— Что вы! У нас с этим все строго, ничего просто так не пропадает. Вы наверно слишком далеки от военного дела… Мне тяжело с вами говорить, Дмитрий Алексеевич. Может, будет проще, если вы отправите на переговоры военного советника?
— Увы, но в империи нет такого, — пожимаю плечами.
— Как нет? — лицо Константина Валентиновича вытягивается от удивления.
— Вот так вышло, — легко отвечаю я.
— А где Григорьев? Я же вчера с ним ви…
— Вы вчера с ним плохо себя чувствовали? — перебиваю я, напомнив Уварову его вчерашнее оправдание — почему он не явился во дворец.
— Не совсем, — замялся он. — Мы говорили по телефону.
— Григорьев в тюрьме. Он задержан за все свои преступления против империи.
Причем задержать этого столь сильного Одаренного было не так-то просто. Пришлось подключить Кутузова со всей его гвардией.
— За какие такие преступления? — Константин Валентинович искренне делает вид, что он ничего не понимает.
— Понимаете, коррупцию надо искоренять.
— Понимаю, — кивает генерал. — Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, но я сегодня очень устал, и хотел бы отправиться отдохнуть. Еще не отошел от вчерашнего недуга. Поэтому если вы разрешите, я откланяюсь.
— Ясно, что мы с вами не сможем договориться, — повторяюсь я. — А потому давайте на чистоту, Константин Валентинович. Мне известно кого вы поддерживаете и кого собираетесь поддержать. Вот и скажите, есть ли возможность, что вы будете верны своему делу и своей империи, согласно клятве, которую вы принесли? А она подразумевает ваше прямое подчинение императору.
— Могу быть с вами откровенен? — нахмурился Константин Валентинович и откинулся на спинку дивана.
— Раз вы будете откровенны, то своей стороны могу обещать, что за ваши слова проблем не последует.
За слова, а не за действия.
— Я верен Российской империи целиком и полностью, никогда ее не предавал и не собираюсь этого делать. Но есть один нюанс. Сегодня на троне сидит один император, завтра — другой, через неделю — третий. А сама империя как стояла, так и будет стоять, ей я и остаюсь верен. А человека, кому отдам свою верность, я могу выбрать и сам, — серьезным тоном объяснил Константин Валентинович.
— Алина, — оборачиваюсь к служанке, и она понимает меня без слов.
Достает из тени знакомый кейс и протягивает его мне.
Я открываю его, но содержимое не вызвало у графа Уварова никаких эмоций.
— Здесь десять алхимических микстур, таких вы больше нигде не найдете, — начинаю объяснять я. — Это разработка моего тайного отдела.
— И что? — хмыкает Константин Валентинович.
— Это целебные микстуры, но как они сделаны, знаю лишь я и работники моего отдела. А если еще кто-то попытается создать подобное, то будет казнен. Скажем так, их производство связано со смертью людей.
— Теперь вы при мне еще и в преступлениях признаетесь, — усмехается Константин Валентинович.
— Иногда подобное приемлемо во благо Российской империи. Когда владелец целительского дара был откровенно плохим человеком и оставлял за собой только шлейф из крови, а его жизнь может спасти другую — чистую и светлую, то почему бы не пойти на такое? Или вы не согласны с моим подходом? Кстати, к чему это я, — я сделал вид, что кое-что вспомнил и достал из сумки Кодекс Первого Императора, который принес с собой.
Завидев его, Константин Валентинович выпучил глаза. В этот раз он не смог скрыть своего удивления.
Я положил руку на обложку Кодекса и ровным тоном произнес:
— Я, Романов Дмитрий Алексеевич, клянусь своей душой и даром, что эти микстуры полностью излечат недуг вашего сына и поставят его на ноги.
Книга загорелась белым светом, принимая мою клятву. А Константин Валентинович продолжал наблюдать за мной удивленным взглядом.
— Даже больше скажу, эти микстуры разрабатывались специально под вашего сына. И вы получите их. Взамен на верность, — закончил я и закрыл кейс.
Константин Валентинович напрягся и наклонился вперед. На его лице читалась нерешительность.
— Они правда ему помогут? — тихо уточнил он.
— Несомненно, — киваю я.
Генерал поднял свой взгляд и пристально посмотрел мне прямо в глаза.
— Вы просто решили купить мою верность, — ухмыляется он.
— Да, можно это и так назвать, — улыбаюсь я. — Но на самом деле я лишь хотел дать вам повод, чтобы быть верным.
— Вы знаете, какой у меня ранг?
— Абсолют, — сразу отвечаю я.
— А знаете, что ради своей семьи я готов на многое? Думаю, вы понимаете, что я могу забрать этот кейс силой, — тяжелым тоном сказал Константин Валентинович.
Вид у него был такой, словно он продолжать перебирать в голове варианты, и никак не мог выделить один… верный.
— Попробовать можете, — спокойно говорю я. — А вот получится у вас это или нет — совсем другой вопрос. Если нет, то это будет считаться очень неприятным инцидентом, ведь на императора российской империи напали прямо в вашем доме. И преступниками будут считаться все, кто тут находится, — так я намекнул, что пострадает и семья. — А как вы думаете, пришел бы я сюда, если бы не был уверен в своей безопасности и знал, что могу пострадать?
