Я понимал, что кто-то из арестантов мог быть ментовской наседкой, но сейчас у меня не было выбора – сказать правду или умереть. Может, то и другое. Но если меня забьют до смерти, то менты хотя бы узнают, как все было на самом деле. Ведь, в сущности, я не так уж и провинился перед законом.
– Как ты сказал? Вадима Володарского?!
– Ну да, его самого, твоего босса.
Браток озадаченно посмотрел на меня и заявил:
– Вадим не был моим боссом.
– Как это? Я же помню тебя вместе с ним. Ты знаешь, о чем я говорю.
– Нет, он просто попросил, вот мы и подъехали, чтобы с тобой решить. Моим боссом был его отец.
– А где он теперь?
– Как это где? Завалили его.
– Кто?
– Качаловские.
– Нет, это сделал Коган. А Саян должен был Вадима положить.
– Что-то ты не то несешь, пацан!
Широконосый «бык» явно разозлился. В нем боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, он хотел наказать меня за крамолу, с другой – ему интересно было узнать, что к чему. Пока, к моему счастью, любопытство брало верх.
– Мне Саян так сказал. Я стрелял в Вадима, промазал, но Саяну соврал, что исполнил его заказ. Вот он меня за это и отблагодарил от всей души. Спросил, где я спрятал пистолет, сказал, что его нужно забрать. Мы поехали на стройку, там он начал меня душить. А пистолет совсем рядом был спрятан. Я дотянулся до него и выстрелил.
– Зачем он тебя душил?
– А что с одноразовыми киллерами делают? Правильно, их закапывают. Я Саяна не осуждаю, он верно рассудил. Я поступил бы точно так же. Только я на своем месте был, мне своя шкура дороже.
– Ну, это да, своя рубаха ближе к телу. – Голос широконосого «быка» прозвучал эхом из глубины раздумья.
Он раздумывал, виноват я или нет, но, похоже, так и не пришел к окончательному решению.
– А что Саян тебе про Когана говорил?
– Сказал, что Вольф много на себя взял, братву забывать стал.
– А разве это не так?
– Да я в этих делах не разбираюсь. У меня счеты к Вадиму были, Саянов на этом и сыграл. Он был моим боссом, мы вместе работали, я у него сервисом заведовал.
– Да, точно! – Атлет с лысой головой и коротко стриженными, но длинными бакенбардами, достающими до самого подбородка, вдруг хлопнул себя по коленке. – А я-то думаю, где же тебя видел. Я к вам тачку свою подгонял, мне бочину конкретно помяли, а вы за пару дней рихтанули. Нормально все, мне понравилось.
Я вспомнил этого «быка», но радость узнавания выражать не стал, старался держаться независимо, но и дерзить не пытался.
– Это ты качаловским козлам вывески начистил? – весело спросил атлет с зауженной кверху головой. – Ну, в прошлом году, когда они Диану шлюхой обозвали?
– Было такое. Меня Саян за это дело и поднял. Тогда он за Вольфа готов был жопу рвать, а потом с пути сбился.
– Это не нам судить, – широконосый браток покачал головой. – Вольф тоже реально косячить стал.
– Мне до отца дела нет. Меня его сынок напрягает. Я в Чечню угодил, а он на моей Диане женился.
– Ну да, было такое. А ты, значит, воевал?
– Да. Пока не контузило. По ранению комиссовали. Прихожу домой, а Диана замужем.
«Бык» поскреб у себя за ухом, с уважением поглядел на меня и заявил:
– Знаешь, я бы тебя лохом назвал, если бы не помнил, как ты за Диану махался. Да и с качаловских ты за нее конкретно спросил. То, что с Вадиком разобраться хотел, тоже понимаю. А вот насчет Саяна пока не знаю.
– Я против него ничего не имел. Я всего лишь защищался.
– Разбираться надо, что и как там у вас вышло.
– Менты уже этим занялись. Вадик меня сдал, а они теперь мне дело шьют. – Тут я хмыкнул, демонстрируя презрение к своему заклятому врагу.
– Сын Вольфа тебя сдал?
– Если бы не он, менты на меня не вышли бы. Сперва Вадик за мной следил, потом сюда упек.
– Да, это еще тот козел, – сквозь зубы процедил «бык» с зауженной головой. – Он всех нас ментам сдал. Сначала Когана, потом и остальных.
– У него теперь ментовская крыша, – добавил широконосый здоровяк. – Поэтому и прессуют нас не по-детски. Еще хотят, чтобы мы с тобой разобрались, пацан. – Он смотрел на меня, но презрительную насмешку явно адресовал упомянутым стражам порядка. – За то, что ты Саяна грохнул. Нормально, да, братва? Вадик нас слил, а мы его порадовать должны были.
– Ну, менты на то и менты, чтобы жар чужими руками загребать, – сказал атлет с бакенбардами, вдруг резко сорвался с места и шагнул ко мне, стремительно протягивая руку.
Это столь опасное движение могло закончиться ударом. Я должен был блокировать его или отступить, но даже не дернулся. Это движение могло быть просто запугивающим. Я не хотел вызвать смех своей неправильной реакцией, но пресс все-таки напряг, поскольку рука была направлена мне в живот.
– Димоха я!
Оказалось, парень тянул ко мне руку, чтобы я ее пожал.
– Иван.
