Юноша снова поиграл бровью, но согласно кивнул.
– Вот и отлично! – обрадовался Вулкан. – Сейчас не время, не хочу вас задерживать, да и… работа, работа. – Он обвел рукой зал, в котором, впрочем, не происходило ничего требующего его вмешательства. – Но мы можем встретиться, скажем, завтра… нет, пожалуй, послезавтра где-нибудь вне этих стен?
– Хорошо, – кивнул Монтейн. – Где и когда?
– Скажем, в семь утра в кофейне на Круглой площади вас устроит?
– Хорошо, я буду там, – спокойно ответил Монтейн, вполне успешно маскируя удивление. – Прощайте.
– Всего вам хорошего! – пожелал вслед ему Вулкан.
В назначенный день Монтейн сидел за столиком кофейни на Круглой площади и просматривал только что купленную утреннюю газету. Несмотря на раннее время, в кофейне было довольно людно, но это означало только то, что у большинства посетителей еще заканчивается прошлый вечер. Вулкан задержался минут на десять, но и этого хватило, чтобы внешности юноши начал отвешивать любезные комплименты какой-то помятый господин средних лет. Вулкан господина отогнал одним недоуменным взглядом и опустился на стул рядом с Монтейном.
– Чудесное утро, а, Монтейн? – сказал он вместо приветствия.
– Да, пожалуй, – покладисто согласился юноша.
На Круглой площади шел дождь.
– Какое уродство, – заметил Сертан. – В каком месте эта площадь круглая?
Круглая площадь на самом деле представляла собой квадрат, и это было известно всем жителям Столицы. Середину площади занимал огороженный низким штакетником убогий газон – тоже квадратный. Безобразием Круглой площади горожане гордились.
Официант, не задавая вопросов, поставил перед Вулканом чашку кофе и тарелку с рогаликом.
– Юноше – добавку, – бросил ему Вулкан.
Монтейн не стал отказываться. Ему и в самом деле хотелось еще, но он полагал, что в этой кофейне просить за завтраком добавку неприлично. И, в общем-то, он был прав. Такое нахальство здесь спускали только считаным людям, и среди них – Вулкану.
– Я хочу вам дать несколько советов, Монтейн, а вы, в свою очередь, можете послать меня подальше прямо сейчас, – начал Сертан.
– Я сомневаюсь, что могу послать вас подальше, – тихо заметил Монтейн.
– Вообще-то правильно сомневаетесь, – согласился Сертан. – Зато вы можете встать и уйти.
– Я завтракаю, – сказал Монтейн, – и поэтому выслушаю вас. Но мне хотелось бы знать: с чего это вы загорелись идеей давать мне советы?
– Сам не знаю, – честно признался Сертан. – Возможно, я ощущаю между нами некоторое родство душ.
На лице юноши сомнение проступило настолько явственно, что с него можно было писать жанровую картину.
– В твоем возрасте я был такой же голодный, нищий, одинокий и ни к чему, кроме игры, не приспособленный, – сказал Сертан. – Правда, еще я был и совершенно невоспитанный, необузданный и нетерпеливый, а также не такой красивый, так что у тебя явное преимущество.
– Красота – не преимущество, – поморщившись, возразил Монтейн. – И потом, вы тоже достаточно красивы. Только вы похожи на мужчину, а я на мальчика для развлечений.
Сертан с интересом, как будто услышал новость, глянул на свое отражение в зеркальной стене. Что ж, он действительно красив. Черные волосы до плеч, синие глаза, смуглая кожа, золотое колечко с бриллиантом в ухе. К тому же еще высокий рост, широкий разворот плеч и скандальная слава. «Демоническая красота», – закатывали глаза дамы и девицы в бальных салонах.
– Поверишь ли, в твоем возрасте я был тощим заморышем без каких-либо понятий о том, как следует держать себя в приличном обществе. Поэтому в такие места, как сейчас «Вулкан», меня просто не пускали, и возможностей выигрывать по-крупному у меня было куда меньше. Так что тебе можно позавидовать. Будешь слушать советы?
– Буду. Но следовать им не обещаю.
– И то хорошо. – Вулкан откинулся на спинку стула. – Итак, совет первый. Не надо намертво пришпиливать к себе ярлык игрока. Звание профессионального игрока – это, поверишь ли, то же рабское клеймо: смыть его можно только очень и очень большими деньгами. Лет через десять, если доживу, такие деньги у меня будут. А пока знатные господа, хоть и не гнушаются приглашать меня в свои дома, к сестрам и дочерям своим и близко не подпускают. Пока я недостаточно хорош, чтобы жениться на одной из этих знатных дебютанток.
– Оно вам надо?
– Надо, но этого, Монтейн, ты пока не поймешь. Так вот, играй, раз других средств к существованию нет, но! – Сертан поднял палец. – Но притворяйся, что игра для тебя – не главное. Для этого нужна легенда. Для твоего возраста удобнее всего изображать студента. Столько молодежи в твоем возрасте приезжает в Столицу учиться… Ну, для Кавалерского института у тебя родословной нет и связей тоже. В Теологическом колледже игроку делать нечего – выгонят в два счета, у них с этим строго. Остается Академиум или Политехнический колледж. В Политехнический поступить сложнее, да и учиться там трудно, но в Академиум тебе соваться, пожалуй, не стоит. В наши дни Академиум считают рассадником противоестественных нравов, и, скажем прямо, заслуженно считают, – кивнул Сертан. – И еще… Ты умеешь стрелять? Фехтовать? О кулачном бое представление имеешь? – Он быстро перехватил запястье Монтейна и приподнял, рассматривая изящную ладонь. – Вижу, что нет. А в твои годы, приятель, у меня костяшки пальцев не заживали… Словом, учиться надо! Многих проблем можно избежать, вовремя расквасив пару носов или попортив манишку наглеца кончиком шпаги.
