— Не понимаю, о чем вы, — хмыкнул и пожал плечами он.
— Вы никогда не участвовали в военных разборках, более того, просили других никогда не лезть в ваши дела, не были замечены ни в одной политической кампании, а теперь сами вмешиваетесь, куда не просят.
— Мне кажется, вы слишком грубо общаетесь, — хмыкнул Борис Геннадьевич.
— Прошу прощения, это нервы, — осекся Разумовский, хотя по голосу можно было понять, что он был неискренен.
Виктор Степанович хоть и был хорошим политиком и переговорщиком, но прекрасно понимал, что не все в разговоре можно скрыть. Особенно когда перед тобой сидит такой же опытный переговорщик, как ты сам. А Соломонов определенно таким и являлся.
— Не знаю, о чем вы думаете, но ваши слова звучат так, словно вы упрекаете меня в том, что я помог империи остаться целостной, — голос Бориса Геннадьевича стал тяжелым.
— Нет, что вы, — покачал головой Разумовский. — Я лишь один из тех, кто считает Дмитрия ненадежным императором. Он развалит Российскую империю меньше чем за год, а я искренне болею за свою страну и мечтаю это предотвратить.
— Допустим. Но я тут при чем?
— Мне хотелось бы понять, что он пообещал вам за помощь.
Разумовский посмотрел прямо в глаза графу Соломонову. Ему было интересно, насколько дорого Дмитрий готов покупать людей. В особых случаях и честь, и верность можно купить. И цена ей довольно-таки высока, особенно когда речь идет о высшей аристократии со своими связями и властью.
Не всегда эта цена измеряется золотом… Иногда это обещания или услуги. Однако в случае с Дмитрием Романовым расценки по покупке верности должны быть в десять раз больше, нежели по сравнению с Федором или Григорием Романовыми. Даже после коронации их поддерживает куда больше людей, хоть и не все готовы в этом прямо признаться.
— Виктор Степанович, никому другому я бы не сказал, но вы бывший канцлер, и я отношусь к вам с большим уважением, — Борис Геннадьевич сделал небольшую паузу. — Поэтому вам я скажу. Дмитрий Алексеевич пообещал мне доступ к тайной сокровищнице Романовых.
— Той самой? — выпучил глаза Виктор Степанович. — Это же было достояние империи.
Туда можно было войти, только используя кровь Романовых. Жидкость в пробирке не подойдет — нужны именно живые представители, ведь в этой сокровищнице самая лучшая защита в империи. Даже лучше, чем в самом охраняемом банке!
— Неужели он лично вас проведет туда? — уточнил Разумовский.
— Да, — кивнул Борис Геннадьевич.
— И что-то вам оттуда даст? — задумчиво продолжил бывший канцлер.
— Не что-то, а целых пять предметов.
— Да он безумен! — воскликнул канцлер.
Граф Соломонов улыбнулся и ответил:
— Мне нормально. Одна помощь в боевых действиях — и я имею пять могущественных артефактов. А вы сами знаете, что это значит для моего рода.
— Знаю… — ответил Виктор Степанович и задумался.
С этими предметами в дальнейшим у Соломонова только прибавится могущества и власти. И то, что он поддерживает Дмитрия, делает тем самым и сильнее и нового императора. А это нехорошо.
— Позвольте спросить, есть ли шанс договориться, чтобы вы послушали голос разума и обратили свой взор к тому же Григорию или Федору Романовым? — осторожно поинтересовался Виктор Степанович.
— Пять артефактов, Разумовский, пять! — повел бровью Соломонов.
— Понимаю, — протянул Виктор Степанович и поднялся со своего места. — Думаю, этот разговор можно закончить.
Бывший канцлер вернулся в свой автомобиль под сопровождением охраны. Голова была полна мыслей, и не самых радужных.
Разумовский не ожидал, что новый император будет покупать людей настолько дорого, но это было отчасти и ему на руку. Нужно подумать, как это использовать в свою пользу.
Рядом с Виктором Степановичем сидел его личный помощник, и тот обратился к нему, сбивая с мыслей:
— Как все прошло, господин?
— Информация о том, что император покупает верность артефактами из сокровищницы, должна быть слита сначала верным людям, а потом… вы сами знаете, как будет потом, — велел канцлер.
— Да, мы все сделаем, — кивнул помощник. — Можете не сомневаться. Слухи расползутся быстро.
Виктор Степанович кивнул — в работе своих людей он не сомневался. Он долгие годы налаживал схему взаимодействия, и после ухода с государственных должностей, все они отправились за ним, и сейчас продолжают служить лично Разумовскому. Раз Дмитрий Романов использует сокровищницу, ситуация у него складывается очень плачевно. Значит, других вариантов для «подкупа» он попросту не нашел.
Артефактов в сокровищнице, по сведениям бывшего канцлера, находится около сотни. И на несколько десятков взяток их у Дмитрия еще хватит. Поэтому эта игра может затянуться… Император может перетянуть на свою сторону еще нескольких сильных игроков. А это значит, что Виктор Степанович должен ускорить опустошение хранилища.
— Нам стоит как-то воздействовать на графа Соломонова? — спрашивает помощник у Разумовского.
