Даже канцлер намеревался туда поехать, но северяне не хотят вести переговоры ни с кем, кроме Романовых.
Что северяне, что персы… Всем подавай Романовых. Только если первые были готовы говорить с любым из наследников, то вторые требовали исключительно нового императора.
— И у Димы не будет выбора, — осознал Григорий, задумчиво поглаживая гладковыбритый подбородок. — Ему придется выйти к трибуне и согласиться, а иначе это позор — отказываться от подобных слов.
— Конечно, там его не убьют. Но унижений он натерпится знатно. Мы же знаем, как они обычно поступают, когда к ним приезжаешь.
Всем было известно, что похищениями занимались мелкие северные кланы, которые потом вызывали к себе знатных людей и повышали свой статус за их счет. Мол, целый граф у меня там на коленях ползал, даже если такого не было.
— А это не слишком жестоко? — внезапно спросила сестра, и оба брата обернулись к ней.
— Нет, — хмуро ответил Федор.
Анастасия вздохнула, понимая, что братьев она не переубедит. Нет смысла даже пытаться, но можно сделать чуть иначе. Она поднаторела в дворцовых интригах и понимала, как стоит действовать с разными людьми. С братьями это стоило делать в обход их самих.
— Что ты делаешь? — спросил Федор у Григория.
— Пишу Вороновым о твоем плане, — ответил средний брат, не поднимая головы от экрана смартфона.
— Зачем?
— Пусть сделают так, чтобы эта поездка стала для него незабываемой.
— Но он может там погибнуть, — не выдержала Анастасия и нахмурилась. — Ты убьешь брата через свою слабость?
— Я НЕ СЛАБЫЙ! — вспыхнул Гриша. — И мне плевать на его жизнь! Он мне не брат! Был бы братом, то не мешал… Вот Насть… Зачем ему нужна вся эта борьба, если шансов и так нет? Чтобы только подгадить.
— Дурак ты, однако, и не лечишься, — только и ответила она. — И мне жаль будет, если ты…
— Не я… А союзники.
— Понятно… — кивнула она и вышла из-за стола, направившись к выходу.
Григорий, как всегда, не дослушал. А если бы дослушал, то узнал, что она хотела сказать, и там не было слова «убьешь». Там было слово — «умрешь».
После разговора цесаревна направилась в свои покои, и по пути наткнулась на девушку, которая меняла цветы в вазе на подоконнике.
— О! Ты-то мне и нужна. Ты ведь служанка Дмитрия? — спрашивает у нее Анастасия.
— Да, и вы прекрасно об этом знаете, — широко улыбается Алина.
— Передай брату, чтобы завтра не приходил на пресс-конференцию, иначе его ждут большие неприятности.
— Какие?
— Уверена, что у тебя есть догадки, — хитро улыбается Анастасия.
Анастасия не была дурой, хотя старалась вести себя так, чтобы все именно это про нее и думали. И потому у нее были свои мысли по поводу, как брата, так и его служанки. Служанки, которая здесь уже служит долго и ни с кем не дружит. Многие сменились за это время, а она остается. И это при том, что только на ее памяти несколько раз служанку брата пытались серьезно убрать.
— Ой! — отвечает Алина и шире улыбается.
Анастасия обнимает служанку на прощание и идет дальше.
Все-таки Алина столько лет во дворце, что цесаревна уже не воспринимает ее, как чужого человека. В какой-то степени их отношения можно даже назвать дружескими. А еще слишком много совпадений. Эта девушка всегда оказывается рядом, когда идут важные переговоры или разговоры. А потом Дмитрий ведет себя так, словно всё знает.
Кстати, то, что она ее обняла, удивило бы многих. Но именно такой стиль поведения был у Анастасии и он ей нравился. Человечность. Вот что она ценила в людях и какой хотела быть, пусть и мир, окружающий ее, не позволял много.
Мысленно Анастасия соглашается с Дмитрием, что Федор и Гриша — идиоты, им никогда не сесть на трон, а вот она имеет все шансы стать императрицей. Или ей так хотелось считать. С другой стороны, может они имели шансы, но вот для империи это будет плохо.
Даже цесаревна, опытная интригантка, в шоке от того, что порой проворачивает Дмитрий, и это при том, что он не плетет интриг. Всегда действует прямо и так, что потом все на ушах стоят.
Она верит, что если Дмитрий сказал: «стану императором», то он приложит для этого все свои силы. А братья все еще не воспринимают его, как угрозу.
А хочет ли Анастасия быть императрицей? С одной стороны, она не против. Но если такового не случится, она в обиде не останется. Однако своим покровителям цесаревна об этом не скажет, пока они повышают её статус.
Глава 4
Когда я находился во дворце, то большую часть времени проводил в своем кабинете. Вот и сейчас я сидел и разбирал бумаги до поздней ночи. Одна служба безопасности, под руководством канцлера Виктора Степановича, передала толстую папку с отчетами об обстановке с Персией и Великим Северным Союзом.
Самое смешное, что здесь все дела были четко выбраны, чтобы не дать мне чего лишнего. То есть я могу решать только те вопросы, которые не принесут никакого вреда моим братьям или работе других служб.
