Решив этот вопрос, пришлось заняться возвратом французских военнопленных. За двое суток Игнат с Арсением собрали информацию о всех уничтоженных растениях-паразитах, высаженных Гиббоном в своей стране и за её пределами. Газеты в эти дни стали нам помощниками, смакуя подробности каждого из случаев. По итогу количество проданных саженцев совпало с количеством уничтоженных. Потому уже сутки меня в Мантуе и в Москве дожидались вежливые записки от французского президента с извещением о выполнении своей части сделки. Но прежде, чем окончательно решить французский вопрос, я проведал Тильду и Эона с детьми. Те также попали под воздействие звероцвета, но решили пережить это состояние без катализатора. Возможно, на решение повлияло ещё и то, что их всех дружно зациклило друг на друге. Думаю, подобным образом подсознание друзей намекнуло им о ценности семьи в нашей наполненной опасностями жизни. Семья эргов наслаждалась совместным семейным отпуском. Особых проблем их сосредоточенность друг на друге не доставляла, но напомнила мне о необходимости решения вопроса с эргами. Однако затевать изменения следовало, когда Тильда с Эоном придут в себя. Ведь эргами они занимались в большей мере чем я, потому приходилось терпеливо ждать.
Джованни с Агафьей, кажется, чуть ли не поселились на время у Хризантемовых. Причём их неожиданное товарищество дало столь же неожиданный результат.
«Миш, тут появилась идея по твоей спящей красавице».
Я даже, признаться, не сразу сообразил, о ком речь. А после мне стало даже стыдно. Ведь на мне висел долг, который я пока не смог выплатить. Душа Исабель Леон-Марино всё ещё томилась в заточении в макре стараниями старика Галапагоссова-Черепахина. Когда-то я предложил ей для второй жизни бездушную копию тела Райаны, дочери Райо и моей матери, созданную Альбом Ирликийским, по стечению обстоятельств оказавшимся моим отцом.
Но оживить тело копии Райаны оказалось невозможно. Над этим вопросом Софья Кречет и Олег Крысин бились без малого почти сто лет по местному летоисчислению. Не помогло даже привлечение отца Светланы. Загадка так и оказалась не по зубам моим людям, а Исабель Леон-Марино преданно ждала второго шанса прожить жизнь.
«Софья с Крысиным уже всю голову сломали, но не придумали, как быть. Можешь нам её в этот мир перенести? Мы кое-что попробуем», — закончила свою мысль вампирша.
«Ты же помнишь, что у меня есть душа для подселения в это тело?» — на всякий случай напомнил я баронессе о своих долгах.
«Помню. Душу тоже неси».
«Только вы там не угробьте Исабель случайно в процессе экспериментов, да и Райану тоже. Райо не простит!»
«Не волнуйся, в крайнем случае будет у тебя два лича. А как работать с личами Бланш знает, так что они у тебя даже родить смогут при желании. А при должном старании ещё и от тебя!»
«Боги упаси, мне своих хватает!»
«Ты про жён, детей или личей?» — рассмеялась вампирша.
«Про всех!» — технично ушёл я от ответа.
Перенаправив бездушное тело копии Райаны и макр с душой Исабель Леон-Марино двум магичкам-экспериментаторшам, я отправился заканчивать эпопею с французами. Уж больно загостились они у нас. Исходу франков предшествовала проверка банковских счетов. И Гиббон, и де Талейран расплатились полностью. А президент даже успел поставить в столицу второй двигатель для установки на мой подбитый дирижабль французского производства.
Оставалось только напоить всех зельем забвения для подчистки памяти и помахать вслед платочком. Отчего-то даже с подчищенной памятью французы резво уносили ноги через портал, будто за ними твари изнанки минимум четвёртого уровня гнались. Некоторые и вовсе бежали зигзагами, то и дело оборачиваясь в поисках преследователя.
— Ну вот, — притворно возмутился Паук, провожая взглядом пленников, — мы им питание, грязевые ванны, Тильда даже с ними аэробикой занималась, а они бегут… Никакой благодарности!
— Не переживай, нас уже за их вояж президент отблагодарил сполна. Сумма имеет пять нолей до запятой. Да и трофеи в бою добыли неплохие.
— Что есть, то есть, — согласился командир. — Почаще бы так.
В его голосе звучали мечтательные нотки. Похоже, мои люди настолько привыкли к постоянным проблемам вокруг нас, что уже скучали без очередных неприятностей.
— Не накаркай, — суеверно одёрнул я Паука. — Мы только отдохнуть с супругами собрались. Хотелось бы провести время спокойно, а не так, как обычно.
— В Эсферию отправитесь к Маркусу? — на всякий случай уточнил командир. — Или мне группу сопровождения выделять?
— Не нужно сопровождения, мы к сестре на изнанку к океану хотим отправиться. Мне тут недавно посоветовали отдохнуть в месте, где меня не знают и не будут донимать делами, — озвучил я рациональное предложение принца Андрея.
— Как скажете Михаил Юрьевич, — пошёл на попятную командир, — но Борзого с группой всё же захватили бы. Всё же женщины, дети… компания немаленькая. Да и редко когда у нас поездки без происшествий проходят.
Что ж в словах кровника был резон. Возможно, стоило к ним прислушаться.