Монтейн резко высвободил руку – не любил он таких вот неожиданных прикосновений. Кисти рук он последние месяцы холил и лелеял, в перчатках с кремом спал, маникюром не пренебрегал, массаж каждый день делал, ногти старательно полировал: боялся, что по рукам поймут, что он – просто деревенский мальчишка. Теперь можно считать, что результат достигнут: Вулкан принял его за неженку.
– О, Сертан, тоже завтракаешь?
На пустом стуле рядом со столиком, за которым сидели Монтейн и Сертан, возник молодой человек. Он перевел веселый взгляд с Вулкана на Монтейна и тут же, заметив приятеля за их спинами, замахал рукой:
– Кали, идем сюда!
Молодой человек, которого назвали Кали, подошел и сел рядом, обменявшись с Вулканом рукопожатием.
– Вы знакомы? – спросил Сертан. – Монтейн, Тирен, Менкалинан. – Без особых церемоний он представил их друг другу, и они обменялись неофициальными кивками.
Монтейн и бровью не повел, узнав, что его знакомят с наследником герцога Беруджи.
– А мы с Кали зашли перекусить, смотрим – ты тут… – Он обратился к Монтейну: – Ваше дело, конечно, но вряд ли ваши родители будут в восторге, что вы завели знакомство с хозяином игорного дома. Монтейн смерил Тирена холодным взглядом, однако и слова резкого не вымолвил. Он только чуть откинулся на спинку стула и сказал негромким ровным голосом:
– Мы с господином Сертаном беседовали о спорте. Мне кажется, с моими данными нет смысла думать о кулачном бое.
– Что за ерунда, – сказал Тирен и положил свою ладонь рядом с ладонью Монтейна. – Моя рука вот тоже на молот не похожа, как видите, но мне это не мешает.
– Было бы желание, – поддакнул рассеянно герцогский наследник, граф Менкалинан, более известный среди золотой молодежи как Кали. – Я тоже не очень похож на молотобойца. Правда, кулачным боем я стараюсь не увлекаться. У меня нос слабый. Я лучше клинком буду махать. А вы фехтуете, Монтейн?
– Очень плохо, – ответил юноша. – У меня не было хорошего учителя. Зато я хорошо стреляю.
– Приехали в Столицу развлекаться? – спросил Тирен. – Мне кажется, я видел вас у Вулкана.
– Да, я там был, – сказал Монтейн, повернувшись к нему. – Но не думаю, что у меня будет много времени на развлечения. Я подумываю об учебе. Наши провинциальные университеты не идут ни в какое сравнение со столичными.
– Если вы пишете стихи и любите изящные искусства, вы, вероятно, без проблем поступите в Академиум… – проговорил Тирен явно не без задней мысли.
Монтейн чуть напрягся, сморгнул, потом расслабился и улыбнулся:
– Увы, но как раз стихи, да и все изящные искусства оставляют меня совершенно равнодушным.
– Да? А я в свое время писал недурные сонеты, – сказал Тирен.
– Только рифмовал любовь с морковью, – заметил с усмешкой Кали.
– Неправда!
– Ну, в приличном обществе твои сонеты читать было нельзя.
– Так я и не читал их в приличном обществе, – усмехнулся Тирен и снова обернулся к Монтейну: – Значит, теология?
– Политехнический колледж.
– Какой ужас! Вы шутите… – Тирен в самом деле был поражен. – Не знаю никого, кто учился бы в Политехе.
– Гиеди учился, – сказал Кали.
– Чушь, – бросил Тирен. – Хорошо знаю, он поступил в Кавалерский институт в один год с моим братом.
– И на втором курсе его вышибли, – пожал плечами Кали. – Он вызвал на дуэль принца Одо.
Тирен чуть не захлебнулся кофе, и Вулкан пару раз стукнул его по спине.
– Ты шутишь!
– Какие уж тут шуточки… – Кали улыбнулся. – Его чуть не казнили.
Сертан всерьез заинтересовался:
– Я уверен, этот слизняк Одо сам напрашивался.
– Дуэль с сыном Наследника – это оч-чень большая ошибка, – сказал Тирен.
– Да я сам сколько раз собственноручно выставлял принца Одо из клуба! И при этом, представьте, бил его по мор… э-э… лицу.
– Это совсем другое. – Кали сладко улыбнулся. – Я сам однажды ему за шиворот тухлое яйцо засунул. Но дуэль с человеком, который сам может стать Наследником… Вулкан, ты не понимаешь! Ну ты представь, что Гиеди на той дуэли победил бы…
– Что значит – победил бы? Разумеется, победил бы! Какие у Одо шансы его победить? – сказал Сертан.
– Дуэль с членом императорского дома – э-э… – Тирен в затруднении посмотрел на Кали.
– …есть сакральное действо, – отчеканил Кали, – и прямой вызов Императору. Сродни Арафской дуэли. Выживший получает Империю. В общем, Гиеди малость погорячился. Это когда было? – призадумался он. – Давно было. Ему тогда восемнадцати не было, это его и спасло от плахи. Да и шуточку над ним Одо учинил жестокую, говорил папа. Любой бы взбеленился. Гиеди тогда чуть руки на себя не наложил, когда понял, что натворил. Папа говорил, что Император вызвал Гиеди к себе, по-отечески с ним поговорил и вынес вердикт: оставить без последствий. Но папа все же настоял, ч