— А мужчин к вам можно отправлять? — хихикает Алина.
— Нет, таких слухов мне не надо.
— Тем более, у меня в организации нет мужчин.
— Знаю, у тебя и организации нет.
— Но прикольно же иногда считать, что она есть, — улыбается Алина и исчезает в тени.
Григорий Романов находился в плохом расположении духа. Он слышал о том, что на его сестру случилось нападение, затем пообщался со своим старшим братом Федором. Разговор был непростой, но Григорий понял намек, что не стоит лезть в это дело. Единственное, что мог средний наследник — это обернуть ситуацию в свою пользу, поэтому недавно записал обращение, тем более, этого того хотел Разумовский, чтобы укрепить позиции наследника.
Григорий был не против решения, которое приняли и без его участия. Но ему было немного грустно от произошедшего, не более того. Все наследники понимали, в какой семье родились и были готовы к потери друг друга.
Но больше Григория расстраивало поведение младшего брата. Он поругался с Разумовским, и теперь канцлер при каждом удобном случае бежит к среднему наследнику, поскольку у того еще оставались свободные вето. Но сегодня и они закончились.
На самом деле, хорошо, что у Димы не хватило ума не мешать и договориться. С ним очень скоро разберутся, и без участия Григория, в этом наследник был уверен. Слишком большого врага Дима себе нажил в виде канцлера и начальника службы безопасности в одном лице.
В этом есть еще один огромный плюс — теперь Разумовского используют только Григорий и Федор. Канцлер сегодня подсказал среднему наследнику, как можно отомстить Дмитрию за все унижение, что он доставил своему брату. А Григорий невероятно сильно хотел отомстить, и целыми днями не переставал думать, как это сделать, и вот сегодня звезды сошлись. Но для исполнения плана канцлера нужно как можно быстрее вернуться в столицу.
С этими мыслями средний из наследников сел в самолет. С ними и взлетел.
— Ваше Высочество, через четыре сама мы будем в столице, — с дружелюбной улыбкой сообщила стюардесса.
— Хорошо.
— Принести вам напитки?
— Да, принеси…
Четыре часа, и он устроит Дмитрию такой сюрприз, после которого все окончательно изменится.
Лицо Григория растянулось в злобной улыбке, и в этот момент самолет затрясло, как при турбулентности. Загорелись красные лампочки, сверху выпала маска.
Улыбка на лице резко сменилась открытым от шока ртом. Он весь побледнел.
— Ваше Высочество, у нас технические неполадки. Придется вернуться в аэропорт. Не переживайте, угрозы для вашей жизни нет, — прогудел голос пилота.
Но Григорий знал, что они всегда так говорят. По инструкциям пилот скажет об опасности, только если самолет начнет падать.
Взгляд зацепился за стюардессу, которая приготовила парашюты. От этого в горле Григория застрял ком. От перестал дышать от страха.
А то, что две стюардессы что-то нервно обсуждали, только усиливало сердцебиение. Кажется, он услышал, что двери заблокированы, и в случае опасности их не открыть. Или ему показалось? Все мысли в голове перемешались.
— Мы не можем упасть! Я будущий император! Сделайте что-нибудь! — крикнул он им, и девушки спешно удалились в кабину пилота.
Григорий понимал, что это ничего не изменит. Но ему хотелось сделать хоть что-то. Не быть беспомощным в железной коробке на высоте нескольких километров!
Он впервые осознал, что смертен. Что смерть может подкрасться в любой момент, когда он меньше всего ожидает подставы. Но это может быть и случайность.
Григорий схватился за голову. Его с детства учили, что член императорской фамилии должен уметь держать лицо, но сейчас он его потерял. И это заботило его меньше всего, он думал только о том, как выжить.
Ведь от падения с такой высоты его ничто не спасет — это верная смерть, и никакой дар тут не поможет.
Когда Анастасия Романова открыла глаза, над ней стояло не меньше десяти имперских лекарей в белых халатах. Цесаревна пребывала в полном шоке. Она не понимала, как сюда попала.
Все тело будто затекло… Сколько же она здесь лежит? Эта мысль её пугала.
Стоявший рядом аппарат для отслеживания сердцебиения запищал быстрее.
— Что случилось? — хрипло спросила она.
В горле пересохло, и каждое слово давалось с болью, словно язык кололи мелкими иголками.
— Уже все в порядке, Ваше Высочество, — улыбнулся один из лекарей, пытаясь ее успокоить.
Но это не помогло. Анастасия попыталась встать.
— Не стоит, вам нужно набираться сил, это уже настоящее чудо, что вы очнулись, — сказал другой лекарь и поправил очки на переносице.
Дыхание участилось. Страх сменился злостью, она хотела узнать правду прямо сейчас.
Она прикрыла глаза и сделала глубокий выдох. Сердцебиение выровнялось. Цесаревна хорошо умела справляться со стрессом и сейчас эти знания пригодились — выровнять дыхание, откинуть тревожные мысли, переключиться.
