– Как мы можем вас отблагодарить? – дрогнувшим от волнения голосом спросила я.
Уж не хочет ли он, чтобы я расплатилась с ним, извините, натурой? Рощин хоть и в возрасте, но с мужскими способностями у него наверняка все в порядке.
– Мы работали с вашим мужем. На определенных, так сказать, условиях. С вами мы должны сотрудничать таким же образом.
– Это и будет наша вам благодарность?
– А вы хотите предложить мне что-то другое? – с каверзной усмешкой полюбопытствовал Рощин и пристально посмотрел на меня.
– Нет, – смутилась я.
– Вот и хорошо.
– Почему вы собираетесь сотрудничать именно с нами? Вадим поправится, вернется к своим делам.
– Хотелось бы, – со вздохом сожаления сказал полковник. – Но вряд ли. Ранение слишком серьезное. Я разговаривал с врачами, там счет идет на дни.
– Я не знаю, может, и так. Но давайте не будем хоронить его заранее.
– Хорошо, не будем. Но мои условия вам ясны?
Бизнесмен из меня, честно говоря, неважный. Да, я заведовала собственным магазином, но это у меня как-то не очень получалось. Если бы не Вадим, мой бизнес пошел бы прахом. Но ведь мне вовсе не обязательно руководить «Флагманом». Кто-то будет управлять, а я – диктовать основные условия. Рощин станет получать свой процент за покровительство, если я распоряжусь.
– Да, мне все ясно. Только я не хочу обсуждать эти условия сейчас.
Не до бизнеса мне. Муж при смерти, вокруг все рушится. Страшно, тоскливо. Да и зачем что-то обсуждать, если я не в состоянии буду сладить с Рощиным? Допустим, полковник выправит ситуацию. Значит, он действительно могущественный человек, и я против него никто. Пусть лучше наши отношения базируются на прежних условиях, чем он потом навяжет новые, более жесткие.
– Я вас понимаю. Вы любили своего мужа? – спросил вдруг полковник.
– Что за глупый вопрос?
– Я понимаю ваше состояние. Но сейчас вам лучше думать о себе. Я, конечно, сделаю все, что в моих силах, но положение пока неважное. Всякое может случиться.
– Спасибо, успокоили, – занервничала я.
– Нет, надо не успокаиваться, а держать себя в напряжении. Тогда и боль утраты будет не такой сильной.
– Боль утраты?
Я чуть не расплакалась от обиды. Вадим еще жив, а этот человек уже похоронил его.
– Извините, что задел ваши чувства, – без всякого раскаяния заявил Рощин. – Но ситуация действительно очень серьезная. Положение такое, что вам уже сейчас нужно не просто думать о будущем, а принимать решения. Вы теперь в ответе за семейный бизнес, это налагает на вас определенные обязательства.
– Я не хочу об этом говорить.
– Тогда давайте побеседуем о чем-нибудь попроще. Например, об Иване Лобове.
– Об Иване? – встрепенулась я.
Я, конечно, очень виновата перед ним. Он вряд ли меня простит, но вдруг сама судьба дает нам шанс быть вместе? Может, это она наказала Вадима за ту свинью, которую он подложил Ивану, да и мне тоже?
– А что такое? – Рощин так и сверлил меня своими глазками.
– Нет, ничего. Просто так неожиданно!.. Я о нем сейчас даже не думала.
Я вдруг поняла, что Иван прочно завладел моими мыслями. Если я стану вдовой, мы с ним сможем начать все с самого начала. Я не должна была думать о нем. Все-таки я жена Вадима. Супружеский долг – штука серьезная. Я должна скорбеть, рыдать и плакать. Но ведь я переживаю, мне плохо без Вадима. Если он вдруг вернется к жизни, то мы обязательно будем вместе. И все-таки я бы хотела вернуться к Ивану.
Но ведь он в тюрьме, и неизвестно, когда выйдет на свободу.
Да, я должна была ему помочь, даже задалась такой целью, но Вадим не захотел пойти мне навстречу. Я говорила с ним, упрашивала, но все впустую. Он сказал, что никак не сможет вытащить Ивана на волю, а потом еще долго выпытывал, почему это меня так беспокоит его судьба. Я побоялась сказать, что хочу загладить чувство вины перед Иваном, сослалась на Вику, но Вадим все равно наорал на меня. Да, он кричал! Я, конечно, его простила, хотя, может, и не надо было этого делать.
– О ком вы не думали? О Лобове? – спросил Рощин и въедливо посмотрел на меня.
– Да, о нем.
– А должны были?
– Нет.
– В каких отношениях вы с ним состоите?
– Ни в каких.
– А если хорошо подумать?
Со мной разговаривал большой милицейский начальник, человек, который собаку съел на уголовных расследованиях. Он видел меня насквозь, к тому же, возможно, располагал определенной информацией… В общем, врать не имело смысла.
– Ну, сейчас ни в каких, – поплыла я.
– А раньше?
– Я обещала ждать его из армии, а замуж вышла за Вадима.
– Понятно. – Рощин усмехнулся, откинулся в кресле, задрал голову и уперся взглядом в потолок. – Я так почему-то и думал.
Я вздрогнула, когда он резко вернулся в прежнее положение и снова направил на меня рентгеновское излучение своих глаз.
– Да, я догадывался, что это сведение счетов.
– Чьих, с кем счетов?
