– Бешеная сука.
Она освободила Исану и Арариса от их пут и поднялась.
– Скорее, – сказала она. – Нет времени.
Арарису неуверенно удалось встать на ноги, но Исана не сумела. Ее конечности были связаны за спиной тугим узлом, когда она попыталась, к своему смущению она нашла себя неспособной стоять.
– Помогите ей.
Китаи хлопнула и Исана обнаружила себя между двумя мускулистыми маратскими всадниками, по одному под каждой рукой. Китаи издала нетерпеливый звук и они двинулись через руины.
Арарис заковылял следом за ней, а Исану ее носильщики почти потащили, мимо ближайшего полевого госпиталя, ее ноги волочились по земле, онемевшие пальцы покалывало.
Боль и страх раненых хлестнули ее, словно покрытая инеем кожаная плеть.
Исана старалась отгородиться от этих чувств, сосредоточив внимание на окружающей обстановке, пока они проходили мимо лазарета. Красный свет в небе почти потух, и на южном горизонте теперь виднелась только тусклая темно-красная полоса.
– Китаи, – спросила Исана, – где мы? И как ты здесь оказалась?
– На руинах возле Мастингса, – коротко ответила Китаи. – Родственники сестры моей матери спустили мне веревку в темноте. Меня послали найти вас.
– Зачем?
– Очевидно, чтобы помешать Арносу использовать вас в качестве заложников в борьбе против Октавиана.
– Китаи! – выдохнула Исана.
Китаи пожала плечами.
– Они все теперь об этом знают, Исана. Прямо сейчас, мой алеранец заявляет о себе и вызывает Арноса на юрис макто.
– Что? – воскликнул Арарис. Ужас исходил от него тошнотворным облаком.
– "Юрис макто", – серьезно сказала Китаи. – Дуэль, это означает "испытание кулака". Хотя это и не является буквально кулачным боем. Я все еще не понимаю, почему ваши люди говорят о вещах, называя их именами чего-то другого. Это безумие.
– Я знаю, что такое юрис макто.
– Арарис, – спросила Исана, ее голос дрожал. – Что случилось?
– Он бросил вызов, – Арарис сплюнул. – О чем он думает?
– Я не понимаю, – сказала она. – А ты не можешь сражаться вместо него? Заменить его на поединке?
– Нет! – почти прокричал Арарис. – Он бросил вызов. Он не может выставить другого бойца вместо себя. Он должен участвовать в поединке лично, или закон не признает его результат действительным.
– Тави не может выставить бойца вместо себя? – Исана почувствовала, как внизу ее живота похолодело. – Но Арнос может.
Она задрожала.
– Великие фурии. Наварис будет его бойцом.
Арарис сплюнул в строну:
– Это то, что она сделает.
– Я говорила ему, чтобы он позволил мне урегулировать это, – сказала Китаи. – Но после побега из одной тюрьмы и вызволения Варга из другой, внезапно алеранский закон стал снова важным.
Чувствительность стала возвращаться к ногам и ступням Исаны, она отпустила своих помощников и продолжила идти самостоятельно.
– Его скорее всего ранят, Арарис?
– Ранят? – Арарис покачал головой. – Бой до смерти.
Исанна остановилась и уставилась на Арариса:
– Сможет он побить ее?
Арарис сжал кулаки, разочарование и беспокойство исходило от него, подобно жару от костра.
– Арарис, – взмолилась она тихо.
Сингуляр промолчал, и Исана знала почему.
Она бы узнала, если бы он солгал.
Китаи вела Исану и Арариса к палатке командира Первого Алеранского, которая по традиции находилась в квартале капитанов.
Она выглядела так, словно ее возводили в большой спешке, некоторые из ее веревок были натянуты слишком слабо. Внутри не было ничего кроме магического светильника, складного стула и скатки.
– Думаю, я знаю, что вы хотите ему сказать, – тихо сказала Китаи. – Думаю, вы знаете, что он не станет слушать.
– Я все равно буду говорить с ним.
Китаи нахмурилась, но кивнула:
– Я понимаю.
Затем она вышла.
Она вернулась через несколько минут вместе с Тави, и высокий юноша немедленно обнял Исанну.
– Слава великим фуриям, вы оба в порядке, – сказал Тави.
Исана тоже прижалась к сыну:
– И ты.
Палатка приоткрылась и появился Эрен, несший футляр с письменными принадлежностями. Он со звоном положил его, открыв футляр, и достал чернильницу, перо и несколько листков бумаги.
Тави с улыбкой отпустил Исану и спросил:
– Ну?
– Выглядело так, как будто показаний шести различных дознавателей не было достаточно, – сказал Эрен, – Пока я не ознакомил Налуса с показаниями свидетелей нападений на стедгольды. Только тогда он прекратил подвергать сомнениям обоснованность обвинений и вызова.
– Что это значит? – тихо спросила Исана.
Эрен оскалил зубы в волчьей улыбке.
– Это значит, что если Арнос не примет вызов, он может поцеловать на прощание все свои потуги. Ему придется уйти в отставку, как вынужден был уйти Тави, и ожидать суда, – он довольно выдохнул, – Обожаю симметричность.
– Что ты пишешь? – задал вопрос Тави.
