На все попытки разговорить моих конвоиров, они только отмалчивались и лишь на просьбу остановиться по малой нужде, заявили что “неположено”.
Возле выхода из разлома произошла заминка. С той стороны выходили бойцы с нашивками рода Шуйских. Всего двенадцать бойцов. На нас они не обратили внимания. Быстро выстроившись тройками, родовые двинулись в ту сторону, с которой пришли мы. Только последний, с виду самый молодой, задержал взгляд на мне, особенно на перстне, но его окликнул командир, не дав рассмотреть печатку как следует.
***
— Ну и кого ты ко мне привёз, Александр Николаевич? Очередного самозваного наследника престола? — хозяин кабинета неторопливо встал и открыл шкаф. На столе сами собой появились два стакана, бутылка с янтарной жидкостью и тарелка с тонко нарезанным лимоном.
— А вот это нам с вами предстоит выяснить, Харитон Байконурович. По документам некий Кузнецов Аркадий, а представился как Распутин. — напиток с тихим журчанием заполнил посуду и мужчины молча чокнулись.
— А что перстень?
— Какой перстень?
— Родовой. Проверили?
— Разумеется, настоящий, привязан.
— Ну раз перстень настоящий, то и Распутин настоящий. — хозяин кабинета выразительно поглядел на своего гостя. В ответ тот только поморщился.
— У меня приказ…
— Тому ли ты служишь, Александр Николаевич? — неодобрительно покачал головой Владимир Петрович, вызвав очередную гримасу.
— Не мы такие, жизнь такая.
— А вот скажите мне, голубчик, в чём сила?
***
— Сижу за решёткой, в темнице сырой. Вскормлённый в неволе, некромант молодой. — горланил я уже второй час. Мои сокамерники жались по стенам, стараясь находиться от меня подальше. Не знаю даже, что их так напугало. То, что я некромант или то, что я смог немного колдовать несмотря на подавляющие кандалы. Довольно любопытная штука, на самом деле. Всего два небольших браслета на руки из серебристого металла. Гладкие и блестящие, без единого шва. Они сами подстроились под размеры рук и ничуть не мешали. Разумеется, пока не попытаешься магичить. Такое ощущение, что ты и не одарённый вовсе. Кодекс не чувствуется, магия не работает. Но это у обычного мага.
Едва меня втолкнули в камеру, как на меня уставилось пять пар глаз. К глазам прилагались рожи отъявленных маньяков и фигуры два на полтора. Это я не про гробы, если что, а про горы мяса, сидевшие передо мной.
— Вечер в хату. — поздоровался я, слегка удивив публику.
— Один из них небрежно бросил полотенце на пол и грубо приказал.
— Подними. — на что я ухмыльнулся и демонстративно вытер ноги, оставив две грязные полосы.
— Тебе надо, ты и подними.
— Борзый, значит? Будешь у меня из параши жрать, но сперва я тебя проучу. — озверевший громила поднялся под дружные смешки сокамерников и тут же сел.
— Что такое? Ножки отказали? Так ты попроси своих дружков петушков. Или они тебе только глину толкать могут? — такого оскорбления уже не вынесли все.
— Убью, мразь! — прорычал самый здоровый и первым согнулся от нестерпимой боли в брюхе. Следом завыли и остальные, а потом… Потом в камере стало очень дурно пахнуть. Смердеть даже. А ещё, почти всё пространство оказалось забрызгано коричневой субстанцией. Пришлось даже звать охрану. Долго звать, глухие они что-ли. Через полчаса начали звать и из соседних камер, а, когда запах распространился по всему этажу, соизволил явиться надзиратель. Кляня засерь на разный лад, он выдал им тряпки с вёдрами, а меня временно перевели в карцер.
Узкий каменный мешок, два на три метра с гнилым матрасом на полу. Очень уютно, особенно по сравнению с теми условиями, в которых я жил в ученичестве. Сразу захотелось полежать — день выдался бурный на события, но сперва нужно выселить нежелательных жильцов. Небольшое проклятие и матрасик заходил ходуном, настолько много было в нём клопов. Второе проклятие их благополучно умерло, а простенький ритуал поднятия нежити, собрал под моим командованием целый полк насекомых. Выставив их в караул, благополучно уснул.
Проснулся от сдавленных ругательств. Надзиратель видимо решил развлечься за мой счёт и хотел разбудить пинком под рёбра, но я же выставил караул. И теперь мои маленькие хитиновые миньоны увлеченно кусали нарушителя периметра.
— Кузнецов, на выход, ай!
— Распутин, мил человек, я теперь Распутин.
— В документах Кузнецов, ой, так что вперёд, урка.
— Что-то вы дергаетесь подозрительно, случилось что?
— Не твоё дело. Марш в камеру!
Меня привели обратно к тем же самым громилам. В этот раз, на мою ослепительную улыбку, мне ответили злыми взглядами исподлобья, но никто ничего не сказал. Промолчали даже, когда я занял место авторитета.
— Ну что, давайте знакомиться? Меня зовут Аркадий Распутин и я некромант. — зэки как услышали, так и шарахнулись от меня подальше. Один, самый впечатлительный даже обмочился. А всё потому, что я им показал свой талмуд. Все под подавителем не могут, а я вот смог. Кто молодец? Я молодец. Где тут полка с пирожками?
