Ясно лишь одно — это был кто-то из аристократов, приближенных ко двору. Ее продали за границу вместе с оказанием определенных услуг. Я узнал лишь конечного покупателя. Дальше дело было нехитрое — послать за своей вещью отряд Алины, который и вернул ее обратно.
Кстати, на место короны подложили искусную подделку. Скоро род, владевший ею последние сто лет, обнаружит подмену. Начнется разбирательство, и тогда я точно узнаю, кто стоял за этой продажей. Конечно, вряд ли продавцы еще живы… Но если и есть такие — я не против лично с ними побеседовать.
Разумовский приближается и заглядывает в ларец:
— Да это же подделка! — нервно восклицает он.
— Посмотрите повнимательнее, — сдержанно отвечаю я.
Канцлер начинает взглядом изучать корону. Определить ее подлинность легко — достаточно ощутить энергию, исходящую от камней. Для любого Одаренного это не составит труда.
— Но… как маль… — он начал и резко осекся.
— Что? Как мальчишка смог ее найти? — усмехаюсь я. — Как видите, и у меня есть свои козыри в рукаве.
— Она… она… Дмитрий Алексеевич, ваш разум слишком слаб для того, чтобы носить ее… Она попросту сведет вас с ума! — дрожит голос Разумовского.
— Ой, Виктор Степанович, хватит этих старых легенд, — отмахиваюсь я.
Я ведь их сам и придумал. Специально, чтобы люди боялись приближаться к этой короне. Незачем им владеть силой, которой они не умеют управлять. Ведь в короне заключена совсем иная мощь. Уверен, что и Разумовский это знает. Поэтому так отчаянно пытается помешать мне надеть ее. Но выбора у него нет.
— Дмитрий Алексеевич, она же как и Кодекс Первого императора — совсем не легенда! Вы же видите!
— Вижу, что вы откладываете начало церемонии.
— Что? — он вскинул брови.
— Вернитесь на свое место, пожалуйста, — спокойно говорю я.
Канцлер кивает и возвращается в зал.
— Мы можем продолжить, — киваю я церемониймейстеру.
Мужчина отдает команду музыкантам, и начинается представление. Пожалуй, это моя любимая часть коронации.
Заиграла торжественная музыка. И началась церемония. Сперва прозвучал гимн Российской империи, затем церемониймейстер объявил во всеуслышание:
— Поприветствуем нового императора!
Толпа аристократов заликовала. Князь Эльбрук приблизился с короной Первого императора и водрузил ее мне на голову.
В тот же миг от короны во все стороны разошлась мощная энергия разных цветов — от каждого камня исходило свечение, присущее его магической стихии.
Реакция аристократов была разной: кто-то искренне удивлялся, кто-то сжимал кулаки от злости, одна дама вовсе схватилась за грудь. Но абсолютно каждый, кто находился в этом зале, ощутил всю мощь этой короны и ее обладателя — нового императора Российской империи!
Едва князь Эльбрук отошел на два шага, как по всему городу забили колокола. Их звон был настолько громким, что донесся даже сюда, несмотря на значительное расстояние до ближайшего колокола.
Разумовский вновь поднялся со своего места и приблизился ко мне:
— Поздравляю, Ваше Императорское Величество! Вы только что развязали войну! — твердо произнес он, будто в этот момент сам праздновал свою победу.
Печально осознавать, что война для империи — это выигрыш лично для Разумовского. Ведь ему плевать, какие будут последствия именно для страны и народа, его волнует лишь благосостояние рода. А всем известно, что любая война — довольно прибыльный бизнес.
— И кто же на нас напал? Персы, венгры или северяне? — спокойно уточнил я.
Канцлер достал телефон, провел пальцем по экрану и ответил:
— Все сразу. А я вас предупреждал, Дмитрий Алексеевич, что ваша кандидатура показалась им слишком слабой. Народ Российской империи ждут тяжелые времена, — тяжело вздыхая, закончил он.
Я поднялся с трона:
— Не говорите о тяжелых временах, — мой голос набрал силу. — Империя слишком долго была без крепкой руки. Спецслужбы распоясались, работая на аристократов больше, чем на государство. Финансирование только сокращается, а стратегические объекты раздариваются направо и налево…
Мой взгляд скользнул по толпе:
— Я не собираюсь отбирать все — только то, что было получено самыми грязными методами. Да-да, граф Чижиков, это относится именно к вам! Уничтожить двенадцать производственных линий, оставить без работы две тысячи человек, заявив, что их подкосила неизвестная болезнь. Слишком глупая и очевидная ложь.
— Это клевета. Я… я… — замялся Чижиков.
— Я — твой император! И знаешь, что будет дальше? — мой голос звучал холодно и неумолимо.
— Я не собираюсь участвовать в этом фарсе! — бросил граф Чижиков и направился к выходу.
Он слишком молод и вспыльчив. Позже Чижиков осознает, что не стоило прилюдно совершать подобного поступка.
