– Спасибо, Мюррей-ку.
– Ладно, идем дальше. – Старый гривар пролистал книгу, отыскивая следующий фрагмент.
Глядя в камин, Сего еще раз потер руки. Наконец-то он почувствовал хоть какое-то тепло.
Глава 9Движение
Есть немало середняков, которые обвиняют в своих неудачах других. Эти гривары слепы и не видят своей слабости. Не признавая неудачи как результат собственных промахов, они навсегда остаются посредственностями.
Из барака Мюррей вытащил Сего на рассвете. Лило как из ведра, и оба закутались в толстые, плотные накидки, защищаясь от хлещущих струй.
Весь последний месяц они провели в бараке, и Мюррей решил, что Сего надо бы увидеть город перед началом Испытаний, до которых осталось меньше недели.
Барак Мюррея находился в восточной части столицы, на окраине Карша, предназначенного для гриваров небольшого района, основное население которого состояло из иммигрантов-десовийцев. Большинство десовийцев жили изолированно в трущобах, поскольку в других местах они могли столкнуться с высокомерием и презрением гордых эзонцев. Ненавидели иммигрантов потому, что Десови соперничал с Эзо и контролировал немалую часть мировых ресурсов.
За прошедшее столетие две страны неоднократно сталкивались в жестоких схватках. Самые яростные споры развернулись вокруг богатого ценными сплавами региона, протянувшегося вдоль горной гряды Адар и метко названного Ауралитовым хребтом. Границы региона менялись много раз по мере того, как одна из трех соперничающих стран – Десови, Кирот или Эзо – вырывала контроль из рук другой, чтобы уступить его с приходом новых, ослабленных поколений гриваров.
Мюррей помнил, как почти два десятилетия назад выиграл Ауралитовый хребет для Эзо в изнурительном бою против Дрого Майрата, одного из лучших на тот момент бойцов Десови. Домой, в столицу, он вернулся под рев тысячи горнов, и горожане приветствовали его на всем пути по центральной улице.
Уйдя со службы, Мюррей обосновался в Карше – подальше от городского шума. Хотя район и считался трущобным, Мюррею нравилось жить среди иммигрантов. К тому времени он уже понял, что десовийцы ничем не отличаются от него. Они перебрались в Эзо в период относительного экономического процветания в поисках лучшей жизни для себя и своих детей. Они шли собственным Путем.
Дама с завитушками, сидевшая под навесом у своего дома, улыбнулась мужчине и мальчику, когда те проходили мимо. Держа в руке толкушку из пемзы, она задумчиво перемалывала содержимое стоящего перед ней большого глиняного горшка.
Сухощавый, лысоватый хозяин открывал ворота оружейного магазина. Увидев Мюррея, он широко улыбнулся.
– Могучий Мюррей, светлого тебе утра! – прокричал он и бодро, несмотря на дождь, помахал рукой.
– И тебе светлого утра, Сантил, – кивнул в ответ гривар.
Утро могло быть каким угодно, только не светлым, но Сантил всегда оставался щедр на широкие улыбки.
Проходя по Каршу, они миновали магазинчики и дома, в которых люди только-только просыпались. В какой-то момент Мюррей уловил знакомый аромат бисквита. Этот деликатес десовийцы готовили не чаще раза в месяц, чтобы раздать небольшие порции голодным членам семьи.
Гривар посмотрел на Сего, который тоже принюхивался. Парнишка смотрел на все свежим, жадным взглядом. Даже в унылом бараке он с любопытством разглядывал каждую незнакомую вещь и расспрашивал обо всем, что видел: о сизлере, о полке с потрепанными книгами. Он уже начал подхватывать отдельные словечки жадейского, на котором общались между собой Маса и Тачи, и расспрашивал братьев об их значении. Таким живым стремлением к новым знаниям во многом и объяснялись его природный талант и бойцовские успехи.
Впереди двое местных мальчишек, оба на несколько лет младше Сего, выкатились на дорогу, разыгрывая бойцовский поединок и не обращая внимания на дождь. Сего резко остановился, и Мюррей заметил, как напряглись под накидкой его плечи.
Один парнишка бросил другого на землю, но тот вскочил как ни в чем не бывало и рассмеялся.
Сего наблюдал за мальчиками широко раскрытыми глазами:
– Братья…
– Да. Именно так и должно быть, – пожал плечами Мюррей. – Мы рождены, чтобы сражаться. С нашими врагами, друзьями, даже братьями и сестрами. Теперь все усложнилось, слишком много политики.
– Знаю, – сказал Сего. – У меня есть братья.
Мюррей едва не споткнулся. Весь последний месяц он удерживался от расспросов, а тут вдруг мальчишка сам, без какого-либо нажима, выдал такое откровение.
– Вот как? – Гривар постарался ничем не выказать удивления. – Бьюсь об заклад, поединки с братьями пошли тебе на пользу. Помогли стать лучше.
Сего на мгновение задумался. Дождь не кончался, и капли висели по кромке капюшона.
– Да, помогли.
– Сколько их у тебя? – спросил Мюррей.
– Двое. Один старше, другой младше.
– Скучаешь, наверное.
– Иногда, – тихо сказал Сего.
Пока хватит, решил Мюррей, и дальше они шли по грязным улицам уже молча. Когда случалось ворошить прошлое, Мюррей останавливался, едва поймав себя на тяге к выпивке. Парнишку лучше не торопить, так что на сегодня достаточно.
