«И верно сделал бы, — отреагировал на мои мысли адамантий. — Создание сие глубоко философски относится к подобным мелочам, как определение пола. Потому в разных вариациях религий кому-то является в женском облике, кому-то в мужском. А кому-то и вовсе не является. Для Смерти пол — это всего лишь маска, которую она надевает в зависимости от того, какую роль ей нужно сыграть в данный момент».
«Я почему-то думал, что она меня вспомнит, — задумался я. — И Кровь, и Комаро говорили, что на мне стояла её печать. Я ведь был отмечен ею, разве нет?»
«Как бы тебе объяснить… — задумался адамантий. — Ты живёшь, сталкиваясь со множеством существ каждый день. Ты поднимаешься в условной иерархии, где от тебя зависят сотни тысяч, а возможно и миллионы разных существ. С кем-то ты сталкиваешься непосредственно и даже походя отмечаешь вероятную полезность для своих дел. Потом вспоминаешь о них спустя недели, месяцы или годы, вынимая из небытия, или же постоянно держишь на контроле особо перспективных. Так и Смерть. Походя, она отметила твою душу как перспективную, скорее всего, из-за дуализма сил, заложенных в тебе. Но, когда за тебя попросила Кровь, с лёгкостью отдала. Во-первых, потому что мир был всё же под покровительством Крови, а, во-вторых, таких заготовок у неё тысячи, если не миллионы в разных мирах. Успеет умыкнуть душу и перетащить в мир под своим покровительством — молодец, а нет… в следующий раз попытается. Все высшие в какой-то мере охотники за головами ну или за сильными душами, что будет точнее. Так что извини, если разочаровал, но фразы „ты избранный“ не будет».
«Такое объяснение по крайней мере логично, — не стал я расстраиваться. — Вышло переманить — молодец, а если словили на горячем — верни на место и сделай вид, что так и было!»
«Именно! — подтвердил адамантий. — Эта философия тебе понятна ещё и потому, что ты и твои предки занялись этим ещё в человеческом обличье, собирая свою гвардию. Ты ведь тоже отмечаешь тех, кто может быть полезен, и держишь их на прицеле, не так ли?»
— Герцог! — окликнула меня Легат, заставляя вернуться из собственного внутреннего диалога. — Когда ты говорил о разновекторности сил, то упомянул две силы. Я же насчитала больше: кровь, порталы, оборот и та сила, которой ты меня чуть не угробил. Всем ты владеешь на уровне. Выходит, ты мне соврал?
— Нет, — покачал я головой. — Три четверти из того, что вы перечислили, было наследием моей души, а не крови, но смогло проявиться лишь в этом теле и в этой жизни. Видели бы вы мои первые порталы или того, кем я впервые обернулся! О, это было нечто! — я рассмеялся, вспоминая свои первые неуклюжие попытки.
— А та магия? Это тоже вариация магии смерти? — продолжала допытываться Легат, обходя меня кругом с посохом наперевес и разглядывая как диковинную зверушку.
— О, вы удивитесь, как и я, собственно, но это магия благословений и созидания. Одна из основоположных магий моего родного мира. Она же и подарила мне крылья. Раньше моя звериная ипостась не могла похвастаться подобным.
«Вообще-то мы тоже руку приложили!» — обиженно фыркнул адамантий.
— Ах да, совсем забыл, адамантий тоже этому поспособствовал, — тут же исправился я и уважил божественного симбионта.
— Как родовой перстень мог сделать подобное? — нахмурилась магичка смерти.
— О, сие есть и для меня великая тайна. На кой я ему сдался для таких улучшений, — развёл я руки.
«Не паясничай!»
— То есть, наследовать дары можно не только по крови, но и по душе? — сделала вывод Легат, останавливаясь напротив.
— Это сугубо моё мнение, — честно признался я, — оно не претендует на истинность. Но с интересной душой для великого полководца вам может помочь ваша Госпожа. Меня она пометила по этой же причине, но уступила моей Великой Матери Крови.
— Три четверти силы — это сила души, — бормотала Легат. — И лишь четверть — тела… Тогда вы для нас чересчур рисковый вариант… Мало ли что вылезет, — Легат с брезгливостью взглянула в мою сторону, но затем в её взгляде промелькнуло уважение. — Но всё же далеко не каждый имеет такую сопротивляемость магии смерти, чтобы находиться здесь и спокойно себя чувствовать.
— В случае наследственности, это скорее минус, чем плюс, — подкинул я дровишек в огонь сомнений магички. — Представьте, если сопротивляемость вступит в конфликт и ослабит дар?
— А уж про ранг владения магией крови я даже боюсь представить, если вы у меня кровь отыскали.
Я решил пропустить мимо ушей последнее замечание.
— Надеюсь, вы на меня зла не держите, — решил я вернуться к теме наших взаимных долгов. — Я компенсировал весь причинённый вред. А с размножением, увы, помочь не смогу. Взамен могу предложить решить проблему с Гиббоном окончательно.
— Устраните Лилиана? — хмыкнула Легат.
— Можно, конечно, и так, но живым он будет мне гораздо полезней, чем мёртвым. Я, знаете ли, тоже частично придерживаюсь принципа не вмешиваться в колесо истории.
Про финансовую компенсацию жизни президента и клятву о ненападении я скромно умолчал.