Какое-то время Рощин решал, отвечать мне или нет, потом сказал:
– Да это я так, о своем.
Решил не говорить. Все-таки Вадим еще жив, и полковник не мог сейчас раскрывать его тайну. А ведь был сговор между моим мужем и этим представителем органов. Был! Глядя на Рощина, я уверилась в этом.
– Ну почему же о своем? О нашем. Я все знаю, Вадим мне рассказал, – пошла я на хитрость. – Это вы упрятали Лобова за решетку. Вадим вас об этом попросил.
– Ну, во-первых, Лобов действительно убил человека. Во-вторых, Вадим не очень-то и просил.
– Но ведь было же такое.
– А это без разницы. Лобов совершил преступление и должен за него ответить.
– А если он не убивал?
– Кто же еще? Кровь у него на одежде нашли. Свидетель есть. Он, правда, вызывает некоторые сомнения, но тем не менее.
– Что тем не менее?
– Ну, если очень захотеть, то Лобова можно вытащить. Вы как, Диана, горите этим желанием?
– Да.
– Хотите вернуть прошлое? – спросил Рощин и не без ехидства усмехнулся.
– Это уже невозможно. Просто хотелось бы загладить вину перед Иваном.
– А потом выйти за него замуж.
– Нет, пусть он Вике достанется. У них роман.
– Странный какой-то роман, вы не находите? – с нескрываемым весельем поинтересовался полковник.
– И что здесь странного?
– Почему Лобов сошелся именно с сестрой вашего мужа? Что, в нашем Губернске других девушек не хватает? Уж не мстит ли он вам тем, что собирается жениться на сестре вашего мужа?
– Вадим считает, что Иван хочет войти в нашу семью, чтобы быть ко мне поближе.
– Это может оказаться правдой?
– Вадим так думает, поэтому не хочет, чтобы Вика выходила замуж за Ивана. Вот он и попросил вас посадить его. Я умоляла мужа этого не делать…
– Вы?
– Да, я. У Вики свой дом, она могла бы жить с Иваном там. Я сказала Вадиму, что против того, чтобы они ходили к нам в гости, заявила, что даже на свадьбу к ним не пойду. Мы могли бы существовать отдельно друг от друга.
– Я так понял, вы готовы на жертвы, лишь бы Лобов оказался на свободе?
– Да что вы! Если я не буду видеть Ивана, разве это жертва? Он уже год как вернулся из армии, и мы ни разу с ним не встретились. Он не хотел, да и я не пыталась.
– Зачем же тогда он вам нужен на свободе?
– Не мне, а Вике. Она его любит, а я всего лишь хочу загладить свою вину перед ним.
– Значит, вам, Диана, он не нужен?
– Почему я обязана отвечать на этот вопрос?
– Потому что я могу вам помочь.
– И что я должна для этого сделать?
Этот вопрос возник не просто так. Рощин смотрел на меня очень выразительно, и я понимала, что за Ивана он потребует высокую цену. Не только процент с дохода, как за покровительство.
– Для начала я хотел бы, чтобы вы перестали бояться меня, – ответил полковник и хитроумно улыбнулся.
– А я вас боюсь?
– Ну, может, и нет, но опасаетесь, это точно. Зря вы так, Диана. Мы с вами должны дружить. Я вам даже больше скажу. Наши хорошие отношения – залог вашего успеха. У вас бизнес, у меня сила. Вам совершенно нечего будет бояться, если я возьму вас под личное покровительство.
– Но ведь это и сейчас так.
– Не совсем. Вы, Диана, находитесь под защитой закона, а я предлагаю вам свою, которая далеко не для всех.
Рощин смотрел на меня глазами кошки, которая не прочь поиграться с пойманной мышкой. Он чувствовал мою зависимость от него и уже считал меня своей собственностью. Нет, полковник не пытался приставать ко мне, не делал интимных предложений. Пока, во всяком случае.
Глава 24
В кабинете вкусно пахло крепким кофе, хорошими сигаретами и дорогим мужским одеколоном, а вот его хозяин малость подкачал. Не походил он на героя с плаката по строевой подготовке. Широкоплечий, крепкий, этого не отнять, но потертый какой-то, не очень-то свежий, несмотря на все старания. На его правом погоне я заметил странную сероватую пыль, очень уж смахивающую на перхоть. Да и не молод уже этот невысокий полковник Рощин.
– Кофе будешь? – спросил он.
– Спасибо, не надо.
– Значит, будешь. – Он поставил передо мной чашку с кофе, пододвинул пачку «Мальборо». – Угощайся и ничего не бойся.
– А чего мне бояться? Хватит уже.
Увы, но я смирился со своей участью. Вины я так и не признал, но следователю все равно. Тем более что среди арестантов на сборке все-таки оказался стукачок. Следователь чуть ли не слово в слово передал мне содержание нашего с Кешей разговора. Я, конечно, сказал, что наврал, чтобы спасти свою шкуру, и под протоколом расписываться не стал, но мое дело все равно докатится до суда, а там приговор и путевка в отнюдь не курортную зону.
С блатными менты меня не стравливали. Со сборки я попал в обычную камеру, без особых потерь вписался в обстановку, познакомился с людьми. Не скажу, что жизнь в заточении сахар, но ведь это не смерть и не могила.
– Ну да, ты же у нас ветеран Чечни.
– Дело не в Чечне. Вы же с «серыми волками» меня стравить пытались. Кого еще для этого нанимать будете?