— Вы имели ввиду, что он достаточно импульсивный и не справится с собственной гвардией? — спросила другая журналистка.
— Какой цесаревич Дмитрий, на самом деле? — следом последовал вопрос от мужчины в синем костюме.
— Может, Дмитрий Алексеевич сам предлагал каких-либо кандидатов?
Виктор Степанович выдохнул и сделал вид, что уже не выдержал:
— Буду честен. Не нашелся еще такой безумец, который смог бы ужиться с цесаревичем Дмитрием. Последний кандидат, которого он представил на должность начальника гвардии, был бывшим военным, арестованным за убийство двадцати четырех своих сослуживцев! Дмитрий хотел помиловать его и сделать начальником гвардии… Давайте поговорим на более важные темы. Уверен, у Дмитрия Алексеевича появится своя гвардия, когда он до этого дорастет.
Борис Геннадьевич рассмеялся. А успокоившись, протер ладонями глаза и сказал:
— Идеально! Вы об этом знали?
— Во-первых, можно на ты.
— О, нет, я не хочу однажды забыться и сломать вам всю игру. Сами говорили, что играть нужно до конца.
— Во-вторых, не то, чтобы я об этом знал, но предполагал. Удача сегодня на нашей стороне.
— Тогда пойду и приведу вашего нового начальника гвардии.
— Зачем? Он уже за дверью стоит.
Соломонов поднял брови и одобрительно кивнул.
— Снова ваша служанка постаралась?
— А как вы думаете?
— А больше некому, — усмехается граф и идет открывать дверь. — Кутузов, заходи!
В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина. Боевая выправка, злобный оскал. Волосы длиной до плеч собраны в конский хвост. Лицо покрыто шрамами, а левый глаз вовсе закрыт черной повязкой.
— Кутузов прибыл, — сообщил мне Соломонов, не скрывая радости от того, как удачно сложились обстоятельства.
— Я не Кутузов, — ледяным тоном ответил мужчина.
— А это не важно, главное, что ты профессионал.
— Готов служить своему императору? — прямо спросил я у Кутузова.
Мужчина ударил себя кулаком в грудь и ответил:
— Готов, Ваше Будущее Императорское Величество!
— Отлично. Надеюсь, ты рад. Займешь место моего начальника гвардии. Осталось только отстоять тебя перед Разумовским, — сказав это, я рассмеялся.
Уголок рта Кутузова дрогнул в улыбке — он, как и все здесь находившиеся, предвкушал, что же будет дальше.
— Готов немедленно приступить к своим обязанностям!
— О, а хочешь спарринг? Покажешь, не заржавел ли еще.
— С радостью.
Соломонов на это закатил глаза:
— Ну, началось…
Виктор Степанович Разумовский был очень доволен проведенной конференцией с журналиствми. Его подставные люди задавали нужные вопросы касательно цесаревича Дмитрия, игра удалась на славу.
Канцлер пересмотрел эфир с записи и улыбнулся. У него определенно был актерский талант, со стороны он бы и сам себе поверил, не говоря уже об обычных гражданах Российской империи, для которых и предназначалось это видео.
Люди прекрасно умеют делать выводы из подобных намеков. Цесаревич Дмитрий предстал перед народом, как избалованный мальчишка, которого не стоит даже близко подпускать к трону. Как человек, который нанимает в свою гвардию уголовников!
И очень скоро его репутация окончательно разойдется по швам, у него не останется никакой поддержки — ни среди аристократии, ни среди простого люда. А такую фигуру будет гораздо проще убрать с доски. Да, осталось совсем немного подождать, пока не представиться новая возможность.
Пускай не вышло подставить цесаревича Дмитрия с убийством его сестры и пришлось идти на подобные полумеры, но они тоже приносят свои плоды. Репутацию среди народа очень легко потерять, и крайне сложно восстановить.
В дверь постучались.
— Войдите, — разрешил он.
В кабинет вошел высокий мужчина, на вид не старше тридцати. На его подбородке был неглубокий шрам. Это был один из личных помощников Разумовского, которому он беспрекословно доверял — а такое доверие отнюдь не каждый сумел заслужить и в имперской канцелярии, и в службе безопасности.
— Виктор Степанович, вам нужно это увидеть, — сказал он, держа в руках планшет.
— Что случилось, Жень? — на выдохе спросил он, предчувствуя новые неприятности, хотя вид у помощника был больно довольный, отчего картина в голове не складывалась.
— После вашего заявления на телевидении цесаревич Дмитрий отправил прошение, чтобы утвердить своего начальника гвардии.
— Отмени! — махнул рукой Разумовский.
— Думаю, вам сперва стоит на это посмотреть, — улыбнулся Евгений.
— Хорошо, давай.
Евгений протянул своему начальнику планшет, где было открыто личное дело кандидата на роль начальника гвардии младшего из наследников.
Имя этого человека было скрыто… Да все было скрыто, кроме того, что в принципе запрещено скрывать. Даже фотографии не было.
— Две судимости, погашенные… Да ладно? — не поверил своим глазам Разумовский и принялся читать дальше. — Дезертирство… Да не может быть, что он настолько идиот!
