Да уж, должны. После облома на даче Татьяны Сысоевой Кныш стал шарахаться от меня, как от психически больного, и не хотел даже выслушать. Инстанции повыше местного отделения милиции дело о Милосердовой прикрыли за отсутствием состава преступления и потому выпроводят меня за дверь тотчас, как только я произнесу имя Эльвиры. Я раскопал булыжник, который вытащить мне одному не по силам, а помощников не было и не предвиделось.
Но вот странные телодвижения Гурули рядом со мной начались очень кстати. Гурули – отросток от тандема Эльвира – Леша, значение которого для всей группировки мошенников мне еще предстояло выяснить. И вот этот отросток неожиданно для меня стал функционировать. Роль обычного убийцы на Гурули не клеилась – это человек иного ранга, да и какой смысл ему убивать меня? Это можно было сделать много раз при минимальном риске и затратах. А здесь что-то иное. Тридцать тысяч долларов, предложение занять должность капитана злосчастной «Ассоли» – это пока лишь прелюдия перед началом серьезной игры. Меня покупают? Предлагают сотрудничество? Или затыкают рот?
«Нет, – думал я, скрипя половицами в своей комнате, – рот затыкают пулей, она стоит намного дешевле тридцати тысяч баксов. А если покупают, то с какой целью? Разве я представляю для мошенников ценность? Но вот сотрудничество они вполне могут предложить. Я владею информацией, у меня есть неплохие связи, я могу быть хитрым и мобильным».
Я представил, как в каком-нибудь неожиданном месте встречусь с Лешей и он, похлопывая меня по плечу, скажет: «Очень хорошо, что мы снова вместе. Ты мне сразу понравился, и я понял, что ты наш человек». Затем появится смуглолицый Гурули с кейсом, протянет мне платежную ведомость, в которой будет стоять астрономическая цифра, и, пригладив тонкие усики, даст мне пухлую пачку стодолларовых купюр. С другой стороны ко мне начнет ластиться Танюша Сысоева вместе с пышногрудой Розой, а завершится встреча старых друзей появлением самой Эльвиры Милосердовой-Васильевой. Она появится в кругу мафиози как озарение, как вспышка сверхновой звезды – ослепительно красивая, осыпанная бриллиантами, помолодевшая после пластической операции, плавно, словно по воздуху, спустится ко мне с мраморной лестницы, всколыхнет воздух своим белым платьем, усладит его ароматом духов и, улыбнувшись ледниковой белизной зубов, скажет: «Ну вот, милый, мы и встретились. Как долго я ждала этой минуты!» А я, очарованный ее сатанинской красотой, осторожно, словно хрупкое творение Фаберже, возьму ее ладони и аккуратно защелкну на запястьях подаренные мне Кнышем наручники.
Мне стало смешно, и я пошел под ледяной душ, чтобы жизнь не казалась мне сплошным развлечением. Затем надел огненно-красные трусы, кроссовки, вставил в уши «таблетки» от плейера и побежал сжигать на новосветской трассе лишние калории.
Я побежал трусцой по серпантину вверх. Когда подъем закончился и я, увеличив темп, побежал под стеной горы Сокол, меня обогнал милицейский «уазик», прижался к обочине, испортив пылью воздух, и остановился. Володя Кныш, поочередно двигая плечами, словно снимал с себя автомобиль, вышел наружу и, глядя себе под ноги, вразвалочку пошел мне навстречу.
– Привет блюстителям порядка! – на ходу крикнул я, намереваясь не останавливаться, но Володя умудрился подставить мне ногу.
– В тюремном дворике будешь бегать, – со свойственным ему юмором промолвил он. – Мне сказали, ты меня искал вчера.
Оттягивая с ответом, я задрал майку вверх и стал вытирать ею вспотевшее лицо.
– Так ведь ты на эту тему со мной не разговариваешь.
– Ну ладно! – проворчал Кныш. – Не шлифуй мне мозги. Что надо было?
– Хотел сообщить тебе интересную новость.
– Валяй, я слушаю.
– Леша Малыгин, которого ты вчера подвез до Судака, учился с Милосердовой в одном классе. Кроме того, был к ней неравнодушен.
– Откуда узнал?
– Я встречался с бывшим классным руководителем Милосердовой. Учительница показала мне школьные снимки, и на одном из них я узнал Малыгина.
– Это все?
– Моргун рассказал, что девятнадцатого числа, когда на Диком острове убили девушку, Леша брал напрокат акваланги и плавал с одиннадцати до шестнадцати.
Кныш достал из кармана спичку и принялся грызть ее кончик. Его взгляд словно приварился к горячему асфальту.
– Ты что, поссорился с этим Лешей? – едва разжимая зубы, спросил он.
Мне этот вопрос не понравился.
– Естественно, поссорился. Из-за стакана портвейна. Он, падла, задолжал и возвращать не хочет. Так я сразу улики против него накопал. Давай засадим засранца?
– Ну хватит! – прикрикнул Кныш. – Где он, этот твой друг херов?
– Сбежал.
– Куда?
– На кудыкину гору. Вчера вечером я рассказал ему все, что мне стало известно. Он молча выслушал, а затем неожиданно дал деру.
– Ну, ты и шляпа! – покачал головой Кныш, выплевывая спичку. – Кто ж так делает?
– Пардон, школу МВД не заканчивал, а на мои сигналы и предупреждения отделение милиции не реагировало.