Они уже вышли из Карша и теперь шагали по центральному сектору столицы. Из-за крыш плотно сгрудившихся ветхих зданий показался купол здания суда.
Некоторые строения развалились полностью под напором стихий и времени, и восстанавливать или хотя бы обслуживать их никто не собирался. Средств на придание руинам мало-мальски пристойного вида не было. Правящие даймё предпочитали тратить деньги на продвижение новых, громких проектов вроде стадиона «Олбрайт». Богачи уже выкупили все билеты в первых рядах недавно обновленной арены. За осыпающейся стеной ближайшего здания какая-то женщина безуспешно пыталась развесить для просушки одежду.
Мюррей и Сего свернули на улицу, поперек которой были натянуты провисшие под дождем баннеры. С баннеров на прохожих взирали выполненные в натуральную величину лица знаменитых гриваров с броскими надписями: «Кэл Янг», «Раймол Тарсис», «Таллен Фаргуд».
Сего остановился, уставившись на последний, самый большой баннер, изображавший мужчину с квадратной челюстью и огненно-рыжими волосами; мускулистая фигура перехвачена блестящим поясом. Сверкающие глаза мужчины, казалось, пронзали серую пелену дождя.
– Артемис Халберд, – прошептал мальчик.
– Власти требуют вывешивать баннеры всей команды рыцарей на улицах столицы, – пробормотал Мюррей. – Никогда не понимал, какая польза оттого, что горожане каждое утро пялятся на твою уродливую физиономию.
– Он действительно так хорош, как говорят? – спросил Сего.
– Халберд? – Мюррей посмотрел на баннер. – Да. Артемис Халберд рождается один раз в несколько поколений. В документированной истории гриваров он, пожалуй, лучший. Не побежденный по сей день. Ему даже вызов не бросали. Закончил Лицей, когда я уже уходил, так что сражаться вместе с ним мне не довелось.
– Если Артемис так крут, почему ты в разговорах с Масой и Тачи постоянно повторяешь, что Эзо проигрывает? – спросил Сего.
Мюррей покачал головой. Парнишка, похоже, ничего мимо ушей не пропускал, даже когда речь шла о политике.
– Сейчас команда рыцарей во многом зависит от Халберда. Но один гривар, даже такой, как Артемис Халберд, – это всего лишь один гривар. Даже ему нужно отдыхать между боями, восстанавливаться, изучать противника, осваивать новые техники. И вот тогда другие рыцари должны делать шаг вперед. Давай, малыш, шагай.
Они подошли к зданию суда. Небо еще больше потемнело, и дождь только усиливался. Сего выглянул из-под капюшона. Прохожие укрывались под карнизами зданий; некоторые пытались согреться у разведенных прямо на улице костерков, а другие просто стояли на открытом месте, будто не замечая, что творится вокруг, или бродили, растерянно оглядываясь, спотыкаясь и выкрикивая что-то бессвязное.
Какая-то женщина со спутанными волосами преградила путь, словно не замечая, что двое остановились прямо перед ней. Поднеся к лицу маленький металлический цилиндр, она нажала кнопку на торце, и прямо в глаз ей ударила желтая вспышка. Женщина свалилась в грязь, глаза закатились, лицо расслабилось и застыло в жутковатой усмешке.
– Кливеры, – сухо объяснил Мюррей, проходя мимо. – Подсевшие на фотокливинг. Посылаешь в глаз импульс спектрального света, и ощущение такое, будто получил настоящий спектральный рой. Кайф длится минут тридцать, а потом требуется новый заряд.
Мюррей покачал головой. Некоторые даймё сколачивали состояния на городских наркоманах, число которых только росло.
– Что-то похожее на стимуляторы, которые власти навязывают нашим рыцарям. Да и не только им – в последнее время и лицеистам тоже. Вся эта дрянь вызывает сильное привыкание. Человек забывает прошлое и стремится только к одному – получить заряд.
– Разве это не противоречит Кодексу? – спросил Сего. – «Гривару не требуются ни инструменты, ни технологии для повышения физической доблести».
– Не знаю, заметил ли ты, что положений Кодекса придерживаются сейчас не слишком многие. – Мюррей поморщился, но про себя отметил, что мальчишка внимателен и к вечерним урокам относится должным образом.
Пробираясь между руинами, они добрались до самого центра города. Над развалинами высилось здание с куполообразной крышей. Мраморная луковица когда-то сияла белизной. Ведущая к стальным дверям и поражавшая великолепием грандиозная каменная лестница символизировала путь к Общественному правосудию. Войди в эту дверь, и, кем бы ты ни был, у тебя будет шанс добиться справедливости.
Со временем фасад потемнел, словно на него легли тени окружающей разрухи. Половина ступеней полностью разрушилась, блиставшие двери покрылись ржавчиной. Перед лестницей собралась толпа.
– Чего ждут эти люди? – спросил Сего.
– Когда им позволят подать жалобу, – объяснил Мюррей. – Может, чей-то дом снесли бульдозером, чтобы построить новый торговый центр. Может, случилась кража или убийство. В общем, что-то незначительное, не привлекшее внимание правоохранительных органов. Если ходатайство примут, человеку назначат защитника, который будет представлять его интересы в судах, и гривара, который будет доказывать его правоту в круге.