— Где Кутузов? — решаю я перевести тему.
Хорошо знаю Алину, она довольно быстро успокаивается. Теперь осталось подождать, пока эмоции обиды исчезнут, и их снова заменит привычная беззаботная радость.
— Младший Разумовский отбирает новобранцев на площадке в вашем крыле дворца, — сухо отвечает она.
— Пойдем к нему.
— Но я ещё не закончила уборку!
— Ты вовсе не должна здесь убираться. Или забыла, что приставлена только к моим покоям? — слегка улыбаюсь я.
— Не забыла. Идемте. Тем более, судя по вашему виду, точно надо проследить, чтобы вы дошли в целости и сохранности.
Мы прошли на тренировочный полигон, где вовсю проходили спарринги. Младший Разумовский лично отбирал кандидатов на роль моих гвардейцев.
Хм, и как он еще не уснул во время этого боя? Видно же, что этот парень совершенно не знает техник и путает школы боя, вместо того, чтобы придерживаться одной тактики. И потенциала здесь нет — а за долгие годы перерождений я уже научился это отличать. Если человека все детство учили, а он не запомнил, как нужно наносить удар — выхода здесь нет.
Выхожу на площадку, беру со стенда один из тренировочных мечей, с которыми по краю полигона бились новобранцы.
Подхожу к Кутузову с его претендентом. Взмахиваю мечом, и клинок парня падает на песок, а на меня смотрят ошарашенные зеленые глаза. Бой окончен.
— Ты не подходишь, — говорю я.
Парень не находит слов и судорожно кивает.
— На выход, — говорит ему младший Разумовский.
Снова кивок, и претендент уходит с полигона, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
— В нем чувствуется благородное происхождение… И бездарность, — говорю я.
— Я заметил это, господин. Хотел узнать, кто его послал, — отвечает Кутузов.
— Здесь каждый третий подосланец, смысла нет, — хмыкаю я.
— Укажите мне этих людей? — тихо спрашивает младший Разумовский.
— Не здесь, и не сейчас. Мы не должны быть предвзяты при наборе, сам понимаешь.
— Да, господин.
— Отойдем поговорить?
Младший Разумовский кивает, и мы уходим с полигона в одну из пустующих комнат в моем крыле дворца.
— Мой император, я могу честно обратиться к вам? — спрашивает начальник гвардии.
— Это только приветствуется. Мы же давно знакомы, к чему такие вопросы?
Неужели и он на меня обиделся?
— Я не поддерживаю такие решения, господин. Я ваш щит, ваш меч, но и оспаривать подобное не стану.
— Отлично, — выдыхаю я.
Не обиделся, но позицию обозначил — хороший подход.
Голова закружилась, тело подалось вперед… я выставил руку.
И видимо на несколько секунд отключился.
Когда открыл глаза, то они смотрели в пол, довольно пыльный, к слову. Алина поймала меня и удержала.
— Я явно перестарался, — говорю ей, и меня отводят в сторону.
Служанка аккуратно посадила меня на диван, на ее лице была написана явная тревога.
— Я же говорила, что вы ранены… Но вы уперлись на своем, — говорит она с укором.
Но это было даже приятно.
— Здесь чисто? — спрашиваю я.
— Насколько это возможно.
Вытягиваю руку, и от кожи отделяется энергия, формируя небольшую сферу. Внутри нее будто бушует штормовое море. Сфера срывается с руки и ударяется прямо в доспех Кутузова. Он был защищен магией, но это не стало для дара препятствием.
Тело начальника гвардии вздрагивает, он хватается за грудь и начинает задыхаться. Но все проходит через пару секунд.
— Наконец-то избавился от этого дара, — на выдохе говорю я.
— Теперь понятно, что вы не ранены, а просто перегружены чужими дарами. Кстати, а для меня ничего нет, господин? — с энтузиазмом спрашивает Алина.
— Нет.
Она надула губки и хмыкнула.
— Ну извини, теневики на меня ночью не нападали, даже удивительно, — развожу руками.
Федор не просто так сказал, что я умру сегодняшней ночью, он был предельно зол и серьезен. Эта ярость и желание сесть на трон затмили всякую совесть, и сделали для него кровные узы не такими уж важными.
Я специально переехал на эту ночь в охотничий домик, который находился неподалеку от столичного дворца — на его территории.
Никого с собой не брал, планируя заняться ночной медитацией. А всем своим людям запретил даже приближаться к этому дому.
Поэтому Алина и подвержена эмоциям… Она любит сражаться и ей обидно, что пришлось пропустить такую заварушку. В то же время моя служанка достаточно умна, поэтому весь вчерашний вечер давила на то: «зачем мне рисковать, когда вместо меня могут встретить убийц другие?». А младший Разумовский меня понял, он не одобрил такое, но препятствовать не стал.
Зачем мне рисковать? Хороший вопрос… Мне иногда хочется ощутить себя живым, тем, кто сам в состоянии за себя постоять. Кто способен взять в руки клинок и отстоять собственную жизнь. Да и наблюдать со стороны за сражением не так интересно, как в нем участвовать.
