– Начнем с худших. С двух защитников твоей команды, имеющих наименьший процент побед в этом цикле. Мне жаль, Дакар, но им придется уйти. Мы заменим их двумя свежими рекрутами Каллена. Без этого не обойтись, и такая мера особенно необходима с учетом предстоящего дела с «Арктек». Если Общественное правосудие продолжит проигрывать, Правление может полностью отказаться от программы. И тогда все вопросы будут решаться методами даймё – хитростью, мошенничеством, забалтыванием и взяточничеством. И тогда мы, гривары, полностью утратим наш голос.
Дакар угрюмо опустил глаза.
– Каллен, у нас есть кто-то с опытом из набора этого цикла? – спросил Мемнон.
– Ну, для начала я бы предложил Сокола, Сита Фанъянга, наше недавнее приобретение. У него двухлетний опыт рыцаря и, насколько я понимаю, год службы в десовийской судебной системе, пусть даже она и отличается от нашей, – сказал Каллен.
Дакар вскинул голову и уставился на него большими глазами:
– Мы что же, собираемся включить в мою команду десовийца? Мои парни с этим пожирателем губок тренироваться не станут!
Мемнон остановился, посмотрел на старого друга сверху вниз, и глаза вдруг полыхнули холодным блеском.
– Твоя команда будет тренироваться с Соколом, причем очень и очень прилежно. Ты лично об этом позаботишься. Ты командор Общественного правосудия Эзо, и твой Путь Света не в том, чтобы жить воспоминаниями о славных победах в Цитадели и трепаться с ветеранами. Твой Путь – построение лучшей из всех возможных команд и обеспечение равных возможностей в достижении справедливости как для тех, кто может оплатить услуги дорогостоящих мерков, так и для тех, кто не имеет таких возможностей. Начнем с включения в твою команду Сита Фанъянга, а итоги подведем на следующем собрании. Тогда и решим, нужны ли нам другие переходы.
Дакар слушал Мемнона, слегка приоткрыв рот. Потом послушно склонил голову в знак согласия:
– О то, верховный.
Мемнон снова прошелся по комнате, самим ритмом шагов задавая темп совещанию.
– Идем дальше. Командор Эон, мы готовы к Испытаниям? – Мемнон повернулся к начальнику Лицея, который все это время молча наблюдал за жаркой дискуссией.
Эон Фарстед был самым старшим из членов командного совета. Сгорбленный и тщедушный, он выглядел миниатюрным даже рядом с худощавым Калленом. С лысой морщинистой головы свешивались редкие пряди седых волос, и два массивных расплющенных уха свисали, как бесайдийские драконьи плоды. Желтый гриварский оттенок в глазах Эона давно стерся, и теперь они были молочно-белыми. Старик ослеп почти два десятка лет назад.
Говорил Эон медленно, обдуманно, и в его голосе, звучавшем почти шепотом, чувствовалась сила более чем столетней мудрости.
– Мы готовы, верховный. Год за годом мир вокруг нас меняется, но Испытания остаются прежними. Как камень, противостоящий потоку.
Мемнон почтительно кивнул уважаемому ветерану:
– Эон, чего ты ожидаешь от Испытаний в этом году?
Командор усмехнулся:
– Ничего особенно хорошего я не ожидаю. – Старый гривар поморгал невидящими глазами. – Но в последнее время у меня появилось странное чувство. Свет как будто сделался ярче. Я ощущаю его притяжение в своих костях. В последний раз такое было, когда… В общем, такого не было давно.
– И что бы это могло значить? – спросил Мемнон. – Можем ли мы считать это хорошим знаком? Может быть, кто-то из участников Испытаний…
Глядя в никуда невидящими глазами, старик глубоко вздохнул.
– Свет порой говорит шепотом. Каждый гривар может услышать его, если прислушается. Свет говорит с нами не только в круге, не только под излучателями. Мы сами несем в себе свет, даже когда далеки от арены. Мы идем, сидим, спим, дышим, а он говорит с нами, шепчет нам.
Сидевший напротив него Каллен громко вздохнул и демонстративно закатил глаза.
– Даже ты можешь слышать свет, Каллен Олбрайт, хотя я чувствую, что сам ты в это не веришь.
Старик обращался к Каллену так, словно видел его, и командор скаутов, словно почувствовав что-то, напрягся. Эон же невозмутимо продолжал:
– В последние месяцы свет уже не шепчет – он говорит в полный голос, даже кричит. Я не знаю, что он говорит, но я точно знаю, что он обращается к нам, гриварам, которые навечно связаны с ним.
При этих словах Эона все в комнате притихли. Дакар успокоился, краска гнева схлынула с его лица, а дыхание выровнялось. И даже Мемнон перестал расхаживать по комнате.
Молчание нарушил Каллен:
– Все это прекрасно, командор Фарстед, но скажу прямо: я не слышу ничего, кроме хруста нашего Эзо под давлением конкурентов. Может быть, принимая во внимание возраст, тебе уже мерещится что-то?
Мемнон нахмурился и даже открыл рот, чтобы сделать выговор Каллену за вопиющее неуважение, но Эон поднял хрупкую руку и остановил его. По тонким губам старика скользнула едва заметная улыбка.