– Заявление о намерениях, – ответил Эрен, – задним числом освобождая тебя из под стражи для защиты интересов Империи. Это заблокирует следующий шаг Арноса, в попытке объявить тебя заключенным под следствием и твое присутствие здесь и твой вызов объявить незаконным.
– Я могу так поступить?
– Пока кто-либо не отменит это решение, но единственный кто это может сделать – вне пределов досягаемости на какое-то время.
– Хорошо.
Эрен кивнул.
– Я рад, что Арнос заставил нас освежить в памяти соответствующие законы, когда начался этот беспорядок. Дайте мне около десяти минут. Затем мне понадобится печать.
Стройный, старый джентельмен в форме офицерского камердинера вошел в палатку, неся тяжелый кожаный мешок.
– Ах, вот вы где, сэр, – сказал он. Положив мешок около ног Тави он вздохнул с облегчением. – Ваш запасной доспех, сэр.
Тави опрокинул мешок без колебаний, демонстрируя ощутимо лучше выглядящий комплект брони, чем тот, который он носил сейчас.
– Превосходный. У Свободного Алеранского приличное обмундирование, учитывая обстоятельства, но этот комплект видал лучшие дни. Передашь мне наруч, Магнус?
– Конечно, Капитан, – сказал камердинер. – Или теперь "Ваше Высочество"?
Тави, нахмурившись, взглянул на мужчину:
– Ты мне не веришь?
– Это не имеет значения, – ответил камердинер и перевел взгляд на остальных.
– У меня нет тайн от любого из присутствующих, – сказал Тави. Он посмотрел на Исану, и она почувствовала небольшую резкость, сопровождавшую эти слова. Он пытался ее погасить, но она все же присутствовала.
Исана вздрогнула. Несмотря на то, что она была полна благих намерений, на исправление некоторых ошибок требуется время. Ей предстояло жить с этим.
Магнус вздохнул:
– Очень хорошо, могу ли я говорить искренне, Ваше Высочество?
Тави нахмурился еще больше:
– Конечно.
Магнус кивнул.
– Эта выходка – самый ужасный и безответственный идиотизм в истории человечества.
Брови Тави приподнялись.
– Полностью игнорируя тот факт, что это худшее время и место, чтобы заявить о себе, есть другие соображения. Принцепс Империи не кто-то, дерущийся на дуэлях. Он не подвергает себя опасности. Он не рискует. Он слишком много значит, чтобы так поступать.
– У Империи снова есть Принцепс около двадцати минут, Магнус, – сказал Тави. – Об этом знают лишь люди внутри этих стен. Даже если я проиграю, Империя не пострадает, во всяком случае, не очень сильно.
– Тави, – сказала Исана, выходя вперед. – Послушай его, пожалуйста. Магнус прав.
Тави посмотрел на нее, в его хмуром взгляде появилась неуверенность, сформировавшаяся в виде тонкой линии между бровей, на его лице. Он медленно кивнул и жестом приказал камердинеру продолжать.
– Со всем должным уважением к Принцепсу Септимусу, – продолжил Магнус, – ваш отец сделал такой же выбор.
Его голос окреп.
– Он ошибся, поступив так. Он умер. И в результате Алера познала двадцать лет заговоров, предательства и конфликтов. Это привело к разрухе, поскольку Верховные Лорды рвались к власти, обрекая на тяжелые испытания и страдания, развязывая споры и войны, которые привели к тысячам смертей, не говоря уже о потерях, которые нанесли нам наши враги, когда почувствовали нашу раздробленность и воспользовались ею.
– Тави, – тихо сказала Исана. – Должно быть другое решение этой проблемы.
Тави прикусил нижнюю губу, его взгляд стал отсутствующим.
– Наварис – одна из лучших, кого я когда-либо видел, – казал Арарис, заговорив впервые. – По моему суждению, если бы я противостоял ей на официальной дуэли, она могла закончиться победой любого из нас. У тебя есть талант и школа, но ты все еще учишься. Твои шансы не очень.
– Согласен, – сказал Магнус. – Рисковать собой в сражении – это одно дело. А бросаться своей жизнью в схватке, на которую только дурак поставит деньги, это в общем совсем другое.
Тави посмотрел на каждого из них с серьезным выражением лица. Затем взглянул на Китаи.
– Я буду недовольна, если тебя убьют, чала, – она пожала плечами. – Делай так, как считаешь нужным.
Тави медленно кивнул. Затем глубоко вздохнул и указал пальцем на стену палатки.
– Там, – сказал он, – десятки тысяч испуганных, злых канимов. И тысячи гораздо более испуганных и злых, мстительных бывших рабов. Они считают, что имеют право видеть мертвыми три наших Легиона, и через несколько часов они придут, чтобы убить нас.
– Если, – говорил он, – я не дам им причину поверить, что мы больше чем орудия убийства, порождения ворон, ублюдки, заслуживающие смерти. Если я не смогу отдать людей, ответственных за эту резню, отвести Легионы, дабы перестать угрожать единственной возможности канимов попасть домой.
– Но Тави, – возразила Исана, – должен быть какой-то другой способ…
– Пока Арнос у власти, другого пути нет, – убежденно сказал Тави. – Он не может сейчас отступить и оставить канимов в покое. Он будет продолжать сражаться, и он готов погубить всех воинов в Легионах, если это потребуется ради победы, а я не собираюсь позволить этому случиться.