— Нет, это не тот человек, на кого мы сможем влиять. Он скрытный и в то же время интересный. Зачем распылять нам свои силы?
Все, что сейчас можно сделать, это поскорее разорить сокровищницу, а там хранятся артефакты невиданной силы.
— Вы правы. Лучше сосредоточиться на более важной задаче, — кивнул помощник.
Разумовскому даже стало жалко, что вскоре артефакты оттуда вынесут, ведь у него когда-то и самого был план добраться в сокровищницу и заиметь пару вещей. Проблема императорского рода была в том, что они имели эти артефакты, но пользоваться ими не могли. Предметы были слишком сильными… Однако Романовы и не собирались отдавать их тем, у кого это получалось. Ведь в этих вещах была скрыта большая власть и сила. Но сейчас все изменилось. И те, у кого окажутся эти артефакты, станут новыми фигурами на шахматной доске.
— Что делать с разведкой? — спрашивает помощник.
— Пока ничего, — хмуро отвечает Разумовский. — Конечно, от Лаврентьева я подобной подставы не ожидал, но пока действовать рано. Занимаем выжидательную позицию.
— Как скажете.
Виктор Степанович отвернулся к окну.
Лаврентьев был противник отнюдь не слабый. Все время, работая в госструктурах, они находились в неком противостоянии и соревновании. И только в последние годы Виктор Степанович выбился вперед. В основном из-за своих нечестных манипуляций. Лаврентьев же предпочитал более открытую игру. Но это не делало его более слабым противником.
После смерти прошлого императора разведке и службе безопасности пришлось на время объединить свои силы, но сути давнего скрытого противостояния между двумя сильными личностями это не меняло.
А потому, чтобы избавиться от главы разведки или же каким-то образом перетянуть его на свою сторону, придется хорошо подготовиться.
Я ехал с приема, который сегодня проходил в поместье Рокотовых. Показался там на десять минут, недолго переговорил с главой рода о насущных делах и вернулся в машину.
Алина сидела рядом со мной и по-прежнему улыбалась.
— Господин, вы правда рассматриваете поездку в Персию? — с энтузиазмом спрашивает она.
— Да, я правда хочу туда поехать, — отвечаю я.
— Это же настоящее безумие! — восклицает она.
— Но это будет правильно. Жаль, что я не могу так надолго оставить свою империю.
— Значит, не поедите? — с надеждой в голосе спрашивает Алина.
— Нет…
Вчера пришло приглашение от персидского визиря. В письме говорилось, что он приглашает меня в свой дворец, и нам есть много, что обсудить. С этим я был согласен. Если бы я поехал туда, то шансы развязать новую войну сместились бы к минимуму. У меня есть аргументы, которые могут его убедить, но хорошо сработают они лишь при личной встрече. Удаленно придется действовать совсем иными методами. И к сожалению, у меня нет надежных людей, чтобы удержать власть во время моего отсутствия. Вернее, люди-то есть, но по понятным причинам я не хочу раскрывать своих тайных агентов.
Кстати, сегодня у меня прошли очень интересные переговоры касательно старшего Разумовского. Старый плут никак не покинет столицу. Даже к графу Соломонову наведался, а затем его путь лежал к местным криминальным авторитетам. Вот уж нашел кому в гости заходить!
Разведка доложила, что, насколько им известно, сегодня с утра слишком быстро активизировались все те, к кому наведывался Разумовский. И мне это нисколько не нравилось. Поэтому на вечер был назначен план зачистки тридцати двух притонов и других мест обитания этих людей, которых у меня язык не повернется назвать гражданами нашей империи. Конечно, беспредела не будет, но у этих людей полно оружия и запрещенных артефактов. Не говоря уже обо всем остальном, за что их легко можно будет посадить.
— О, мы приехали, господин, — говорит Алина, и машина останавливается.
Водитель услужливо открывает дверцу, и я выхожу перед зданием главной городской тюрьмы.
Меня встречает начальник, и, судя по хмурому выражению лица, он не очень-то рад меня видеть. Идеально черный костюм контрастировал с бледным лицом и седыми волосами. Этот человек со стороны казался слишком серьезным, хотя наверное таким и должен быть начальник тюрьмы.
Я заранее приказал, чтобы здесь подготовились к моему визиту, а потому около четырехсот человек вытащили из карцеров, и сейчас они стояли в общем дворе, куда мы и прошли вместе с начальником тюрьмы и охраной. Люди стояли смирно, показывая, как в тюрьме все хорошо с дисциплиной. Но я-то догадывался какими путями была достигнута такая покорность, и отнюдь не законными.
В тюрьме такого уровня люди должны содержаться в нормальных условиях, но на самом деле это практически не соблюдалось. Это тюрьма для бывших сотрудников государственных служб. Аристократов иной раз отправляют в места лишения свободы похуже.
По людям было видно, что они обессилены, истощены, кожа бледная, глаза у большинства направлены в пол. Нечасто встречались среди толпы радостные взгляды. Они были у тех, кто недавно присел или работал на администрацию этого места. Отнюдь не секрет, как действуют проверки в этих местах, как подделываются отчеты, как проверку проводят на одних и тех же заключенных.