– А если мы откажемся от вызова «Боевого слона»? – спросил Сего, хотя, если судить по решительному выражению лица Дозера, такой вариант представлялся маловероятным.
– В случае отклонения вызова счет команды уменьшается, хотя и не так сильно, как в случае проигрыша. Зависит от того, насколько велик риск для вызывающей команды.
– Если риск может быть так велик, а выгода – так мала, то зачем вообще вызывать? – спросил Сего.
– В том-то и суть системы вызовов, – деловито продолжала Сол. – Ее создатель, гривар Торм Айронхенд, сказал так: «Вызовы – это макроскопические версии самого боя».
Дозер хмыкнул:
– Ты что, в самом деле выучила наизусть руководство?
Сол пропустила его вопрос мимо ушей и продолжила:
– «В бою приходится идти на просчитанный риск, чтобы вскрыть защиту противника. В конце концов, в бою, как и в системе вызовов, гривар должен сделать первый ход». – Закончив цитировать, она повернулась к Сего. – Хотя ты прав. Некоторые команды выбирают оборонительную стратегию и ждут, когда другие их вызовут.
Выслушав объяснение, Сего кивнул. Бой – это риск при любой стратегии. Излишне осторожничая в поединке с достойным противником, ты даешь ему возможность медленно разрушать твою защиту. Но и контратака может быть действенной: ты ждешь, пока противник не раскроется, а когда это случается, извлекаешь выгоду для себя.
Сего еще раз посмотрел на экран – несколько вызовов уже были помечены как принятые и выделены красным. Кроме того, рядом с некоторыми появились буквы ПО.
– Что значит ПО? – спросил Сего.
– Право на обмен. Защищающаяся команда принимает вызов, но инициирует право на обмен. Сделать это может только защищающаяся команда и только при условии, что просчитанный риск достаточно высок. В случае победы она может выменять выбранного игрока атакующей команды.
Сего сразу же подумал о Коленках. Похоже, способ вернуть друга все же есть.
– А нельзя ли провести обмен напрямую? Бросить вызов ради обмена? – спросил он, едва сдерживая волнение.
Сол покачала головой:
– Бросить вызов команде из-за одного из ее членов нельзя. Инициировать право обмена можно только при ответе на вызов. И… почему-то мне не нравится твой вопрос. Что у тебя на уме?
– Вообще-то, я думаю о том, как бы вернуть Коленки.
– Да! – У Дозера даже глаза загорелись. – Бросим вызов и заберем его себе!
– Ты не слышал, что я сейчас сказала? Нельзя бросить вызов ради обмена, – повторила Сол.
– Но если «Бейхаунды» вызовут нас, тогда мы сможем воспользоваться правом обмена, – продолжил Сего.
– Но как заставить их сделать это? – спросила Сол.
– Ты же сама только что сказала, что вызов – это версия боя. Надо сделать так, чтобы они решили, будто мы опустили руки, устали и вообще не в форме. Они сделают свой ход, а мы контратакуем.
– Все не так просто, как кажется, – возразила Сол. – Чаще всего вызывают, чтобы набрать очки за счет противника. В данный момент наш счет где-то около нуля, и «Бейхаунды» вряд ли соблазнятся такой добычей. Кроме того, обмен можно затребовать только в том случае, если расчетный риск защищающейся команды очень высок. В нашем случае этого нет.
Сего вздохнул. Он знал, что Сол права, и это уже становилось тенденцией.
Похоже, им предстояла долгая игра.
– Что ж, тогда давайте начнем набирать очки. – Сего провел пальцем по лайтдеку, голосуя за то, чтобы принять вызов «Боевого слона».
По счастливой случайности день перед первым вызовом «Драконышей» выдался не таким напряженным, как предыдущие. От бесконечных разнообразных упражнений по грэпплингу, страйкингу и на выносливость болело все тело, и Сего надеялся, что получит хоть немного времени на восстановление перед выходом в круг против команды второго уровня.
Когда Сего проголосовал, его примеру последовали Дозер и Сол. Против командного поединка возражал только Матеус Винтерфол, который практически по всем вопросам шел наперекор мнению товарищей.
Последним занятием для Сего на этой неделе стал «Кодекс боя» профессора Эона Фарстеда. Извещение о том, что Сего принят на курс, пришло на лайтдек. Как и ожидалось, заявка на более популярные «Стратагемы и маневры» была отклонена.
В отличие от остальных курсов, которые преподавались на первом уровне «Гармонии», Эон проводил занятия на другой стороне Лицея, в «Валькирии». Сего в одиночестве шагал по освещенными факелами длинному коридору между двумя зданиями.
Получив уведомление о том, что класс Эона размещается в «Валькирии», он подумал, что не был там со дня Испытаний, и у него защемило сердце.
Забыть произошедшее там было невозможно. С того момента, как Сего услышал голос брата в симуляторе, он не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Даже теперь, слушая отзвуки собственных шагов в пустом каменном коридоре, он чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.
К счастью, из-за загруженности учебой времени на размышления о прошлом почти не оставалось. Забот хватало и без них: уроки, тренировки, баллы, вызовы. А еще надо было думать, как вернуть Коленки.
– Ты тоже идешь на курс профессора Фарстеда? – раздался голос за спиной.
