– Мне в отдел кадров непременно попасть надо! – не унимался настырный ветеран.
Сержант покраснел, затем побледнел и наконец схватил трубку местного телефона.
– Отдел кадров? Тут у нас бывший сотрудник стоит… – он заглянул в удостоверение, – Куликов Василий Макарович. Говорит, по вопросу начисления пенсии, но пропуска не имеет… очень настырный. Пропустить? Слушаюсь!
Он облегченно вздохнул и вернул дяде Васе книжечку:
– Проходите, гражданин! Отдел кадров налево по коридору…
– Давно бы так! – воскликнул дядя Вася, пряча удостоверение во внутренний карман пиджака.
Он миновал проходную, но, как только скрылся из поля зрения часового, направился не налево, а направо.
Коридоры управления такие длинные, что по ним впору ходить не пешком, а ездить на велосипеде или даже на мотоцикле. Но использование внутри здания транспортных средств не допускается правилами внутреннего распорядка, поэтому сотрудники перемещаются из кабинета в кабинет быстрым спортивным шагом, что весьма благотворно сказывается на их здоровье.
Василий Макарович был не в лучшей форме и поэтому шел по коридору очень долго, пока не увидел лестницу, ведущую в подвальный этаж. Спустившись по ней, он прошел еще некоторое расстояние и остановился перед неприметной металлической дверью с надписью «Архив».
Он позвонил, через несколько долгих минут дверь перед ним открылась, и на пороге появилась немолодая женщина в милицейской форме с погонами капитана.
За ее спиной виднелось огромное помещение, заставленное бесконечными рядами металлических стеллажей.
– Здравствуй, Валюша! – воскликнул Василий Макарович, протискиваясь в полуоткрытую дверь. – А ты хорошо выглядишь! Посвежела, помолодела…
– Да ну тебя, Вася, – женщина машинально поправила рыжеватые волосы. – Посвежеешь тут! Круглые сутки под землей, света белого не вижу… а ты разве еще служишь? Я слышала, что тебя…
– Ты же знаешь, Валечка, слухам верить нельзя! Разве такими ценными кадрами разбрасываются? Мы с тобой, Валюша, пока еще нужны! Мы молодым сто очков вперед дадим! На их стороне, конечно, молодость, а на нашей – что? Верно, опыт!
– Это точно, – согласилась Валентина, тяжело вздохнув. Видимо, для нее смена поколений и конкуренция с молодежью тоже были не пустым звуком.
– А ты чего пришел-то? – спохватилась она. – Не знаешь порядок – посылаешь запрос по официальному каналу…
– Ну, Валюха, ты ведь сама понимаешь – пока этот запрос у начальства подпишешь, пока он до вас дойдет… по официальному-то каналу, сколько времени пройдет? А преступник на свободе ходит! Вынашивает новые замыслы… Разве это порядок?
– Непорядок, – согласилась Валентина. – А что – серьезное дело расследуешь?
– Очень серьезное, – Василий Макарович помрачнел, – убийство. С отягчающими обстоятельствами.
На этот раз его совесть была чиста – он говорил чистую правду.
– Ох, Вася, чует мое сердце – снова через тебя огребу неприятности! – вздохнула женщина. – Как в тот раз, с убийцей на птицефабрике… тогда ты тоже мне говорил…
– Тогда было другое дело, – прервал ее дядя Вася, – тогда я ошибся, с кем не бывает…
– С кем не бывает… – повторила за ним сотрудница архива. – А что тебе сейчас-то нужно?
– У вас ведь все есть, – Василий Макарович подпустил в голос льстивую интонацию. – Наверняка имеются данные по аварии теплохода «Жуковский». Списки пассажиров, то да се…
– Зачем это тебе? – удивилась Валентина. – Дело давнее, кого оно сейчас интересует?
– Меня, – дядя Вася посмотрел на нее со значением, – прошлое отзывается в настоящем и влияет на будущее!
– Ишь как завернул! – восхитилась женщина. – Классиков цитируешь? Образованием наконец занялся?
– Сам придумал.
– Ну, ладно! – Валентина повернулась в сторону полок и позвала:
– Алена!
Из-за ближнего стеллажа показалась бледная девушка в штатском, с круглыми очками на веснушчатом носу.
– Слушаю, Валентина Игоревна!
– Проводи майора к секции восемнадцать-Б, покажи ему материалы с четвертой полки.
– Слушаюсь! – Девушка засеменила по узкому проходу между стеллажами.
Василий Макарович следовал за ней, стараясь не отставать: он точно знал, что без провожатого потеряется в этом бесконечном лабиринте информации.
Наконец они остановились перед одним из стеллажей, на первый взгляд ничем не отличающимся от всех остальных.
– Вот эта секция, – сказала девушка, – а вот полка, о которой говорила Валентина Игоревна…
На перекрестке двух проходов стоял небольшой столик с настольной лампой и звонком.
– Можете здесь работать, – Алена указала дяде Васе на стол. – Когда закончите, позвоните – я за вами приду. Не пытайтесь выбираться отсюда самостоятельно – заблудитесь…
– Да уж знаю! – Василий Макарович снял с полки несколько папок и положил их на стол.