Но, в полной мере, это сделать не получилось. Перед глазами всплыла картинка… Она едет на прием, на нее напали те, кто находился в ее машине! Анастасия выставила барьер, случился взрыв, ее ноги зажало. Она не помнила точно, сколько была в сознании… Помнила лишь то, что изо всех сил цеплялась за уходящую жизнь. А потом, где-то в отголосках сознания — успокаивающий голос младшего брата.
Цесаревна с детства была готова к своей смерти, все-таки жизнь в императорской семье подразумевает определенные риски, но она никак не ожидала, что смерть настигнет ее так скоро. И уж тем более того, что она сможет выбраться из ее цепких лап.
Когда у власти стоит женщина, ее позиция всегда более хрупкая, чем мужская. Девушку гораздо быстрее уберут со своего пути… Вот подобное случилось и с ней.
Анастасия понимала, где просчиталась. Будь у нее шанс перемотать время назад, она бы сделала все иначе, и не валялась бы сейчас, подключенная к аппаратам.
Кстати, о них… Цесаревна поднялась, невзирая на советы лекарей.
Принялась снимать со своих рук датчики.
— Ваше Высочество, приборы еще нужны, — попытался остановить ее лекарь.
— Моей жизни что-то угрожает? — твердо спросила она.
Во рту начала вырабатываться слюна, и теперь слова давались гораздо легче.
— Нет.
— Тогда снимайте.
Лекари отсоединили датчики, Анастасия поднялась. Велела служанке принести ей воды, и через минуту залпом выпила стакан. Прохлада окатила ее горло и опустилась вниз — к желудку. Анастасия и не представляла, какой вкусной может быть обычная вода.
— Почему я выжила? — спросила она у лекарей.
— Мы точно не знаем, но, вероятнее всего, ваш дар помог восстановиться, — ответил пожилой мужчина.
— Дар же был практически уничтожен, — вставил слово молодой специалист.
— Поэтому и говорим, что «скорее всего».
Врачи принялись выдвигать свои версии, но они только больше запутали цесаревну. Ясно было только одно — адекватного объяснения у них нет и не будет.
— А как я выжила во время нападения? — задала она более резонный вопрос.
— Подробностей мы не знаем, — за всех ответил старший лекарь.
— Служба безопасности успела на место?
— Это нам тоже неизвестно.
Анастасия сделала вывод, что лекари получили приказ не рассказывать подробностей, а не знать их они не могли. Как минимум перед тем, чтобы начать ее лечить, они должны были выяснить, что случилось.
— Позовите службу безопасности, — приказала цесаревна.
Один из врачей вышел из комнаты и через минуту вернулся с двумя охранниками.
Они выглядели удивленными. Гвардейцы точно не обрадовались тому, что она жива. Нет, им верить нельзя. В личной гвардии Анастасии тоже были предатели, иначе бы на нее не напали в собственной машине.
— Как я выжила после нападения? — спросила она, но, скорее для того, чтобы не выдавать своих подозрений насчет охраны.
— Мы не в курсе, Ваше Высочество, — ответил тот, кто был чуть старше рангом.
— Ладно, возвращайтесь на свой пост.
Единственный, кто сможет нормально ответить — это начальник службы безопасности. Если никто не в курсе произошедшего — значит, они выполняют его прямое указание и молчат.
Несколько часов Анастасии пришлось провести с врачами. Они давали ей всевозможные лекарства, работали магией. Цесаревне становилось лучше, хотя и до этого она чувствовала себя неплохо. И вскоре эта толпа врачей начала только раздражать.
— Оставьте меня, я хочу поспать! — велела лекарям Анастасия и вернулась к кровати.
— Вам еще требуется присмотр, — не сдавался главный лекарь.
И его настойчивость только настораживала цесаревну.
— То есть я не могу восстанавливаться в полном покое?
— Можете…
— Тогда оставьте меня! — приказала она и легла на кровать.
Врачи уходили с явной неохотой. Конечно, стоит им только волю дать, и они будут произошедшее Анастасии Романовой круглосуточно изучать.
В комнате осталась только служанка, которая с поникшим видом сидела в кресле.
Анастасия поднялась к кровати и посмотрела в зеркало.
— Главный козырь потерян, — произнесла она, видя бугорки от ожогов на своем лице.
— Он сказал, что в вашей внешностью все будет в порядке, — позади раздался голос служанки, и цесаревна обернулась.
Девушка по-прежнему сидела с поникшей головой, вся забитая, словно ничего и не говорила.
— Кто говорил? — строго спросила Анастасия.
— Простите, госпожа, я молчала. Простите, вам показалось. Простите… — затараторила она дрожащим голосом.
Эта служанка ничем не выделялась среди остальных, цесаревна и имени ее не помнила. Обычная серая мышка, которых, как правило, никто не замечает. Она нигде не отсвечивала. Все остальные слуги ее пинали и унижали, даже били. Но Анастасия решила оставить ее не столько по доброте душевной, сколько из интереса — как долго она здесь продержится.
И сейчас, находясь в стрессовой ситуации, девушка дрожала.
— Кто говорил? — настойчиво повторила она.