— Обет? — провела параллель со своей ситуацией лич.
— Рациональность — один из основополагающих принципов кодекса нашей Великой Матери Крови.
И ведь не соврал ни единым словом. Вообще, надо бы задуматься о вояже по миру и сборе образцов крови у всех правящих династий. Ведь железный аргумент в любых переговорах. И нет, не стоит мне говорить, что это чистой воды шантаж. Не шантаж, а аргумент для обеспечения безопасности рода.
— А когда начнётся война…
— Если буду жив, можете рассчитывать на моё плечо в качестве союзника в борьбе с техносами. Я, в отличие от вашей Госпожи, не считаю битву заведомо проигранной.
Легат задумалась, её костяные пальцы сжимали посох.
— Вы странный человек, герцог. Да и человек ли… — наконец произнесла она. — Но, возможно, именно такие, как вы, и нужны в грядущих битвах. Теперь не надейтесь умереть, мне нужны союзники вроде вас.
Версаль, кабинет Президента Французской республики
Лилиан Гиббон пил кофе. Насыщенный аромат обжаренных зёрен этого чудесного напитка бодрил не хуже алхимического эликсира. Чашка с тёмной, почти чёрной жидкостью стояла перед ним на массивном дубовом столе, рядом с аккуратно сложенными документами и картами. Президент сидел в своём кресле, слегка откинувшись назад, и смотрел на часы на стене. Их стрелки медленно, но неумолимо приближались к шести утра. Это означало, что отведённые графом Комариным двое суток завершились. Время истекло, а значит, пора было подводить итоги.
В кабинет постучали. Дверь бесшумно отворилась, пропуская бессменного секретаря Лилиана, Жерома. Мужчина средних лет, всегда собранный и аккуратный, вошёл и кивком поздоровался с президентом. Долгий срок службы позволял частично пренебрегать этикетом в интересах экономии времени господина.
— Господин президент, к вам советник по особым поручениям Леон дю Варан, — доложил Жером, слегка склонив голову.
— Пусть войдёт, — отозвался Лилиан, но взгляда от часов не отвёл. Если бы новости были хорошими, ему бы сообщили раньше. А раз Леон явился именно сейчас, значит, всё пошло не по плану. Придётся вновь торговаться.
Златокудрый Леон, обычно уверенный и решительный, на сей раз входил не столь бодро. Его шаги были осторожными, а взгляд не отрывался от недавно заменённых мраморных плит пола. Видимо, он помнил, как президент в прошлый раз разгромил свой кабинет в приступе гнева.
— Господин президент, — начал Леон, слегка запинаясь, — связь с группой «Хризантема» утрачена два часа назад. Информаторы сообщают о скоротечном бое в центре Мантуи, в окрестностях палаццо дель Те.
Лилиан медленно поднял глаза на советника, его лицо оставалось непроницаемым.
— Кому принадлежит палаццо? — спросил он, подаваясь чуть вперёд и опираясь локтями на стол.
— Герцогу Занзара, — ответил Леон, слегка опустив голову.
Президент откинулся на спинку кресла и расхохотался. Его смех был лёгким и светлым, будто он только что не проиграл в схватке с более удачливым соперником.
— Сукин ты сын… — произнёс он, всё ещё смеясь. — Хорошо, хоть удар меня не хватил! И это после клятвы!
Леон стоял, не зная, как реагировать. Он явно ожидал чего угодно, но не такого спокойного, почти весёлого отношения к провалу.
— Свободен, — наконец сказал Лилиан, кивнув советнику. — Пусть Жером зайдёт ко мне.
Юноша склонился в глубоком поклоне и удалился, не веря своему счастью. Как только дверь за ним закрылась, Лилиан взял в руки мобилет. Он набрал номер и, дождавшись ответа, отдал лишь один приказ:
— Отзывай летучих мышек. Хризантема вернулась в вазу.
На переговоры с французским президентом мы отправились с Легатом легиона смерти. Я и не возражал, ведь иммунитет роду Хризантем могла обеспечить только кровная клятва. Правда, чтобы не афишировать собственные возможности, пришлось снова использовать французского порталиста.
Тот безропотно открыл портал в кабинет к собственному президенту, и тут же отправился отсыпаться в уголок моими стараниями. Лишние уши нам были ни к чему. Магов поддержки не оказалось ни за стеновыми панелями, ни где-либо ещё. То ли сказалось раннее утро, то ли Гиббон усвоил предыдущий урок.
При нашем появлении Лилиан с кем-то разговаривал по мобилету. Мы даже застали окончание его последней фразы:
— Хризантема вернулась в вазу.
Легат скривилась от столь банальной шифровки, её губы дрогнули в пренебрежительной усмешке, но в глазах читалось раздражение. У меня же эта фраза вызвала улыбку, хотя и с оттенком сарказма. Президент же, казалось, даже не удивился нашему появлению. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень любопытства и настороженности.
— Ну что ж, господа, дамы… или как там правильно обращаться к вам, мадам Легат? — Его голос звучал с лёгкой иронией, но в нём чувствовалось напряжение, словно он балансировал на грани между вежливостью и раздражением. — Вы прибыли весьма… пунктуально. И почему-то я более, чем уверен, что с необычными требованиями. Давайте начнём с самого простого: что именно вы хотите? Граф Комарин, прошу начать с вас, ибо примерные требования мадам я представляю.