совсем как зверь — и шагнул вперед. Земля под его ногами дрогнула и заколыхалась, словно под самой ее поверхностью ползла большая змея.
Бернард продолжал в упор смотреть на Корда; лицо его не дрогнуло и не сменило выражения.
Корд снова зарычал, но уже тише, с видимым усилием подавив свою злость.
— Ох, и выведешь ты меня как-нибудь из себя, Бернард.
— Не говори так, — отозвался дядька Тави. — Мальчика напугаешь.
Взгляд Корда скользнул по Тави, и пареньку вдруг стало не по себе.
— Ну что, созрел он наконец до фурий или ты все-таки признаешь, что это бесполезный уродец?
Это нехитрое замечание больно задело Тави, и он открыл было рот, чтобы дать наглецу достойный отпор, но Бернард положил руку ему на плечо.
— О моем племяннике не беспокойся, — посоветовал он и выразительно покосился на Биттана. — В конце концов, у тебя и своих хлопот хватает. Кстати, почему бы нам не пройти ко мне в дом? Уверен, у Исаны найдется чем тебя угостить.
— Мы, пожалуй, посидим здесь еще немного, — сказал Корд. — Заодно и перекусим на свежем воздухе.
— Что ж, на здоровье, — улыбнулся Бернард и двинулся дальше по дороге. Тави не отставал от него ни на шаг. Бернард не оглядывался на Корда до тех пор, пока они не пересекли мост. — Да, кстати, — бросил Бернард через плечо, — совсем забыл сказать: Уорнер уже приехал к нам вчера вечером. Сыновей его отпустили на побывку из легионов, вот они и навестили отца.
— Мы их на куски порвем, — рявкнул Биттан.
Корд с размаху залепил Биттану оплеуху, от которой тот полетел на землю.
— Заткни хлебало!
Биттан, слегка оглушенный, замотал головой. Поднявшись, он не сказал отцу ни слова и не смотрел на него.
— Пошли потолкуем, — сказал Бернард. — Уверен, мы сможем все уладить.
Корд не ответил. Он махнул сыновьям рукой и двинулся прочь по дороге. Они потянулись за ним, только Биттан бросил на Тави полный ненависти взгляд.
— Урод, — шепнул он, проходя мимо.
Тави стиснул кулаки, но промолчал. Бернард одобрительно кивнул, и они подождали, пока Корд с сыновьями не скроются за поворотом дороги, ведущей к Бернардгольду.
— Они ведь собирались напасть на Уорнера, да, дядя?
— Возможно, — кивнул Бернард. — Потому-то твоя тетка и пригласила Уорнера приехать еще вчера, заранее. Корд способен на все.
— Но почему? Это же Биттана обвиняют, не его.
— Изнасилование бросает тень на все поместье, — ответил Бернард. — Корд — глава семьи, и он несет свою долю ответственности за то, что делают другие ее члены. Если дознание покажет, что необходим суд, и Биттана признают виновным, граф Грэм может лишить Корда прав на Кордгольд.
— Думаешь, он пойдет на убийство, чтобы защитить их? — спросил Тави.
— Я думаю, человек, снедаемый жаждой власти, пойдет почти на все. — Он покачал головой. — Для Корда власть — средство удовлетворения своих желаний, а не защиты и помощи людям, которые от него зависят. Поведение глупее некуда, и рано или поздно оно сведет его в могилу — но до тех пор это делает его опасным.
— Он меня пугает, — признался Тави.
— Он пугает всякого обладающего здравым смыслом.
Бернард отдал лук Тави и развязал поясную сумку. Он достал из нее маленькую стеклянную пуговку и бросил ее через перила в ручей.
— Рилл, — твердо произнес он, — мне нужно поговорить с Исаной. Пожалуйста.