Сего обернулся и едва не вскрикнул от удивления. Абель!
Маленький десовиец был до жути быстр и ловок.
– Ты меня напугал, – признался Сего. – Да, я иду на «Кодекс боя», а ты?
– Такая привилегия, подумать только! – Абель едва не задыхался от восторга. – Мои старики в Десови до сих пор вспоминают Эона Фарстеда в ежедневных молитвах. Вот бы они увидели сейчас Абеля!
– В молитвах?
– Да. В Десови на вечерней молитве каждый гривар отдает дань уважения тем, кто был до него. Список знаменитых десовийских гриваров такой длинный, что Абель иногда засыпает. В этом списке есть и Эон Фарстед. В молодости профессор приезжал в Десови и учил наш народ. Рассказывал о Кодексе.
Сего думал, что Кодекс был всегда, с самого начала времен. Как берег с черным песком и изумрудные воды его дома.
– Надеюсь, нам удастся где-то сесть, – сказал Абель, когда они уже поднимались по лестнице на шестой уровень «Валькирии».
– Думаешь, будет так много народу?
– Конечно. Меня только удивляет, что не весь Лицей пришел сюда послушать мудрого профессора Эона.
Они открыли дверь класса, и у Абеля от удивления отвисла челюсть. Комната была почти пуста. Лишь горстка лицеистов сидела на стульях небольшим полукругом. Неформальной обстановкой классное помещение напоминало кабинет с высокими, от пола до потолка, книжными стеллажами.
Сего сразу узнал длинную рыжую косу, касавшуюся спинки одного из стульев.
Они сели рядом, и Сол встретила их удивленным взглядом. Может быть, потому, что остальные ученики представляли более высокие уровни.
– Вот это да, – прошептала она. – Не ожидала увидеть вас здесь.
– Почему? – спросил Сего. – Профессор Эон знаменит. Его вспоминают в молитвах по всему миру. – Он сам не знал, зачем добавил эту деталь, но заметил, что Абель широко улыбнулся.
Сол посмотрела на Сего снисходительно-насмешливо:
– Вот уж не думала, что гривары из Глуби почитают Кодекс. Разве у вас там все не сводится к тому, чтобы немного заработать?
– Ты права. Большинству людей в Глуби наплевать на Кодекс. Но я не оттуда, – ответил Сего.
Сол приподняла бровь и собиралась что-то сказать, но тут в кабинет вошел Эон Фарстед.
Все в нем, от длинной седой бороды до тонкого, легкого одеяния, казалось, источает мудрость. Класс встал, когда профессор вошел, но тот жестом велел всем сесть и сам опустился на стул в центре полукруга.
– Эта дорожка от башни с каждым днем становится все длиннее. – Эон усмехнулся и расправил складки туники.
Сего знал, что старик слеп, но белые глаза жили собственной жизнью, пребывая в постоянном движении.
– Восемь в нынешнем году, да? С каждым годом на несколько человек меньше. Когда я только начинал вести этот предмет в Лицее, пятьдесят лет назад, приходилось читать лекцию в Куполе, чтобы вместились все желающие. Теперь достаточно моего маленького кабинета.
Абель вдруг поднял руку. Профессор Эон склонил голову набок, каким-то образом восприняв жест.
– Да, юный гривар?
– Профессор Эон, для меня большая честь присутствовать на вашем занятии, и мне жаль тех, кто не услышит ваши мудрые слова. – Абель произнес это так, будто заранее отрепетировал свое небольшое выступление.
– Это честь для меня, юный гривар. И независимо от того, сколько учеников посещает мои занятия, я намерен оставаться здесь до тех, пока мое тело не обратится в прах. И я ведь слышу восточно-десовийский акцент?
Абель расплылся в улыбке:
– Да, мои родители из Тиркарша, это недалеко от границы.
– Чудесное место… и замечательные люди, – задумчиво произнес Эон. – В Десови прошли едва ли не лучшие мои годы. Даже сейчас я бы отдал несколько лет жизни за свежий бисквитный торт. Трикш мафалеста. – Профессор быстро сложил ладони перед собой.
– Трикш мафалеста, – повторил Абель по-десовийски и выполнил тот же жест.
– Юный десовиец подводит нас к удобной отправной точке для сегодняшней лекции. – Эон на мгновение замолчал, словно прислушиваясь к тишине в комнате. – По всему миру прямо сейчас гривары сражаются за разные нации и по разным причинам. Почему мы сражаемся?
В комнате воцарилась тишина. Вопрос казался таким простым. Не дождавшись ответа, Эон повторил его.
– Почему мы сражаемся?
– Мы сражаемся для того, чтобы остальным не пришлось этого делать, – ответил слушатель шестого уровня.
Эон кивнул.
– Рад, что вы знаете первую заповедь Кодекса. Но цитирование не дает ответа на мой вопрос. Почему мы сражаемся?
Сего задумался. Живя на острове, который теперь больше, чем когда-либо, казался далекой мечтой, он дрался с братьями. Дрался не жалея сил, так, что после схваток руки висели по бокам, словно морские слизни. Тогда он бился, чтобы заслужить одобрение Фармера. Чтобы Сэм равнялся на него. Чтобы, в конце концов, победить Сайласа.