— Дорогой, мы волнуемся. Ты слишком слаб для того, что ты задумал, — сказала первая, самая старшая.
— Милый, ты же видишь, что творится. Наш Род грызут со всех сторон. Ты должен защитить нас, — теперь подала голос самая молодая.
— Мой любимый муж. Почему, почему мы не можем ответить? — спросила средняя.
В ответ раздался грустный смех.
— Потому что у меня есть клятва, которая превыше клятвы Императору. И даже превыше клятве собственному Роду.
— Как такое может быть? — удивилась третья.
— Ты опять про своё человечество? — нахмурилась первая жена.
— Это самое человечество и вчерашние друзья повернулись к нам спиной, — поддержала подругу вторая и первая. Было видно, что они понимали друг друга и выступали единым фронтом.
— Это случилось. Все настолько завидовали нашей силе, что теперь против нас действует весь мир. Ты же сам это видишь, дорогой, — снова сказала первая.
— Вижу! — кивнул мужчина головой. — Всё я вижу. Но это не отменяет того, что всё человечество и весь мир более ценны, чем отдельно взятый Род. Даже мой Род. Поверьте, жёны мои, я сделал всё, что мог, и даже больше. Но прямо сейчас у меня есть выбор без выбора. Дать человечеству время и потерять Род. Либо спасти свой Род, а потом погибнуть, но уже со всем человечеством. Не надо слёз, милые мои. Мне и так сложно с вами прощаться. Давайте запомним друг друга счастливыми. Да, без слёз и соплей. Ну же, улыбнитесь, вы ведь такие у меня красавицы!
Уже видно было, что слезы текут по всем трём лицам. Но они тут же зашмыгали носами и попытались выполнить то, что просит глава Рода и их любимый муж.
— Вот, совсем другое дело. Род Галактионовых не погибнет. Уж поверьте мне. Да, у него наступят тяжёлые времена. Но он возродится. Это я вам обещаю!
— Прямо обещаешь? — всхлипнула младшая.
— Да, милая. Прямо обещаю. Всё так и будет. Не при вашей жизни. Но всё будет именно так. А сейчас, милые, идите ко мне, я вас обниму. И мне нужно уходить.
Женщины устремились к нему. И он снова рявкнул:
— Я же просил не плакать! — на этот раз он сказал это без злости, а просто с любовью. — Всё, мне пора! Передайте привет детям! Скажите, я горжусь ими… И… сожалею.
Он поднял руку и щёлкнул пальцами.
Тут уже «я-медоед» подорвался и побежал в его сторону. Я всё ещё не видел лица, но видел, что это высокий воин в доспехах и с главным мечом Рода Драко, снаряжённый к бою. И снова то же самое чувство, что было с Алёной. Я чувствовал исходящую от него силу и мощь. Он бесцеремонно взял меня подмышку и вышел из комнаты. Вот только в коридоре стояла его гвардия. Когда меня проносили мимо, ну, то есть, когда Александр Галактионов шёл по коридору, все стоящие здесь отдавали ему приветствие. Было видно, что они прощаются со своим главой… Навсегда…
Он зашёл в подвал. Спускался ниже и ниже. Пока не спустился в ту самую комнату, которая была всё ещё закрыта. Приложив свой перстень, зашёл внутрь. Около комнаты меня поджидал некромант, который молча последовал за ним.
Посреди закрытой большой комнаты горел открытый портал. По цвету безошибочно можно было понять, что это портал Скверны. Я примерно представлял, куда идёт Александр. Это был билет в один конец.
«Меня-медоеда»качнуло, ухватили две крепкие руки и поднесли к голове. Первый раз я увидел обладателя этого голоса. Мужчина в возрасте. Но настоящий его возраст было трудно определить. Было видно, что он в расцвете сил. Причём в этом самом расцвете он был уже достаточно долго, и будет также оставаться до самой смерти. Тёмные каштановые, слегка вьющиеся, волосы, гладко выбритое лицо. Глаза, которые горели ярким голубым светом.
— Это будут трудные времена, дружок, — улыбнулся мужчина. — Но, когда появится новый Галактионов, он возродит наш Род! Можешь быть уверен. Да, не завидую я тебе. Ты увидишь падение Рода. Но пусть тебя успокаивает мысль, что это временно. Всё вернётся. Род Галактионовых возвысится и наберёт такую силу, которой у него никогда не было. Я тебе это обещаю.
— Как я пойму, что это тот самый? — спросил «я-медоед», чем вызвал удивительно весёлый смех главы Рода.
— Ты поймешь, друг мой! Поверь мне, ты обязательно поймешь.
Он поставил «меня» на землю и повернулся к некроманту.
— Я рассчитываю на тебя, мой верный слуга. Я запрещаю тебе покидать мир до того момента, пока не вернётся новый Галактионов.
— Я всё сделаю, господин, — Даркест Гардиус Эвкледий, последний из Рода Бессмертных, глубоко поклонился.
— Я не сомневаюсь в тебе.
Он ещё раз кинул взгляд на «меня-медоеда».
— Что ж, вам двоим предстоят тяжёлые времена, — он снова с улыбкой посмотрел мне в глаза, как будто заглянув в самую душу. — А тебе, мой славный потомок, я желаю лишь одного. Слушай свое сердце и свою Душу. Делай, что должно, и будь что будет!
Глава 16
Меня резко выбросило в обычный мир. Я понял, что сижу на заднице, на песке. Причём мои модные труселя нифига не спасают от жара пустыни и у меня, в буквальном смысле, горит задница.
Рядом заботливо Шнырька машет какой-то тряпочкой, которую, видимо, он притащил из своего теневого мира, изображая тренера, который машет на боксёра в перерыве между раундами.