Дела на рубежах оставляли желать лучшего. А особенно забавным было читать об условиях царя Персии, который хотел, чтобы новый русский император явился к нему на поклон. А затем он только тогда будет с ним говорить.
— Да скажите вы уже кто-нибудь ему, что у нас нет императора, — вздохнул я и откинулся на кресло.
Я и в прошлых жизнях сталкивался со столь наглыми правителями. Но после встреч со мной из них выжил только один, после того, как преклонил колени предо мной и принес магическую клятву верности. А так обычно мы сражались до потери всего. У него хотя бы были зачатки разума, чтобы принять неизбежное. Остальные же упирались в надуманную гордыню и предпочитали смерть, совсем не думая, чем это грозит для их народов.
В таких случаях я всегда сажал на трон достойных людей, верных, что напрямую подчинялись мне, какая бы разница в титулах у нас не была. А ведь я мог сделать иначе, заставляя всю страну страдать. Но это не про меня. В первую очередь, я всегда думал о простых людях, и эта привычка преследует меня до сих пор, еще с самой первой жизни.
Сколько у меня жизней было… И как часто я был правителем… Не зря мой дар назывался императорским.
Перед столом проскользнула тень, и из нее появилась Алина которая тут же принялась вытирать в кабинете пыль и вела себя так, словно всегда находилась здесь.
— У тебя что-то срочное? — спрашиваю я у неё.
А в иных случаях она столь внезапно не появляется и предпочитает заходить через дверь. За годы служения мне я успел выучить все ее привычки, как в бою, так и в повседневной жизни.
— Да, ваша сестра просила передать, чтобы вы не появлялись на завтрашней пресс-конференции. Там вас будет ждать ловушка.
Алина выглядела взволнованной, она тяжело дышала, переживая за меня.
— А по-другому быть и не может, — спокойно отвечаю я.
Меньшего от своих братьев я и не ожидал. Даже наоборот, я бы удивился, если бы подставы не было.
— Что же делать? — задумалась Алина, явно про себя рассуждая, кого же я прикажу убить.
Но такого в моих планах не было, пока что.
— Пойду на конференцию. Мне даже интересно, до чего додумались мои братья.
Девушка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.
— Господин, вы всегда идете навстречу опасности. Вот даже меня вы воспитали, как убийцу, а я так не могу…
— Стоп. У тебя в жизни было много выборов, и ты всегда сама выбирала путь убийцы.
— Ну да, — щеки Алины покраснели. — Нравится мне это дело. А ещё шоппинг!
Вздыхаю. Снова она про этот чертов шоппинг.
— Но, господин, я каждый раз удивляюсь, как вы находите выход из подобных ситуаций. На вашем месте я бы на эту встречу не пошла, — признается девушка.
Забавно выходит — она не боится подкрадываться к самым опытным убийцам посреди ночи, но остерегается обычной подставы, где навряд ли будет риск для жизни из-за большого сборища людей. Хотя последнее нельзя отрицать наверняка.
— И пропустила бы самое интересное, — говорю я и встаю с кресла.
— Но я не пропущу, — она хитро улыбается.
Парадокс, одна она бы не пошла, но зато рядом со мной чувствует себя в полной безопасности.
Я отпускаю Алину на отдых. Хватит на сегодня работы, и для меня, и для неё. Надо хорошо выспаться перед завтрашней пресс-конференцией. А то будет нехорошо, если я попаду в новости с мешками под глазами.
Когда я в первый раз стал императором, в свои шестнадцать лет, тогда и познал всю боль. Жизнь научила меня смотреть в лицо опасности, ведь если повернуться к ней спиной, то обязательно жди удара в спину. Так происходит и сейчас, если я не пойду на пресс-конференцию, то будет только хуже.
А еще пострадает мое самолюбие и потом буду страдать от интереса. А так хоть узнаю, что они там придумали.
В одной из своих прошлых жизней я и вовсе был долгожителем. Прожил целых сто восемьдесят лет, из которых восемьдесят провел в рабстве на гладиаторской арене. Это во многом и закалило меня. Там не было возможности ни сбежать, ни выкупить себя из рабства. Был лишь один способ обрести свободу. Побеждать, а с каждой победой выставляли более опытного противника. Но один гладиатор справился. В свои девяносто лет я одержал последнюю победу и вышел с арены не только свободным, но и богатым человеком. Потому что мои друзья на свободе всегда ставили на меня и побеждали, а за долгие годы там накопилась огромная сумма.
В том мире рабство было необычным. Я имел право ходить, где хочу… Но всегда нужно было возвращаться назад. Сбежать — не вариант. Заклинание контроля убило бы сразу, без вопросов. Хорошее заклинание и я рад, что в этом мире таких не встречал. Каждый разумный должен быть свободным, таково было мое мнение.
Утром на пресс-конференцию я поехал вместе с Алиной. Надел не наградной мундир. Не то, чтобы у меня не было наград перед отечеством, но хвастаться этим я не любил, в отличие от братьев, которые к своим медалям добавляли парочку чужих.
Мы с Алиной сидели в большом салоне лимузина, а за перегородками нас не мог услышать ни водитель, ни охрана в лице няньки Дениса, который пропадал каждый раз, когда ко мне подсылали убийц.