— Ну раз стихи вам не нравятся, тогда я вам спою. Лунный свет твой сон в земле нарушит. Полночь бросит колдовской металл. Пёс завоет по усопшим душам. Рухнет вниз могильная плита. — фальшивил отчаянно, но благодарные слушатели сохраняли тишину. Гробовую, хе хе. Закончив одну песню, я запел следующую.
— Рухнул мир, сгорел до тла. Соблазны рвут тебя на части. Смертный страх и жажда власти, держат пари… — моё сольное выступление было грубо прервано пришедшими конвоирами, загремевшими ключами.
— Певец, на выход! А вы, тихо тут мне. — грозно гаркнул полицай остальным сидельцам.
Меня провели пустынными коридорами до небольшой комнатушки, очевидно использовавшейся для допросов. Внутри обнаружился прилизанный типчик с моноклем и настолько пройдошистым выражением лица, что аж противно стало. А ещё попирал стену угрюмый дядька со сломанным носом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — боец не из последних. От такого, в случае чего, отмахаться будет крайне сложно. Если вообще получится. Решив не дёргаться раньше времени, я нагло уселся за стол, напротив прилизанного и уставился на него немигающим взглядом.
— Кхм. Позвольте представиться. Меня зовут Владислав Петрович. Я уполномоченный представитель славного рода Шуйских.
— Аркадий Распутин. — буркнул я, — а спутника не представите?
— Зовите его… — замешкался хлыщ.
— Иваном. — подсказал боец.
— Да, это Иван.
— Просто Иван? А фамилии у Ивана нет?
— В нашей с вами ситуации, это неважно, Аркадий Кузнецов.
— Распутин. — поправил я его.
— Молодой человек, пока вы не подтвердили факт владения, вы остаётесь Кузнецовым.
— И тут бюрократия. — фыркнул я.
— Увы, но без буквы закона в стране творилась бы анархия. — поддакнул прилизанный, а я мысленно поморщился. Спроси меня, кого я ненавижу больше, святошу или бюрократа, я не задумываясь отвечу, что бюрократа. Тем более, что большего разгула бумагомарателей, чем у светленьких, я не встречал нигде. Они могли замаскировать за своими законами и укладами любую, даже самую тёмную и кровавую подлость. Лицемерные ублюдки. Незаметно для себя я начал заводится, но быстро взял себя в руки. Представитель успел заметить что-то на моём лице и торжествующе улыбнулся. Ну ну, скалься рожа прохиндейская, не получишь ты некромантского тела.
— И по какому поводу вы решили посетить меня в этой обители скорби?
— О, вы решили сразу к делу? Отлично, отлично. — прилизанный засуетился и начал выкладывать на стол разные бумаги. На некоторых даже мелькали печати с двуглавыми орлами.
— Мы хотим предложить вам одну очень выгодную сделку.
Глава 4
— Так полагаю, выгодную, в первую очередь вам?
— Разумеется, но и для вас это будет весьма выгодно. Выйдете отсюда не бездомным бродягой а полноценным бароном. У вас даже собственные земли будут с парой деревень. Не близко, конечно от Петербурга, но Иркутск тоже весьма неплохой город. Сможете посещать дворянские собрания. — хлыщ, в лучших традициях продавца-консультанта начал ездить по ушам. Я внимательно его слушал, кивая в нужные моменты, а когда тот выжидательно посмотрел на меня, улыбнулся ему широченной улыбкой.
— Ну конечно же я не согласен дарить вам свой род. — я сделал акцент на слове свой. Стряпчий так и застыл с открытым ртом. Только что его мировоззрение потерпело сокрушительный удар. Безродный парень отказался от перспективы стать аристократом, получить некоторый почёт и даже уважение в обществе. Владетельным князем, сидевший перед ним человек не мог являться никак. У него же не было подтверждающих документов, а добраться до геральдической палаты он не сможет. Уж об этом Владислав Петрович позаботится. Десяток, другой, лет каторги и сгинет Кузнецов от цинги или тифа. Или вовсе найдут удавленного в камере. Деньги позволяли очень многое. А, в сочетании с влиянием рода Шуйских, они становились почти всесильными.
— Что ж. В следующий раз наше предложение будет не столь щедрым. Но мы дадим вам время подумать и принять правильное решение. — прилизанный кивнул громиле Ивану, собрал бумаги и покинул допросную с видом оскорблённого павлина.
— Певец, на выход. — скомандовал конвоир и отвёл меня обратно в камеру. Встречали меня как звезду. Испуганными взглядами и хаотичными передвижениями вдоль стен.
— Ну что вы, как неродные? Батя вернулся. Жрать то когда дадут?
— Ч-через полчаса, господин. — пролепетал один. Похоже самый смелый.
— Отлично, успею вздремнуть. — я растянулся на нарах и уставился в потолок. Отсидка в тюрьме совершенно не входила в мои планы, поэтому я начал придумывать способы как поскорее отсюда выбраться. Кроме побега на ум ничего не приходило и я не заметил как действительно задремал. Разбудил меня скрежет замка.
— Ваша баланда, господа. — со смешком сказал разносчик и выставил несколько мисок с непонятной субстанцией.
— Ух ты, макароны. — тихо обрадовался один из моих сокамерников.