— Шука-шабака! — бурчал мелкий. — Ш-ш-шдохни ещё ж-ж-ждесь, давай…
Я быстро вскочил на ноги, и нахмурился. Странно, но просмотр всего этого «фильма» высосал у меня сил больше, нежели вся погоня и битва с Джинном, вместе взятая. Причём вопросов было больше, чем ответов.
Я перевёл свой взгляд в другую сторону. Кверху лапками лежал медоед и тяжело дышал. Видно, что ему тоже было фигово.
— Угости кореша мороженкой, — кивнул я Шнырьке.
— Не заш-ш-шлужил, ш-ш-шабака! — прошипел мелкий, но, тем не менее, возник рядом, достал из воздуха очередной рожок и бесцеремонно запихнул внутрь медоеду. Но, походу, перестарался, и засунул этот рожок до самых гланд, потому что Затупок тут же вскочил, закашлявшись.
— Ши-ши-ши… — засмеялся довольный Шнырька и исчез куда-то снова в Тень.
— Ну, и как мне тебя называть? — первое, что пришло мне в голову, когда я посмотрел на своего медоеда.
Я настолько привык к моей тупой зверушке, что вот так сразу воспринимать его серьезно у меня не получалось.
— Да пофиг! — флегматично сказал медоед. — Затупок? Пупсик? Как тебе больше нравится… Я привык!
— Реально, пофиг? — нахмурился я.
— Это самая маленькая из наших проблем, — раздался у меня в голове уверенный голос питомца.
Я покачал головой.
— Удивил ты меня, конечно. Ты откуда, вообще, взялся у Галактионовых такой красивый?
На секунду, по взгляду медоеда, мне показалось, что он сейчас снова включит тупицу. Но тот лишь оскалился, изображая улыбку.
— Это очень долгая история. К нынешнему моменту она отношения не имеет. И я тебе когда-нибудь расскажу. Когда будет больше времени.
— Когда-нибудь? — улыбнулся я. — То есть, ты ещё не понял, что я тот самый?
Вы видели когда-нибудь пожимающего плечами медоеда? Я вот увидел только что. И это было странно.
— Ну, пока всё идёт достаточно гладко, — сказал мне медоед. — Но я жил с Родом сотни лет. А тебя я знаю всего ничего. Сложно ещё сделать окончательный вывод.
Я покачал головой и улыбнулся.
— Эко тебя покорёжило. А как же твоя вера в людей, в Род и вот это вот всё?
— Сложно продолжать верить людям, когда на твоих глазах они уничтожают всё, что ты любил, — серьёзно, без грамма сарказма, сказал медоед.
Тут уже и у меня сошла улыбка с лица.
— С этим я согласен. Но можно ещё пару вопросов по прошлому моего Рода? Я так понимаю, что ты показал мне далеко не всё, что знаешь.
— Это верно, — кивнул головой медоед. — Но дело в том, что десятилетия пребывания в виде призрака не добавляют мне памяти. А наоборот, некоторые воспоминания улетучиваются. Да и мечи ещё не все собраны. Поэтому у меня в голове сплошной бардак, мысли путаются и, боюсь, я сам не в состоянии показать что-то связное.
— О, мечи! — вспомнил я.
Я уже примерно понял, как работает его Океан Душ, хотя всё ещё не понимаю, как его сделали. Но принцип был точно такой, что с возвращением мечей в Род возвращались силы тотемного животного Рода, а как, теперь оказалось, и сама память медоеда. Изначально его тупость точно не была притворной, ему просто не хватало «оперативной памяти».
— Ты мне скажи вот что, на каком мече ты поумнел настолько, чтобы перестать кривляться, но почему-то не захотел этого делать?
— Хах! — медоед снова оскалился. — Догадайся сам, я тебе облегчать задачу не хочу.
— Ясно, — вздохнул я, — но ты мне облегчил другую задачу. Я реально думал называть тебя как-нибудь пафосно, по-новому. А сейчас смотрю, да нет, зачем. Затупок… он и есть Затупок.
Медоед закашлялся, я понял, что это его смех.
— Да меня всё устраивает, честно. Только одна просьба.
— Какая? — спросил я.
— Про повышения в звании не забывай, пожалуйста. Наблюдать за этим очень забавно. Кажется, я делаю стремительную карьеру.
— Ну, хочешь я тебя сразу до генералиссимуса подниму? — хмыкнул я.
— Не, так не хочу. Нужно заслужить повышение. Кто там у вас следующий? Штабс-капитан? Как думаешь, уже можно мне это звание присвоить?
— Не знаю, — задумчиво почесал я голову. — Я в этом, как бы, тоже не спец, поэтому спрошу у Волка. Но, давай вернёмся к твоим воспоминаниям. Как мне получить больше информации?
— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — вздохнул Затупок. — Открой свой разум.
На этот раз я сделал всё без разговоров. Не было никаких картинок, ничего. Медоед просто открыл мне свою душу. И я, честно говоря, немного стушевался после того, как увидел, что именно медоед мне показал.
К Пупсику я относился уже примерно, как к Шнырьке или к Карамельке, особо не контролируя их внутреннее состояние, просто сделав постоянный канал связи и периодически расширяя его, когда понимал, что питомец достиг нового этапа, и ему нужно больше энергии. Вот только это, походу, сыграло со мной небрежную злую шутку. Если это прекрасно работало со Шнырькой, Карой, той же Красивой… Ну нет, Один был немножко другой, его под общую гребёнку грести нельзя. Так вот, Затупок с его внешним Океаном Душ оказался несколько другим.