Чертоги Высших
Нахождение в Чертогах подарило Матери Великой Крови ещё одну неожиданную встречу. Всех своих бывших воспитанников Кровь помнила и могла узнать из сотен тысяч миллиардов живых существ. Хотя, если подумать, то и среди мёртвых.
Выделив среди прочих кровную нить существа, Высшая удивилась, даже не став скрывать этого:
— Что тебе от меня понадобилось после стольких лет? — задала она вопрос в лоб.
Саптама сегодня сменил свой привычный белоснежный халат учёного на алую мантию, на подобии той, в которой он поднялся на Летающий остров давным-давно.
Кровь увидеть подобные метаморфозы не могла по причине слепоты, но она обладала иными органами чувств и восприятия. И Саптама доподлинно знал, что алые одежды вызывали у неё больше доверия, располагали к себе, воспринимались Высшей как тепло, родственность.
— Хотел признать, что был не прав.
Слова давались ему легко, ведь он не лгал, только не договаривал в чём именно был не прав.
— Поздновато спохватился.
— У Вселенной нет понятия рано и поздно…
— У Вселенной всё всегда происходит вовремя, — закончила Мать Великая Кровь один из постулатов Высших. — Никогда не поверю, что ученик, верой и правдой служивший врагу учителя тысячелетиями, вдруг решил покаяться.
— Это не покаяние, — не сдавался Саптама. — Это предложение помощи в счёт всего, что ты для нас сделала.
— Благодарю, но твоя прошлая помощь чуть не стоила мне мира.
— Ты всегда учила нас смотреть на проблему рационально, и сама же отступила от своих постулатов, — покачал головой один из возвысившихся магов крови. — Ты видишь во мне лишь вред. Я же вижу в своих поступках благо. Кем я был? Саптама… седьмой. Мне хватило разумности понять, что твоя схема не сработает в том виде, в котором ты её внедряла. И тогда я решился помочь. Я стал предателем. Я ушел в лагерь в техносам, я изучал их и работал на них. Я сотворил множество открытий на стыке магии и технологий. Но дело не в этом, а в том, что я своими нетипичными действиями запустил совершенно иной механизм, протокол, вариант развития событий. Я стал тем камешком, который сейчас привёл к восстановлению мировой защиты, к обновлению населения мира, к новому витку развития. Старый виток изжил себя. Тебе следовало это признать, но ты не могла отказаться от собственного гениального плана. По сути, план вашей фракции — полная чушь! Появление некого творца, защитника для всех и вся — это утопия. Любящий отец балует дитя и делает его в конечном итоге нежизнеспособным. Я же выпорол этот мир плетью и заставил жить по-новому. Для выживания нужны строгость, рациональность и полное отсутствие сантиментов. Вы же до сих пор надеетесь, что прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и бесплатно спасёт ваш балаган. Так вот он я, — Саптама указала на себя руками, — прилетел и предлагаю спасение.
— Пока предложений я не услышала, — ответ Матери Великой Крови был полон скучающего безразличия.
— Песочницу у тебя отберут со дня на день, несмотря на восстановление защиты мира. Но эта песочница — это мой родной мир. Я не хочу отдавать его под эксперименты и полную ломку. Каким бы жестоким отцом я не был, но угробить ребёнка, воспитывая его, я не стремлюсь. Поэтому моё предложение следующее: ты признаешь меня удачным результатом эксперимента. До ранга Высшего я уже практически дорос даже среди техносов. Что уж говорить про магиков… Это выиграет тебе время. Ещё десять тысяч лет или сто, в зависимости от результатов проверки сроднения с миром.
— Ты её не пройдёшь, — фыркнула Кровь. — Мир тебя не примет.
— Примет, если ты проведёшь. Я хочу вернуться домой.
Саптама уже внутренне праздновал победу. Если женщина начала возражать, значит она уже попалась на крючок.
— И что ты хочешь за свою помощь? — собственно, это был основной вопрос.
— Ничего! Я просто хочу домой. Я устал лизоблюдничать, устал подчиняться, устал быть тем, кем не являюсь. Я просто хочу увидеть родной мир, узнать, как смог повлиять на его развитие. А если проверка докажет сродность, то мне дадут ближайший малоразвитый мир для личных экспериментов. Я просто хочу уйти на покой и заниматься любимым делом. Техносы мне этого не дадут. Меня будут вновь и вновь бросать на амбразуры магических миров. А я не готов разрушать и их. Если ради своего мира можно было преступить через себя, чтобы дать ему пинок в развитии, то ради чужих… увольте.
— Твой контракт заканчивается скоро, — будто бы вслух размышляла Кровь, — ты можешь точно также подтвердить ранг Высшего, как технос, получить свой мир и жить там. Это гораздо рациональнее, чем снова метаться между фракциями. В чем истинная причина?
— Быть Высшим среди техносов и Высшим среди магиков — это две принципиальные разницы, — грустно улыбнулся Саптама. — У вас нет Творца, что позволяет вам свободно творить. У техносов Творец есть, и свободы творчества там не дождёшься. К сожалению, я понял это слишком поздно. А всю жизнь пробыть пылью у ног Творца, подчиняться ему, воплощать лишь его идеи, но не мои, я отказываюсь. Поэтому я предлагаю тебе сделку, я даю тебе Высшего, ты мне свободу творчества.