– Говорят, младенцы-гривары, только что вышедшие из утробы матери, слышат свет лучше других. Младенцы чисты, не запятнаны окружающим миром, их глаза еще не способны видеть мелочную подоплеку жизни взрослых. Возможно, именно поэтому я так ясно слышу свет – годы приближают меня к концу – или началу, – и с этим приходит чистота, что рассеивает отвлекающие факторы этого мира. Я слышу свет, командор Каллен, и он теперь не шепчет.
Каллен уже не слушал Эона и только посматривал по сторонам.
– Да-да. Все это замечательно, командор Фарстед. Но раз уж ты затронул тему этих чудных мифов, я хотел бы затронуть одну из тем Испытаний. А именно Кодекс боя.
– Мы уже обсуждали этот вопрос на последнем собрании и решили по крайней мере на год оставить все как есть, – сказал Мемнон.
– Да, знаю, но я чувствую необходимость поднять этот вопрос снова. Так говорит мне свет. – Каллен ухмыльнулся. – На мой взгляд, из всех частей существующего плана Испытаний Кодекс – именно та часть, которая менее всего способствует нам в продвижении Эзо на то место, где ему надлежит быть. Какое отношение к улучшению работы наших команд имеет расшифровка древних текстов, не играющих ни малейшей роли в современном обществе? Какую пользу могут дать несколько слов стоящему в круге бойцу? Разве они сделают его лучше?
Мемнон покачал головой:
– Мне нравится, Каллен, что ты высказываешь на нашем совещании свои свежие мысли. Нам это нужно. Нужно, чтобы вернуть Эзо на подобающее ему место. Но не всегда перемены могут происходить так быстро, как нам бы этого хотелось. Мы уже начали большую реформу, но идти следует шаг за шагом.
– Думаете, киротийцы тоже продвигаются шаг за шагом и тратят ценные ресурсы на обучение своих рыцарей старым заумным текстам? Нет, они предоставляют в распоряжение бойцов новейшие нейротехники и проводят с ними круглосуточные тренировки, создавая убийц. И если, выйдя против киротийца, рыцарь Эзо продекламирует какую-нибудь древнюю мантру, более подготовленный гривар просто втопчет его в землю. Пока что мы можем полагаться только на силу Артемиса Халберда.
Мемнон снова прошелся по комнате.
Более десяти лет назад киротийцы отказались от многих записанных в Кодексе правил, заменив их более современными тренировочными подходами: циклические программы нейростимуляции, симуляционная подготовка, камеры спектральной адаптации. К тому времени, когда Мемнон принял решение пойти этим же путем, Кирот уже выиграл у Эзо почти шестьдесят процентов споров.
Словно почувствовав, что расчетливый Каллен решил сыграть на паранойе Мемнона, слово взял Эон Фарстед.
– Кодекс боя – часть нас самих. С самого начала. Кодекс – такая же неотъемлемая часть гривара, как кулаки, локти и колени, как приемы борьбы, переданные от самих Древних.
Слушая старика, Мемнон остановился.
– Испытания – это введение, проверка для тех достойных гриваров, которые станут настоящими воинами в залах нашего Лицея, а потом и защитниками справедливости, сражающимися на стороне угнетенных и униженных в наших внутренних судах, и выразителями наших интересов на мировой арене. Каждое Испытание – отражение мастерства и характера гривара. Удалить из Испытаний Кодекс – это все равно что удалить часть нас самих.
Мемнон кивнул:
– Эон прав. Мы не можем удалить Кодекс из Испытаний. Чтобы избавиться от него, нам пришлось бы переработать весь процесс. Пока все остается по-прежнему. Однако я рассмотрю возможность понижения роли Кодекса в общем зачете.
Каллен с ухмылкой откинулся на спинку стула.
– Командоры, благодарю за работу. Все свободны. – Мемнон отсалютовал рыцарям.
– О то, – хором ответили три командора, вскидывая руки.
Медленно и со скрипом поднявшись со стула, Эон Фарстед двинулся к выходу. Рядом с ним тотчас оказался Дакар.
– Я иду туда же, куда и ты, дружище. Помочь дойти до класса?
Двери перед ними открылись, и Эон улыбнулся:
– Спасибо, командор Пуджилио, но старый гривар вполне справится сам.
Они вышли из комнаты, но Каллен не последовал за коллегами.
– Ты разве не хочешь узнать, как продвигается наша… та, другая программа? – спросил он, глядя на Мемнона снизу вверх своими завораживающими желтыми глазами.
Мемнон покачал головой и предостерегающе поднял руку.
– Не здесь, командор Олбрайт.
Каллен кивнул:
– Хорошо. Что ж, все идет по плану. Ты сделал правильный выбор для своей страны.
Мемнон кивнул и, повернувшись, вышел через раздвижные двери. По коридору он шел быстро и даже как будто прибавляя шаг по мере удаления от зала заседаний. Двигаться – ничего другого не оставалось. Десовийцы уже ушли вперед. И киротийцы не остановятся – он это знал и поэтому тоже не мог остановиться.
А иначе тени настигли бы его.
Глава 10Голоса под дождем
При второй встрече с соперником гривар не должен принимать во внимание исход первого поединка. Сосредоточенность на поражении лишь помешает отыскать новый путь к победе.