Я проводил его взглядом, а затем обратился к остальным аристократам:
— Знаю, что большая часть из вас завтра покинет императорский двор. Но есть и те, кто останутся. Те, кто готов вести империю в светлое будущее — вместо того, чтобы думать, какой язык учить детям и кому служить, когда империя падет. Уверяю вас: скоро в империи будет наведен порядок. Мы не станем начинать с внешней, ни с внутренней политики. Разберемся со всем сразу. Понимаю, что звучит это мало реалистично, но… Уверяю вас, у меня это получится. Даю слово.
Голос мой звенел сталью, когда я поднял Кодекс Первого Императора. Книга вспыхнула белым светом, и его энергия разлетелась во все стороны.
— Видите? Кодекс Первого Императора принял мою клятву. А теперь я отдам свой первый приказ!
Поворачиваюсь к канцлеру Разумовскому:
— Виктор Степанович, вы отстраняетесь с поста канцлера и начальника службы безопасности. Но не тревожьтесь, империя помнит ваши заслуги. Вы воспитали достойного сына, и теперь он займет ваше место.
— Слушаюсь, — скрипя зубами, ответил Разумовский.
Многие были в недоумении, и я прекрасно видел это на лицах аристократов. Особенно негодовали союзники Разумовского. Виктор Степанович долго занимал этот пост, и его отставка не понравится очень многим, даже тем, кого он никогда не поддерживал, просто потому, что на нем было завязано все. И придется выстраивать систему заново. А как известно: люди не любят, когда рушатся прежние устои. Но ничего… им придется с этим свыкнуться. На благо империи я и не такое готов. Пусть Виктор Степанович вовсе скажет спасибо, что он еще жив остался. Пока… А останется ли потом… посмотрим сколько еще раз он попытается меня устранить или же успокоится.
— Граждане империи! Нас с вами ждет новая эра! Не побоюсь того слова, эра расцвета Российской империи. Будет много изменений. Сперва многие из вас их не поймут, но вскоре вы своими глазами увидите, что каждое из них пойдет во благо нашей огромной страны и ее граждан. Клянусь править верой и правдой и никогда не предавать ни империю, ни ее жителей, — моя рука вновь легла на Кодекс, и снова он принял мою клятву.
В этот раз реакция была спокойнее. И зал разразился аплодисментами.
— А теперь — празднуйте и веселитесь, пока есть такая возможность. А я, пожалуй, откланяюсь.
Сказав это, я покинул тронный зал, мне сейчас было совсем не до веселья. Самое время всерьез заняться делами Российской империи, пока не стало слишком поздно.
Петр Леонидович Воронов никак не мог смириться с крахом своих планов. Он был в ярости, и еле сдерживался во время коронации, чтобы не вспылить прямо там. Сильнее всего его задело то, что ему пришлось публично поддержать Дмитрия Романова на голосовании. Этого мальчишку, которого он столько раз хотел убрать, как ненужную фигуру на шахматной доске… и не смог. Непостижимо!
А Виктор Степанович Разумовский и вовсе повел себя как полный идиот. Его прямой обязанностью было устранить цесаревича, когда это еще было возможно, а теперь он и сам лишился власти.
Воронов считает, что мальчишка даже не понимает, что натворил своей выходкой. Он лишился влиятельного человека. Да, Разумовский постоянно вредил ему, особо не скрываясь, но часть приказов он был бы обязан исполнять. Теперь же канцлер уйдет — и скорее всего без всяких сожалений. Заберет своих людей, коих в службе безопасности и канцелярии было больше половины.
И ведь среди них не только его ставленники — многие работали и на других. Как Дмитрий собирается восполнять эти потери? Петр Леонидович не представлял, что император будет со всем этим делать. Придется заново выстраивать весь государственный аппарат. Всего одним приказом мальчишка разрушил то, что создавалось долгие годы! Он точно не сможет быстро это восполнить, и в ближайшее время империю не ждет ничего хорошего. Чего только стоит объявление войны сразу от трех стран!
Машина князя Воронова мчалась по дороге к его поместью на окраине столицы. Петру Леонидовичу не терпелось вернуться домой после тяжелого дня.
Рядом сидел его личный помощник. Он осторожно кашлянул и спросил:
— Петр Леонидович, как мы поступим с Григорием? Мне кажется, когда он звонил, был какой-то неконтролируемый в истерике.
— Ликвидировать его, — легко ответил князь.
— Вы серьезно? — помощник не скрывал своего удивления.
— Нет, конечно, — усмехается Петр Леонидович. — Он нам еще пригодится. Просто парень меня расстроил. И ему все равно придется жениться на моей дочери. А потом я буду возвращать трон зятю, которого обманули, лишив такой прекрасной возможности.
— Понял вас, — кивает помощник.
Петр Леонидович поворачивается к окну. Тревожные мысли накатывали волной.
Уже вечерело, за стеклами моросил мелкий дождь. Осень неумолимо вступала в свои права. Но князю почему-то казалось — эта угнетающая погода напрямую связана с тем, что творится в империи. Точно так же, как вянут листья на деревьях, чахнет теперь и Российская империя. И если не удастся в ближайшее время устранить Дмитрия и исправить всё то, что он натворил, для империи не скоро наступит новая весна.
В голове у Воронова уже созревали новые планы. Нужно объединиться с военными, поддерживающими Федора Романова. Теперь это их общая война. Раньше каждый преследовал свои интересы, и смысла в этом не было, но теперь эта потребность стала явной.