А ведь раньше этот род был на хорошем счету и считался одним из самых верных Российской империи. Когда все успело измениться? Часто бывает так, что всего одного поколения достаточно, чтобы уничтожить все то, что с таким трудом строили предки. С императорской семьей же это происходило постепенно, но суть не меняется… пострадали не производства артефактов, а вся империя!
— Алина! — позвал я, когда вернулся в свои покои.
— Я здесь, господин, — она вынырнула из тени и встала предо мной, широко улыбаясь. — Какие будут указания?
— Назначь мне встречу с герцогиней Тамошевой, — велю я.
— На когда?
— На сейчас, — улыбаюсь я.
— Сию минуту, — Алина кивает и направляется к служебному телефону.
Марьяне Тамошевой было уже больше девяноста лет, но поскольку она была сильной Одаренной, то и выглядела на тридцать лет младше. Эта властная женщина, которая сама управляет своим родом, будет заинтересована в решении моего вопроса.
— Она готова с вами встретиться, — доложила Алина через пару минут.
— Отлично, едем, — киваю я.
И уже по пути Алина договаривается о транспорте с водителем и охраной. На самом деле ее сопровождения мне было достаточно, но когда ты сам император, то лучше появляться на людях со своей свитой или охраной, чтобы у аристократов и простолюдинов не складывалось ощущение будто император — простой человек.
Когда мы подъехали к роскошному поместью, нас сразу встретил дворецкий и с должным уважением проводил к своей госпоже. Он раскрыл предо мной двери покоев герцогини, и я вошел туда один, оставив своих сопровождающих в коридоре. Это было светлое помещение, и кажется внутри было куда холоднее, чем снаружи.
— День добрый, Ваша Светлость, — поприветствовал я герцогиню, сидящую в кресле.
— И вам добрый день, Ваше Императорское Величество, — холодно поприветствовала меня пожилая герцогиня Тамошева. — По какому же поводу вы явились ко мне? Неужто вам нужен мой совет?
Герцогиня была вся в белом. Несмотря на свой почтительный возраст, она выглядела дорого.
— Почему именно совет? — интересуюсь я.
— А чем еще я могу вам помочь? — пожимает она плечами. — Разве что советом.
Так она намекнула, что ничего больше от нее ждать не следует. Совет — вот единственная помощь, которую она может предоставить своему императору.
— Совет мне не нужен, — говорю я и присаживаюсь в кресло напротив герцогини. — Мне нужно ваше содействие. Но в нем будет и ваша выгода.
— Какой же у нас юный император, — улыбается она, косясь на меня.
— Нет, намек я ваш понял. Вы захотите мне помочь по своему собственному желанию.
И в итоге все будет ровно так, как нужно мне.
Протягиваю герцогине Тамошевой досье на Елизавету — младшую сестру Дарьи Васильевой.
Она смотрит бумаги и поднимает на меня непонимающий взгляд:
— И как же это должно меня заинтересовать?
Протягиваю ей второе досье — на графа Никольского, который в скором времени должен стать мужем Елизаветы.
— В чем связь? — уточняет Тамошева, подняв на меня вопросительный взгляд.
— А вы подумайте, — слегка улыбаюсь я. — Ваша история может повториться.
Стекла в комнате начали покрываться инеем. Здесь становится значительно холоднее.
— Скоро Елизавета выйдет замуж за этого человека, — поясняю я.
— Ему же больше восьмидесяти! А ей всего шестнадцать, — герцогиня смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Я понимаю, что бесплатно никто ничего делать не будет. И взамен предлагаю вам это, — протягиваю ей третью папку, последнюю, что была у меня в руках.
Герцогиня Тамошева смотрит на новые бумаги. Резко поднимает голову и спрашивает:
— Вы серьезно?
— Да, решил возродить эту традицию. Один из старейших родов империи имеет право, чтобы его обычаи продолжались и дальше, — отвечаю я с легкой улыбкой.
— Хорошо, я помогу вам, — кивает она.
— Благодарю, — вежливо отвечаю я и удалясь.
Теперь она разберется со стариком сама, и свадьбы не будет.
Герцогиню Тамошеву тоже в юном возрасте выдали замуж за пожилого дворянина. Это довольно трагичная история, и теперь она очень ревностно относится к тому, когда наблюдает нечто подобное. Когда Тамошева видит на приемах молодую девушку со стариком, то всегда подходит к ним и начинает унижать мужчину, находя для этого любой повод.
А касательно традиций… раньше было заведено, что два раза в год великие рода Российской империи имеют право устраивать во дворце императора балы в честь своего дома. Пятьдесят лет назад этот обычай отменили, решив, что это влияет на репутацию короны. Но я не настолько мелочный, чтобы считать, что балы мне повредят. Тем более, это очень важно для родов, которые их проводят, эта традиция продолжалась больше четырехсот лет, а ее отмену некоторые восприняли с большой обидой.
Такие балы начинались с того, что гости поднимали бокалы в честь основателей рода, устраивающего прием, потом все выпивали за них. Но самое главное, что эти приемы проводятся за счет этих самых родов, в честь кого они и организованы.
