Этот зал видел много императоров, много их побед и много поражений. Все главные события империи проходили за закрытыми дверьми именно этого зала, и иронично то, что на большую их часть не звали журналистов. Как раз сейчас происходило одно из таких событий, о которых пресса узнает потом, и в газетах напечатают именно ту версию, которую Виктор Степанович лично одобрит.
Совет империи состоит из двадцати четырех человек, и они собираются только в том случае, когда император не может решить какой-либо вопрос, либо когда нет самого императора, как в случае с порядком престолонаследования, но решение этого вопроса было отложено на год, после смерти Алексея Константиновича Романова.
Канцлер не был удивлён созыву совета, он в некотором роде и сам поспособствовал его собранию. Виктор Степанович принимал прямое участие в сборе доказательств против цесаревича Дмитрия. Кто-то может назвать канцлера плохим человеком, но всё, что он делает — это не ради его личной прихоти, а ради блага всей Империи.
Будь его воля, ни один из наследников Романовых и вовсе не сел бы на престол. Но тогда в империи начнется гражданская война, а это еще хуже, чем неумелый правитель. Этого империя не выдержит.
Младший наследник — самая темная лошадка из всей троицы братьев, канцлер давно за ним следил и хорошо его изучил. Дмитрий слаб. Но по закону подлости и у младшего наследника есть люди, которые готовы его поддержать. Да и после поездки в Великий Северный Союз у него могут повыситься шансы занять престол, и их нужно срочно сократить до самого минимума.
Сам Виктор Степанович решил поддержать старшего из наследников, как самого зрелого, и как того, кто не против развязать войну. Да и дар у него сильный. А канцлер не сомневался, что как только новый император сядет на престол, империю ждёт много войн. Не только для решения вопросов с приграничными государствами, но и как отличный способ заработать.
Когда массивные двери церемониального зала закрылись и собрание началось, канцлер поднялся со своего места и взял слово, как стоящий во главе совета:
— Дамы и господа! — его голос громким эхом разнесся по залу. — Сегодня мы с вами собрались, чтобы обсудить лишение права наследования престола цесаревича Дмитрия Алексеевича и взять его под стражу до момента избрания нового государя.
Некоторые члены были предупреждены и отреагировали безразлично, но кое-кто был удивлен подобному заявлению.
— А где сам цесаревич? — возмутился князь Дубинин.
— Да, он в курсе? — внезапно поддержал его князь Брагин.
— Конечно, в курсе, — спокойно ответил канцлер. — Мы отправили ему официальное послание.
На самом деле, никто ему ничего не отправлял, но если будет проводиться расследование, тогда вскроется, что сеть работала неисправно и виновные будут наказаны.
Как канцлер и ожидал, те, с кем он договорился, выразили свое согласие обсудить этот вопрос. Он был уверен, что все, кто поддерживают Федора, Григория и Анастасию, проголосуют за отлучение Дмитрия от власти. Виктору Степановичу лишь оставалось убедить остальных, но с его навыками переговоров это не такая сложная задача. По крайней мере, тогда ему так казалось.
— А вы, господа, что думаете по поводу того, что вашего младшего брата хотят отлучить от власти и заключить под стражу? — обратился князь Брагин к присутствующим в зале Григорию, Федору и Анастасии.
Первым ответил Григорий Алексеевич:
— Считаю, что его нужно отлучить от власти и запереть. Он опасен для общества, — говорил Григорий, делая печальное лицо.
— Согласен, это справедливое решение, — кивает Федор Алексеевич.
Анастасия воздержалась от ответа, и канцлеру это не понравилось.
Большинство были согласны рассмотреть это дело, поэтому всем членам совета раздали заготовленные папки. Первая реакция канцлеру понравилась.
Члены совета выглядели заинтересованно и начали листать папки. Особенно князь Дубинин. Он вовсе смотрел предоставленные фотографии с выпученными глазами, не в силах поверить в предоставленную информацию. Виктор Степанович сразу обратил внимание, что его переубедить будет сложнее всего.
Многие из членов совета были предупреждены, и канцлер понимал, что они проголосуют, как надо.
— Мы не можем допустить, чтобы человек с такими наклонностями имел хотя бы малейший шанс вступить на престол, — говорит канцлер.
— Виктор Степанович, написанному здесь вообще можно верить? — спрашивает князь Дубинин.
Канцлеру показалось, что после увиденного в папке на голове князя прибавилось седых волос. Хотя возможно, дело было в освещении.
Виктор Степанович поднялся и спокойно ответил:
— Я глава тайной канцелярии и службы безопасности Империи, сотрудничаю с разными ведомствами, и уже сорок лет тружусь в этой должности на благо Российской империи. Как вы считаете, моему слову можно верить? Я помогал Григорию Алексеевичу и Федору Алексеевичу собирать доказательства, поэтому ручаюсь за их подлинность.
— Это правда, — вздохнул Григорий. — Я замечал разное за своим братом, но до последнего не хотел в это верить. Я цесаревич. И моему слову вы можете верить.