— Значит, мое имение окружено, — делает вывод Константин Валентинович.
— Нет, главная боевая единица уже находится в вашем имении, — слегка улыбаюсь я.
Константин Валентинович осмотрелся, явно думая об убийце. Забавно, но его взгляд даже не зацепился за Алину, которая этой боевой единицей и была. И его даже не смутило, что кейс она достала из тени — а это уже говорило о многом, ведь она показала свой дар.
— Жду вашего ответа, — настойчивее продолжил я.
Мы и так потратили много времени в этом имении, пока ждали генерала Уварова, и я не хочу задерживаться здесь до самого утра.
Константин Валентинович ответил через долгую минуту раздумий:
— А знаете… я вам не верю и не собираюсь играть в ваши игры. Выметайтесь из моего дома, Ваше Императорское Величество.
— Жаль, — изображаю печальный вздох. — Мое предложение единоразовое, и завтра оно уже действовать не будет, на случай, если вы передумаете, — предупреждаю я.
— Не передумаю, вот вам мое слово! — в голосе Константина Валентиновича чувствовалась ярость.
Стоило ему это сказать, как дверь гостиной распахнулась, и к нам вошла красивая женщина в бордовом длинном платье. На вид ей было не больше тридцати, хотя я понимал — на самом деле она куда старше.
Она шла легко, чуть ли не паря над землей. Приблизилась к нам и уверенным тоном спросила:
— Ваше Императорское Величество, разрешите обратиться?
— Конечно, Анастасия Игорьевна, — разрешаю я.
— Мой муж согласен.
Константин Валентинович вскинулся и резко ответил ей:
— Женщина, что ты себе позволяешь⁈
Она бросила на него пренебрежительный взгляд и снова обратилась ко мне:
— Мой муж будет верен вам и империи. И если империи он был и так верен, то после сегодняшнего дня он начнет еще и вам подчиняться. Как того и требует клятва, которую он забыл.
Анастасия открывает свою сумочку и достает оттуда толстую папку документов. Удивительно, как они туда поместились… Хотя не удивлюсь, если там спрятан какой-нибудь пространственный карман.
— Вот доказательства о всех махинациях моего мужа в армии за последние несколько лет. Там хищений на двадцать семь миллионов, — уверенно продолжает Анастасия. — Там записи всех его переговоров и контакты соучастников. Этого хватит, чтобы его казнить. Но если мой муж и после этого не будет согласен быть верным вам, то, пожалуй, вам и правда лучше казнить его, и тогда эту должность займет его заместитель. Он более сговорчив и благоразумен, но мой муж не догадывался, что он поддерживает именно вас. Вам нужно только утвердить его на должность. Прошу… помогите моему ребенку.
Хорошая мать… Она в первую очередь подумала о своем наследнике, поставив выгоду на второй план. Ее муж сделал ровно наоборот.
Услышав слова жены, Константин Валентинович взорвался. Он вскочил со своего места, и его аура загорелась ярко-красным. Уваров был готов атаковать!
— Я тебя убью! — процедил он супруге.
Женщина вздрагивает, но не отступает. По ней видно, что ради своего ребенка она готова на все.
— Ты предала меня! — кричит он и сжимает кулаки.
Генерал замахивается и расправляет ладонь… Хочет дать ей такую пощечину, которая в купе с даром попросту снесет голову Анастасии с плеч.
Однако рука Уварова встречается с моей — я хватаю его за запястье. Мне это далось так легко, словно его ладонь ничего не весила, словно и не было в ней такой концентрации магии.
— Не советую бить женщин в моем присутствии, — строгим тоном говорю я.
Тем временем Алина уже читала документы, предоставленные Анастасией.
— Мой господин, здесь очень интересная информация. Судя по ней, граф сядет очень надолго. Но я бы лучше казнила, — слегка усмехается служанка.
Я же отпускаю руку генерала и оборачиваюсь к перепуганной супруге Уварова:
— Не бойся, тебе больше ничего не угрожает, — слегка улыбаюсь, чтобы успокоить женщину. — Алина, обеспечь женщине безопасность, — велю я служанке.
— Слушаюсь, господин! — отвечает Алина и достает свой телефон, набирает чей-то номер и говорит в трубку: — Отправьте ко мне девяносто восьмую.
Я передаю кейс с лекарством Анастасии Уваровой и объясняю:
— Одна микстура раз в неделю. И через десять недель твой сын встанет на ноги. Но если вдруг такого не случится, я применю другие методы.
Анастасия смотрит на меня завороженно. А генерал внимательно наблюдает, не решаясь сказать что-либо еще.
— Какие? — осторожно спрашивает испуганная женщина.
У ее сына довольно серьезное заболевание. Лучшие врачи и лекари сказали, что он навсегда останется инвалидом, но я нашел другой метод помочь ему.
— Заберу его родовой дар и заменю его на целительский. Этот дар вылечит своего носителя, — отвечаю я.
— Благодарю! — кланяется Анастасия Уварова.