С этими мыслями, полностью довольный своей работой, я отправился домой.
Никольский Борис Андреевич сидел на террасе возле своего дома и улыбался. Вчера барон Васильев сообщил о своем решении выдать за него свою дочь, и граф никак не мог дождаться свадьбы. Он листал планшет, выбирая себе новый костюм. А организаторы уже отписались, что начали приготовления.
Давно он не был так воодушевлен, наверное с тех самых пор, как женился в первый раз — это было сорок лет назад. Но через пять лет брака юная особа решила развестись и остаться ни с чем. Решила, что лучше быть бедной дворянской, чем жить со стариком.
А Никольский был уверен, что с Елизаветой так не будет. Он давно знал отца девушки — тот сможет держать дочь в узде. Хотя это вряд ли понадобится. Никольский учел все свои ошибки и больше никогда не предоставит своей жене хоть сколько-нибудь свободы.
Все его мысли были о первой брачной ночи… Он представлял, как снимает с Елизаветы белое платье, как она дрожит перед тем, как отдаться ему.
— О чем задумался? — вырвал его из мыслей сидящий рядом друг — граф Метляков.
Он был всего на десять лет младше Никольского, но дар у него был куда слабее, а потому и выглядел старше своего более взрослого друга.
— О свадьбе, — довольным тоном признался Борис Андреевич и долил в свой стакан дорогого виски, который специально открыл по такому важному поводу, как отпраздновать негласную помолвку.
— Ты же знаешь, что подобное не очень привествуется, — намекнул Метляков. — Обязательно найдутся недовольные.
— Неважно, — отмахнулся Борис Андреевич и залпом опустошил свой стакан. — Подобное может разве что сам император запретить. А кто Васильева такая, чтобы до самого государя с этим вопросом дойти?
Никольский ни капли не сомневался в своей победе.
— Тебе все равно еще два года ждать до ее совершеннолетия, — напомнил друг.
— Да, но все это время она будет моей женой, прежде чем разделит со мной ложе, — соврал Борис Андреевич, он не собирался откладывать интимную связь.
А сам вновь вспомнил об этой юной непорочной деве.
— Ты же видел ее, — мечтательно продолжил Никольский. — Какие у нее глаза! А какие волосы!
— Старый извращенец, — усмехнулся Метляков.
— Кто бы говорил, — хмыкнул Борис Андреевич.
— Азартные игры — это не извращение.
— Конечно, просаживать деньги не извращение, а любить молодое тело так сразу!
В дверь на террасе постучали, и к друзьям вошел один из слуг Никольского.
— Господин, к вам пришли с негласным визитом. Думаю, это важно, — пробормотал он.
— Никого не жду! У меня свадьба на носу! — огрызнулся граф.
На днях они уже должны были расписаться с Елизаветой Васильевой. И Борис Андреевич никак не мог дождаться этого момента!
— При всем уважении, Борис Андреевич, эта особа никуда не уйдет, — дрожащим голосом продолжил слуга.
Обычно он вел себя более уверенно, и подобное поведение насторожило графа Никольского.
— Неужели пришла сестра Лизы просить за нее? — усмехнулся Борис Андреевич. — Сестра мне не нравится, передай, что заменить Лизу не получится.
— Боюсь, это не юная дева, — ответил слуга. — Это герцогиня Тамошева. И она говорит, что если вы ее проигнорируете, она войдет сама.
— Что, прямо так и сказала? — усмешка вмиг исчезла с лица Борис Андреевич.
— Да, господин, — слегка поклонился слуга, словно опасался, что его накажут за то, что принес плохую весть.
— Тамошева? Что ей надо? — уточнил Борис Андреевич.
— Говорит, что ваши действия порочат честь аристократии.
Метельский внезапно рассмеялся и сквозь смех сказал:
— А про Тамошеву ты забыл, дружище!
Герцогиня часто вызывала мужчин на дуэли, когда они появлялись на приемах с юными девами. Причем делала это из каких-то выдуманных причин. Тамошева могла подойти поздороваться, а потом сказать дворянину, что ей не нравится его взгляд — слишком презрительно он на нее смотрит. Мужчина начинает оправдываться, что в данный момент думал совсем о других вещах, что это не так, но на это у герцогини есть свой ответ: «Неужели я недостаточно хороша, чтобы на меня смотреть? Что значит вы думали о других вещах во время разговора со мной? Моя честь задета! Вызываю вас на дуэль».
Борис Андреевич был сильным Одаренным, но у него не было уверенности, что он выстоит против Тамошевой. Она же доросла до ранга Абсолюта, и среди аристократов ее прозвали «Ледяной королевой», столько пожилых мужчин умерло от ее руки.
Говорят, что ее сердце покрыто коркой льда, настолько она принципиальна и безжалостна.
— Походу, тебе ничего не светит! — продолжил смеяться Метляков.
— Впусти ее, — неохотно велел Борис Андреевич своему слуге.
Он поклонился и удалился встречать незваную гостью.
— Что, свадьба отменяется? — уточняет Метляков, потянувшись к бутылке.