Но это не единственная причина. Я делал это сам, чтобы стать сильнее. Таковы законы Многомерной Вселенной, когда во время сражения можно нехило увеличить силу собственной души. Во время боя я получаю ее гораздо больше, нежели просто убью того, кто стоит на коленях.
Досконально неизвестно, как это работает, в разных жизнях я проводил исследования, иногда нанимая для этого целые научные команды. Показатели всегда были разные, неважно, в пределах одного мира или нет.
Но ясно только одно, чем больше соприкасаешься с аурой противника, чем больше впитываешь энергию его души, тем быстрее становишься сильнее.
Ночка выдалась веселой: я поглотил пятнадцать даров, два из которых развеял, забрав от них частичку, чтобы восстановиться после боя. Это были слабые дары, которые мне совсем не нужны.
Вишенкой на торте стал маг воды в ранге бога войны, с ним мне пришлось попотеть.
— Кстати, Алина, вызови ремонтную бригаду, — говорю служанке.
— Надо починить охотничий домик? — уточняет она.
— Надо снести то, что осталось и построить заново, — хмыкаю я.
Алина смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Мы немного там пошумели, — продолжаю я.
— Было много сильных магов?
— По-настоящему сильным был только один. Маг воды. Наши враги рассчитывали, что он сможет победить Разумовского.
Вода и огонь неплохо сражаются, но когда речь идет об одинаковых талантах, то побеждает тот, у кого больше опыта. Вероятно, враги рассчитывали, что Кутузов все годы бегства был в изгнании — в тех местах, где нельзя тренироваться, сидел где-нибудь в глубинке и не высовывался. И хорошо, что они не догадываются о моей связи с графом Соломоновым, ведь Святозар все это время тренировался у него, и даже стал сильнее.
Мой глава гвардии запросто справился бы с этим магом воды, и он это понял по моему рассказу. Поэтому спросил:
— Может, в следующий раз вы возьмете меня с собой?
— В следующий раз обязательно, а сейчас нужно было так, — отвечаю я.
— Понятно, — кивает он.
— А я не поняла! — возмутилась Алина. — Зачем так?
— Чтобы ощутить себя живым, — отвечает Кутузов.
— Во! Он сразу меня понял, — отозвался я. — А ты послушала моего приказа не подходить минимум на сто метров?
— Ну, мы не приближались ровно на сто метров, — улыбнулась Алина.
— Я ощутил минимум тридцать Одаренных, — сухо сказал Кутузов.
— А ты что там делал? — спрашиваю я.
— Мимо проходил.
— Ой, секунду, — вспомнила что-то Алина. — Совсем забыла сказать, ваша сестра хочет поговорить.
Федор находился в просторном кабинете Казанского князя. Перед ним с мрачным видом сидел мускулистый мужчина семидесяти лет, но дар позволял ему выглядеть максимум на пятьдесят пять — это был правитель этих земель. Дар Стали сделал из всей семьи князя непревзойденных фехтовальщиков, сталь в прямом смысле подчинялась силам их мыслей.
Рядом с князем сидели два его сына — средний и старший.
— Этот Кутузов не должен был справиться, — ударяет по столу кулаком Федор.
Злость так и переполняла его — он искренне надеялся сегодня утром получить новости о смерти младшего брата.
— По всей видимости, справился, — отвечает князь.
Фамилия его была созвучна с названием этих земель — Казанский.
— Его отец обещал отправить настоящих профессионалов! — продолжал Федор.
— Возможно, он не знает своего сына так хорошо, как знал раньше.
— Не переживай, — говорит старший сын князя — Евгений. — Это все неважно. Мы не знаем подробностей, наверняка кто-то из Одаренных не убит, а ранен, и скоро прольется свет на произошедшее. Но даже это не важно.
— А что важно? — хмыкает Федор.
— У нашей коалиции гораздо больше ресурсов, чем у цесаревича Дмитрия, — отвечает Евгений.
Они давно дружили с Федором, поэтому могли говорить откровенно.
— Как и у канцлера, который должен был быстро решить этот вопрос.
— Жалеешь, что сбежал из столицы?
— Я не сбегал, а принял разумное решение ради своей же безопасности.
— Не доверяешь своей гвардии? Думаешь, младший Разумовский может и через них прорваться?
— Я не привык рисовать.
— Ты? — усмехается Евгений. — Друг, ты еще как любишь рисковать.
— Только не в том случае, когда риск касается меня. А вот другими — вполне.
— Кстати, в новостях уже пишут, что цесаревич Федор покинул дворец. Тебе не мешает собрать конференцию и ответить на вопросы.
— В ближайшие дни этим займусь.
Федор и сам понимал, как это важно. Его уход из дворца может сказаться на репутации. Но это не столь волновало цесаревича, как смерть его младшего брата. Он постоянно перебирал в голове варианты… как бы сделать это наверняка.
Он был готов пожертвовать многим, чтобы достигнуть этой цели, и наконец отомстить.
— Сегодня поговорю с канцлером. Раз он взял на себя обязательства убить младшего братца, то пусть выполняет. Но если сегодня он не даст мне внятного ответа, то я приму ваше предложение, — говорит Федор.
— О! Вот так бы сразу! — обрадовался Евгений, и даже лицо его отца просияло.