– Остряк, мать твою! За твои сигналы я до сих пор с алуштинцами расплачиваюсь.
– На твоем месте я бы не расплачивался, а хорошенько копнул бы эту компьютерную фирму на Барсучьей поляне.
– Копнул бы! – передразнил меня Кныш. – А на каком основании? Если я там ничего не выкопаю, кто будет возмещать их гребаные моральные убытки? Я? Или ты? – Он пнул кончиком ботинка маленький камешек. – Начнем с Моргуна.
– Нет, с Моргуна ты не начнешь. Моргун сдал все дела и уехал в Москву.
Кныш сплюнул и невнятно выругался.
– Когда уехал?
– Вчера.
– Ну, ты даешь, парень! – Он снял фуражку, вытер платком лоб и первый раз за время нашего разговора поднял голову, глядя на бледно-синее полотно моря. – А впрочем, черт с ним! И ты можешь бежать дальше. Мне это надо? – спросил он себя. – Мне, с моей получкой, это надо?
– Интересная мысль, – заключил я. – Есть простор для размышлений.
На том мы и расстались. Кныш покатил в Новый Свет, а я сумел осилить лишь половину трассы, так как духота стояла невыносимая и мне казалось, что воздух, как тесто, не проталкивается в мои легкие.
Назад я уже не бежал, а шел. У перекрестка был готов свернуть к своему дому, как вдруг стоящая в тени абрикосового дерева у автобусной остановки белая иномарка тронулась с места и беззвучно подкатила ко мне. Через затемненные стекла я не увидел, кто сидит внутри, но догадался, что это Виктор Резоевич торопит события.
– Здравствуйте, Кирилл Андреевич! – приветливо крикнул он, высунувшись из окна. – Вас подвезти?
Предложение было несуразным – дом стоял в пятидесяти шагах от меня.
– Что вы, что вы! – ответил я. – Не хочу вас утруждать.
– А холодненькой кока-колы?
Я понял, что в машину придется-таки сесть. Сейчас он спросит, нашел ли я подходящую кандидатуру, а я отвечу, что готов сам исполнить роль капитана «Ассоли». «А стоит ли соглашаться? – думал я, медленно приближаясь к гладко выбритому лицу Гурули. – А стоит ли?»
И снова, как очень часто случалось, во мне начали бороться два человека – один разумный, спокойный, привыкший тщательно продумывать каждый поступок, и авантюрист, который делает все наоборот и вечно лезет туда, где нормальные люди стараются не появляться. И, как всегда, авантюрист легко одержал верх.
В машине было прохладно – замаскированный в обшивке кондиционер незаметно творил свой микроклимат. Сиденье подо мной было настолько мягким, что я, как мне показалось, без труда мог коснуться ягодицами земли. Гурули повернулся ко мне с переднего сиденья и показал на большой пластиковый термос, стоящий слева от меня.
– Поднимите крышку и возьмите, что вам нравится. Если желаете, можно выпить чего-нибудь покрепче.
Я отрицательно покачал головой и выудил из термоса банку «Миринды».
– Вы занимались спортом?
Я кивнул и с щелчком выдернул кольцо.
– И как вы можете бегать в такой душный день?
Я пожал плечами.
– Гроза будет, – предположил Гурули и без перехода: – Вы подумали над моим предложением?
Я оторвался от баночки, потряс ее, чтобы выгнать пузыри, по вкусу напоминающие стекольную крошку.
– Подумал, конечно.
– Надеюсь, вы меня обрадуете?
– И я надеюсь.
– Кого-нибудь нашли?
– «Ассоль» я поведу сам.
– Вы? Сами? – На этот раз Гурули сыграл удивление безобразно плохо. Я не перенес такой откровенной фальши.
– Виктор Резоевич, ну давайте наконец говорить друг с другом откровенно: разве вы хотели видеть в этом качестве кого-нибудь другого?
Гурули принял мой вопрос-упрек достойно. Он пригладил пальцем седую щетинку под носом, кивнул, властным движением положил свою тонкую ладонь на спинку водительского сиденья.
– Хорошо. Давайте будем откровенны. Да, я хочу, чтобы капитаном «Ассоли» стали именно вы. Другой кандидатуры на это место я не вижу.
– Только на один рейс, – уточнил я.
– Честно говоря, я желал бы видеть вас у штурвала яхты более продолжительное время.
– Это ваше желание или Артура Пикова?
Гурули ответил не сразу.
– Я не знал, что вам известно имя Пикова.
– Неужели вы думали, что я встану за штурвал яхты, не поинтересовавшись, кто ее истинный владелец?
– Все права по найму экипажа доверены мне.
– И с вами я буду заключать договор?
– Безусловно.
– У вас есть доверенность или какой-либо другой документ, подтверждающий, что Пиков поручил вам сформировать экипаж?
– Есть, – кивнул Гурули.
– Мне нужна его копия.
– Никаких проблем! – тотчас ответил Гурули. – Какие еще требования, условия, пожелания?
– Помимо договора, мы с вами оформим доверенность на яхту на мое имя…
– Это обязательно.
– …и заверим ее в нашем отделении милиции.
– Как скажете. Я поручу своему референту подготовить все эти документы.
– Я должен знать о дате рейса не позднее чем за три дня.
Гурули выпятил губы, словно подкуривал сигарету, посмотрел на свои высохшие пальцы, побарабанил ими по велюру.