Виктор Степанович рассмеялся и вернул планшет Евгению:
— Нет, он полный идиот!
— Нам отменить прошение? — уточнил помощник.
— Ни в коем случае. Разрешите. Но сделайте так, чтобы это не выглядело подозрительно, мол, мы вовсе этого указа в глаза не видели и ничего не знаем.
— Сделаем в лучшем виде.
— Завтра должен состояться благотворительный прием. Так вот, пригласи туда всех журналистов из значимых редакций. Они должны будут спросить у Дмитрия, кто стал его новым начальником гвардии. Слейте им всю имеющуюся информацию, тогда Дмитрий должен будет представить им этого человека.
— Хорошо, но… — Евгений слегка смутился, словно не знал, стоит ли озвучивать свои подозрения.
— Говори, раз начал.
— Я не верю в такую удачу. Раньше Дмитрий не совершал подобных ошибок.
— Все может быть, — Разумовский задумался, но даже если в этом всем есть подвох, он сможет обернуть назначение в свою пользу. — Он просто мальчишка… И даже если он ведет какую-то свою игру и пытается манипулировать нами, мои слова имеют гораздо больший вес в империи. Мы подготовим хорошую почву, чтобы окончательно угробить репутацию Дмитрия. Ох, он даже не представляет, на что себя подписал.
Евгений улыбнулся:
— Сделаем всё в лучшем виде, Виктор Степанович!
Глава 4
Последние дни Анастасия Романова не выходила из своих покоев. Она запретила являться сюда всем: и врачам, и охране. Только одной служанке было дозволено присматривать за ней.
Вчера Анастасия посмотрела в базе данных империи имя служанки, которое напрочь забыла до этого… Её звали Виктория. Ей цесаревна доверяла, как и своему брату Дмитрию, но всем остальным — опасалась, не было у нее уверенности, что попытки убить ее прекратились.
Скорее, наоборот, Анастасия боялась нового нападения, то и дело прокручивая в голове варианты, как враги сделают это, когда она находится здесь — в своей спальне, во дворце.
Еще Анастасия переговорила со своей личной гвардией, и вскрылось много интересных моментов. Когда произошло нападение, больше шестидесяти человек подали прошение об отставке. Они быстро уволились, чтобы не портить собственную репутацию — ведь, по факту, во время их работы умерла госпожа, а значить они знали.
Но теперь, когда угроза жизни для Анастасии миновала, все эти гвардейцы просятся обратно! Цесаревна и раньше понимала, что среди ее людей есть агенты, и не только врагов, но и покровителей братьев. Кроме того, как выяснилось, есть еще и те, кто работают прямо на младшего брата.
Но Анастасия не могла даже представить, что всех этих агентов будет шестьдесят! И это только те, кто выдал себя подобным образом, когда они ушли и провалили задание. Есть и другие — и их число Анастасия знать никак не могла.
Она листала новости на телефоне, где много раз упоминалась в новостях. В сети говорили, что цесаревна выбрала путь затворника, и теперь все думают, что после нападения она похожа на чудовище.
Прочитав очередную такую новость, Анастасия улыбнулась. После нападения у нее обгорело шестьдесят процентов тела, и рука до сих пор оставалась почерневшей — ей еще предстоит восстановиться.
Анастасия поднялась с кровати и подошла к большому зеркалу. Она увидела в нем красивое лицо с тонкой, розовой кожей. На миг представила лица сплетников, которые увидят ее после выхода в свет… и улыбнулась.
Дмитрий был прав, что с ее внешностью все будет в порядке, и цесаревна уже это ощущала. Она провела ладонью по щеке и снова улыбнулась. Все будет не просто в порядке, а даже лучше, чем раньше.
Обернувшись, Анастасия увидела сидящую на диване служанку. Плечи поникшие, смотрит в пустоту. Цесаревне захотелось кое-что проверить.
— Скажи мне, что означали твои недавние слова?
После прошлого разговора служанка разве что получала указания принести обед или помочь одеться, поэтому должна понять, о чем идет речь.
— Я не понимаю, о чем вы, госпожа. Простите, если что-то не так, — дрожащими губами ответила Виктория, не поднимая головы.
— Может, хватит со мной играть? Мне уже очевидно, кто ты такая.
Голова служанки поднялась, она слегка ухмыльнулась и спросила:
— Что вы хотите узнать?
— Я могу умереть, находясь в этом помещении? — спрашивает цесаревна.
— Все мы можем умереть когда-нибудь, и я не могу ответить на ваш вопрос, — уверенным голосом отвечает служанка и снова опускает голову.
Виктория не так проста, но Анастасия не собиралась сдаваться. Она решила попробовать другой подход, чтобы разговорить служанку:
— Давай поиграем в игру?
— Простите, госпожа, у меня не тот статус, чтобы с вами… — протараторила служанка.
— Давай так. Я задаю тебе вопрос, получаю честный ответ.
— Госпожа, я не смогу вам ответить предельно честно на всё.
— Отвечай настолько, насколько сможешь. А потом ты задаешь мне вопрос.
— Если вы того пожелаете…
— Тогда ответь, могу ли я умереть в этом помещении в ближайшее время?