Широконосый краба мне подавать не стал, но тоже представился. Мол, Кеша. Вслед за ним и прочие братки назвали свои имена. Меченый подал честной компании приготовленный чифир. Горячая кружка пошла по кругу, и мне позволено было сделать несколько глотков.
– Согрелся? – спросил у меня Кеша.
– Немного.
– Тогда мы, Ваня, будем тебя сейчас бить.
– Не понял.
Я приготовился к схватке, но Кеша меня успокоил. Оказывается, он хотел всего лишь сымитировать экзекуцию.
– Пусть менты думают, что мы тебя прессанули, – сказал он. – Иначе за нас это сделают другие. Ты вот, например, качаловских обидел, а у них здесь на тюрьме реальная власть. Если менты их на тебя натравят, то ты долго не протянешь. Ты меня понимаешь?
Я все понимал, даже одобрял Кешину идею, но на имитацию не согласился.
– Если будете бить, то давайте по-настоящему, от всей души. А я отбиваться буду, тоже всерьез.
– Да, но тогда мы реально отработаем за ментов, – нахмурился Димоха.
– А это вам решать, с кем вы теперь. – Я так же хмуро глянул на него и продолжил: – Если не с ними, то давайте без спектакля. Я даже в театре не хочу быть потерпевшим. А насчет того, что менты мстить станут, так это дело будущего. То ли они мною займутся, то ли нет.
– Ну, может, ты и прав. – Кеша уважительно посмотрел на меня.
Я понимал, что мои с ним откровения могли мне дорого стоить, но ни о чем не жалел. Главное, что я выкрутился из ситуации, вышел сухим из воды. С «серыми волками» я вопрос решил, но ведь завтра меня отправят в другую камеру, и неизвестно, с кем сведут меня менты. Может, и обойдется все.
Глава 22
Люди, жившие лет сто назад, подняли бы меня на смех, глядя, как я кручу педали на велосипеде без колес. Они не понимали, как можно расходовать энергию понапрасну. Борьба с лишним весом была для них пустым звуком. Но я-то современный человек, понимаю, что женщина имеет право следить за фигурой, расходовать приобретенные калории, не щадя своих сил.
Дверь открылась, и в комнату зашла Вика. Она была похожа на взъерошенного воробушка, который в борьбе за крошку хлеба готов клювом вырывать перья из своих соперников.
– И далеко ты собралась? – с ехидной насмешкой спросила Вика.
Он скрестила руки на груди, прижалась спиной к стене, правую ступню поставила на левое колено. Жаль, что некому пнуть ее под опорную ногу. Был бы здесь Вадим, он сделал бы это с наслаждением. А я бы с удовольствием на это посмотрела.
У меня нет ненависти к Вике, но все-таки я вздохнула бы с облегчением, если бы она уехала жить к себе. Павел Дмитриевич не хотел, чтобы она выходила замуж за своего Игорька, но дом на свадьбу ей все-таки подарил. Она и сама хочет там жить, но Вадим ее не отпускает, переживает за сестру и за мать.
Вадим, в общем-то, неплохой человек. Есть у него недостатки, что-то подленькое в нем иногда проглядывает, но жить с ним все-таки можно.
– В светлые дали.
– А что, в темном настоящем тебе не нравится?
– Почему оно темное?
– А что, светлое? – вызывающе хмыкнула Вика.
– Ну, может, и не очень.
Счастья в моей жизни не было, но я уже давно привыкла к своему серому существованию. Меня вполне устраивала жизнь в этом доме, пока здесь не появилась свекровь. Вика тоже порой меня раздражала. Но ничего, скоро они вернутся к себе, и все будет как прежде – без яркого света, но и темноты тоже вроде нет. Вадим хорошо зарабатывает, не гуляет, пьет очень редко и, главное, не обижает меня. Да, на днях оскорбил, но ведь был подшофе. Вдобавок и Вика очень его обидела.
Справедливости ради должна сказать, что девчонка раскаялась в своей несдержанности, попросила у Вадима прощения и даже несколько дней не выходила из своей комнаты. Но, видимо, переживания улеглись, и она снова показала свой ядовитый язычок.
– А что такое? Без Ивана свет не мил?
На такие разговоры в нашей семье было наложено табу. Вадим заткнул бы рот любому, кто посмел бы заикнуться об Иване. Но вот на днях плотину прорвало. Сам же Вадим ее и разрушил.
Мне нужно было время, чтобы дать ответ на этот вопрос, но Вика не позволила и рта раскрыть, тут же осведомилась:
– Или ты уже о нем забыла?
– А это не твое дело.
– Как не мое? Мы с Иваном любим друг друга!
– И что? – Я пыталась сохранить самообладание, но голос мой дрогнул.
Нет, я вовсе не была без ума от Ивана. Голова не кружилась, душа не рвалась наружу при мысли о нем. Скажу даже больше. Я смирилась с его потерей. Может, потому, что сама была в этом виновата. Угрызения совести время от времени давали о себе знать, но я научилась их подавлять. Что ни делается, все к лучшему. Вот-вот, именно так я себе и говорила.
Вадим действительно устраивал меня по всем статьям. Я получила прекрасный дом, сама стала зарабатывать деньги, передо мной открылись блестящие перспективы в модельном бизнесе. Все прекрасно, я – звезда городского масштаба, но…
Что-то надломилось во мне с тех пор, как я предала Ивана. Мне очень хотелось стать известным модельером. Поэтому я и рвалась замуж за Вадима,