Девушка удалилась по коридору между стеллажами.
Дядя Вася включил лампу и приступил к работе.
Здесь хранилась вся информация о той аварии – параметры и технические данные теплохода «Жуковский» и буксира, с которым он столкнулся, водоизмещение, количество кают, площадь палубы, состав экипажа…
Василий Макарович просматривал документ за документом.
Метеосводка на день аварии, выписки из вахтенных журналов обоих кораблей, переговоры с береговыми службами…
Он открыл следующую папку.
Здесь были отчеты спасателей, которые прибыли на место после аварии. Количество пострадавших, кому из них прямо на месте была оказана первая помощь, кого отправили в больницы и госпитали…
Первые опросы, проведенные на месте следственной бригадой, пытавшейся установить достоверную картину происшествия…
Наконец, в следующей папке дядя Вася нашел то, что искал, – полный список пассажиров «Жуковского».
Работа предстояла большая – на теплоходе к моменту аварии находилось девятьсот восемьдесят пассажиров. Причем дело осложнялось тем, что они были выписаны не в алфавитном порядке, а в соответствии с размещением по палубам и каютам.
А ведь нужно будет на всякий случай просмотреть еще и списки экипажа!
Василий Макарович придвинул лампу поближе, поставил локти на стол и принялся за работу.
От бесконечных фамилий в глазах у него скоро зарябило. То и дело ему казалось, что он нашел нужного человека, но тут же он убеждался в ошибке – один раз он принял за Ольгу Кочетову какого-то Олега Коготкова, другой раз – Олесю Кошелеву, потом даже Аслана Котегова…
Дядя Вася потер глаза, сделал несколько движений кистями рук, разгоняя кровь. Нет, убедился он в очередной раз, бумажная, кабинетная работа не для него! Ему гораздо больше подходит оперативная работа – слежка, погони, опрос свидетелей, бессонные ночи, постоянное чувство опасности…
Кроме того, на него давил низкий потолок, казалось, он физически ощущает нависшее над ним огромное здание управления. И воздух здесь был тяжелый, спертый, пахнущий многолетней слежавшейся пылью, сухой бумагой…
Он взял себя в руки, сосредоточился и снова принялся за работу.
Бесконечные ряды фамилий пробегали перед его глазами.
Закончив с пассажирами первой палубы, Василий Макарович перевернул страницу и перешел ко второй, затем к третьей…
И тут, в самом конце, он нашел искомое.
Вначале даже проскочил мимо, скользя по строчкам усталыми глазами, но вовремя спохватился и вернулся на предыдущую строчку.
Третья палуба, каюта номер триста двадцать шесть.
Два пассажира – Барсова Нина Чеславовна и Кочетова Ольга Петровна.
Вот она – Ольга Кочетова!
Но чему он, собственно, так обрадовался? Допустим, ему удалось выяснить, что Ольга действительно была среди пассажиров теплохода «Жуковский».
Ну и что из этого следует?
Единственный подозрительный момент – то, что она не призналась в этом какому-то мужчине на выставке. Но это ровным счетом ничего не значит: допустим, она просто не хотела с ним общаться. И ее можно понять: наверняка во время аварии теплохода женщина пережила тяжелый стресс, и ей совершенно не хотелось вспоминать тот страшный день… Она карьеру сделала, замуж собралась за обеспеченного человека, а тут какой-то тип клеится…
Но Василий Макарович вспомнил еще один момент: человек на выставке назвал Кочетову Ниной…
И соседку Ольги по каюте тоже звали Ниной. Это может быть простым совпадением, но интуиция старого милиционера говорила, что таких совпадений не бывает.
Конечно, тот мужчина мог просто перепутать двух женщин, мог забыть, какую из них как звали, все же прошло время, да и он сам тогда едва жив остался…
Но интуиция Василия Макаровича снова протестовала против такого объяснения.
Он решил выжать все из посещения архива и открыл следующую папку, чтобы найти списки, составленные после аварии, – списки тех, кто уцелел и благополучно добрался до берега, и тех, для кого тот день оказался роковым, кто погиб при столкновении или утонул прежде, чем к месту аварии подоспели спасатели.
Если первый, полный список пассажиров был составлен аккуратно и тщательно, отпечатан на хорошем принтере, снабжен подписями ответственных лиц – то списки, составленные после аварии, были написаны от руки, на смятых клочках бумаги, расплывшимися чернилами. Эти списки второпях составляли спасатели, которые спешили закончить бумажную волокиту и снова отправиться в море в надежде спасти еще хоть одного человека…
Здесь было множество отдельных листков с неразборчиво написанными фамилиями. Правда, самих фамилий было меньше, потому что значительная часть пассажиров погибла или пропала без вести, но все равно поиски среди этих обтрепанных клочков заняли куда больше времени.
Тем более что на этот раз Василий Макарович искал двух людей – Ольгу Кочетову и Нину Барсову. Потому что судьба Ольгиной соседки его тоже чрезвычайно заинтересовала.
Он перебрал уже почти все списки и наконец в одном из них нашел знакомую фамилию – Кочетова.
Фамилия была написана торопливым, неразборчивым почерком, но он отчетливо разобрал – это была именно Ольга Кочетова.