— Благодарю за ответ, Ваше Высочество, — князь Дубинин кивнул и продолжил изучать материалы.
Анастасия печально смотрела на происходящее, не говоря ни слова. Канцлер понимал, что она может быть опасна, ведь ее поддерживает довольно много людей. Но ей не стать императрицей. Победит человек Виктора Степановича, а Анастасия отправится доживать свой век в монастырь или в одно из многочисленных имений Романовых.
Если же случится так, что на трон взойдет Григорий, то с ним канцлер сможет найти общий язык. На него достаточно легко воздействовать, если найти точки соприкосновения, как это сделали Вороновы.
Виктор Степанович продолжал наблюдать за обсуждением советников и ему нравилось, что большинство склонялось в пользу правильного с его точки зрения решения. Взгляд зацепился за трон и он мечтательно подумал — а чем Романовы лучше? Почему канцлер не может посадить на трон своего собственного сына? Ему тридцать пять лет, он хорошо образован, уже водил отряды в бой. Вот кто стал бы лучшим императором! Неужели он меньше достоин стать императором, чем четверо плетущих друг другу козни Романовых? Точнее, троица. Дмитрий целенаправленно никому не вредит, только отвечает, но тем он и становится опасен.
Канцлер скривился. К сожалению, нового императора не из семьи Романовых могут выбирать только тогда, когда все остальные наследники погибнут. А это приведет прямиком к гражданской войне. Пока канцлер работал на этой должности, он накопил как много врагов, так и много друзей, и пока он не хочет ввязываться в подобную авантюру. У него нет стопроцентной уверенности в своей победе.
Голосование подходило к концу. Кто-то из членов совета воздержался, кто-то проголосовал «за», некоторые еще раздумывали. Но Виктору Степановичу уже по количеству голосов было понятно, что затея удалась!
— Эй! Вам сюда нельзя! — внезапно позади раздался голос охранника.
Когда я зашел в церемониальный зал, все присутствующие там притихли. Мне сообщили вовремя, поэтому путем многочисленных перемещений через тень я успел вовремя, пока меня не взяли под арест или того хуже.
Завидев меня, канцлер приподнял бровь. Конечно, он не ожидал меня здесь увидеть. По его информации я находился на севере и никак не мог успеть ни к началу, ни к концу заседания, поскольку там у меня было важное дело, о котором я заявлял во всеуслышание. А тут я явился и снова мешаю ему все карты.
— Цесаревич, а что вы здесь делаете? — спрашивает у меня канцлер. — Решили ответить на мое официальное сообщение? Вы же сейчас должны возвращать пленных. Или вы считаете, что их жизни не особо важны?
Великий Северный Союз постоянно устраивает набеги на приграничные земли и похищает людей.
— Пленных уже спасли, — отвечаю я.
— По моей информации, их еще не спасли, — резко возражает канцлер.
Члены совета с неприкрытым интересом наблюдают за нашим диалогом.
— Странно, что у человека с вашей властью так плохо работает разведка, — поднимаю я бровь.
— Как вы…
Договорить я ему не дал.
— Вы устроили этот балаган? При всем уважении к моим братьям… Нет, обвинения они придумали отменные, но вот улики собрать они бы не потянули, мозгов не хватает.
— Как ты смеешь? — вскакивает со стула Федор.
— Смею! — хмыкаю я. — И поболее вашего. Каково это: устраивать подобное за моей спиной? — смотрю в глаза брата.
— Мы посылали тебе сообщение.
— Не посылали. Не надо врать — отмахнулся рукой на этот фарс.
— Даже место тебе оставили, — Федор кивает на пустое кресло.
— Ну сейчас посмотрим, что у вас за претензии.
— Как вы узнали о собрании совета? — спросил канцлер, когда я занял свободный стул.
— Не только в вашем отделе есть шпионы, — улыбаюсь я и смотрю, как лицо канцлера бледнеет.
— Дмитрий Алексеевич, вам есть что сказать по поводу обвинений? — обратился ко мне князь Дубинин.
Мне всегда нравится этот пожилой мужчина. Мало осталось в нашем мире честных аристократов. Хоть он никого и не поддерживал, но был честным человеком, и я это ценил.
— Конечно, мне многое нужно вам сказать, — отвечаю я и открываю папку. — Так, что тут у нас! Даже так! Предательство Родины… Ого! Необоснованная агрессия, эмоциональные всплески, угрозы, насилие, психологические отклонения, подкупы, шантаж, манипуляции, убийства, поджоги, живодерство, кража денег из бюджета, азартные, алкогольные и наркотические зависимости. Даже изнасилование, — сказав это, смотрю на братьев и Виктора Степановича. — Осталось хоть что-то хреновое, что вы сюда не внесли? — на это мне никто не отвечает, и я обращаюсь к членам совета. — Есть хоть кто-то, кто во всё это верит?
— Да как вы смеете! Вас вообще сюда не звали! — не выдержал канцлер.
— На мой суд меня и не позвать… совести вообще нет, — усмехаюсь я.