– Эй, Рэй! – обернувшись к шатающемуся Сахарку, я похлопал его по плечу. – Вы победили. Молодцы. Поздравляю! Деньги на камне. Советую идти в профессиональный баскетбол. Есть перспективы.
– Да иди ты… – Рэй скинул мою руку с плеча.
Синтия стояла рядом, разглядывая то нас, то негров.
– Что, черт возьми, тут происходит?!
– Отряд! – я перешел обратно на русский. – Колонной по одному, в расположение шагом марш!
Громовцы синхронно повернулись, потопали на выход. Негры провожали нас мрачными взглядами. Хоть и выиграли тридцатку, зато по морде получили от души.
– Я повторяю свой вопрос! – Синтия поцокала каблучками вслед за мной.
– Утренняя зарядка, играли с местным населением в баскетбол.
– Это Гарлем! Один из самых опасных районов Нью-Йорка.
– А это… – я махнул в сторону шагающих бойцов, – «Гром». Самый опасный отряд спецназа в мире.
– У тебя на левом кулаке кровь.
Я посмотрел на костяшки. Вот же дьявол, даже не заметил, как расшиб руку о морду Сахарка.
– Упал, пока играли. Я тебе скажу – эти ребята… – я обернулся, посмотрел на площадку, где нас чуть не уложили в ряд, – классно играют. Далеко пойдут, если не остановят…
– Да там половина – это преступники! Под условным сроком ходят. Вы очень, очень рисковали.
Ага, вот почему они не дергались при копах. Можно сказать, повезло.
Быстрым шагом мы дошли до Централ-парка, втянулись в его аллеи. Синтия и не думала отставать. Поругиваясь, что заставляем ее идти на каблуках по гравийным дорожкам, шла за нами.
– Ну и надела бы кроссовки… – пожал плечами я.
– Я готовилась к конференции, а не к этим забегам по парку! И вдруг срочной вызов. «Синтия, твои подопечные на бульваре Малькольм!» Как вообще вам пришла идея в голову сунуться в Гарлем?!
– Ну знаешь ли… предупреждать надо, что у вас есть районы, куда белым нельзя. Вот в Москве такого безобразия нет! Да что в Москве… Во всем Союзе нет.
– Вот только не надо меня агитировать! – Синтия скинула туфли, пошла рядом по газону босиком. Ловкая… Как бы только на осколки не наскочила. – Вы бедные, у вас нельзя ездить за границу, нельзя открыто верить в Бога, начать свой бизнес…
– Все перечислила, или еще что-то осталось? А у вас десять лет не прошло, как вешали судом Линча негров. В Миссисипи.
– Это все в прошлом, – отмахнулась Синтия.
– Вьетнам тоже в прошлом? Гробы уже перестали приходить?
Синтия надулась, дальше шли молча. Солнышко начало припекать, я скинул куртку-олимпийку с большими буквами СССР на груди, остался в одной майке.
– Что ты делаешь?! Так нельзя! – Синтия прямо вся вспыхнула. – За такое могут арестовать. Ты нарушаешь общественную мораль!
– Ты же выручишь меня? – я поиграл мускулами. И это произвело неизгладимое впечатление. Агентша запуталась в ногах, упала на газон. Я был тут как тут, помог ей встать. Так, Орлов, у тебя дома беременная жена. Слышишь!
Синтия прижалась ко мне грудью, глубоко вздохнула. Говорят, на женщин неотразимо действует запах пота крупных, сильных мужчин. Подтверждаю. В глазах поволока, грудь ходит ходуном.
Я посмотрел вслед громовцам. Нет, никто не оглядывается. Утвердил Синтию на ногах, натянул олимпийку.
– Слушай, давно хотел спросить… – пора было срочно менять тему. – Женщина в ФБР – это же сенсация. У вас там что, Гувер ушел в отставку?
Вопрос насчет карьеры в Бюро оказался беспроигрышный. Всю обратную дорогу до отеля Синтия мне рассказывала о дискриминации, что царит в ФБР. Везде так называемые «мальчики Гувера», двоих их которых я имел возможность лицезреть в Гарлеме. После закона о гражданских правах в спецслужбах начало что-то меняться. Синтия оказалась первая женщина-латинос в Бюро. Гнобят ее там неслабо, шутят насчет месячных, хватают за задницу, дают самые простые задания.
– Так нас пасти…
– Прости, как ты сказал?
– Ну грейз… Нет, не поняла? Ладно, следить за нами – это легкое задание?
– Конечно. Вы же не посольские разведчики, спецназовцы. – Синтия ткнула пальцем в огромные спины громовцев. – Спрятаться невозможно.
Мы посмеялись, поднялись в холл «Плазы». Я скомандовал Незлобину вести громовцев на утреннюю помывку по номерам, а потом на завтрак. Сам же предложил Синтии выпить по чашке кофе в лобби-баре. И сразу дождался подмигивания от Вени. Ага, прямо сейчас, вот тут на диванах завалю латиночку.
Синтия поколебалась, но потом все-таки согласилась. Мы сели у барной стойки, я попросил бармена сделать два капучино. И это было чудо как вкусно. Дураки везут из загранок стереосистемы и прочие женские чулки. Кофе-машина! Вот, чего мне не хватает в Союзе. Только сейчас даже в Штатах они больше похоже на огромные гробы на колесиках. Хрен увезешь с собой.
– Замужем? – я пригубил кофе, закрыл глаза. Когда открыл, Синтия рассматривала меня как жука и качала головой.
– Ты совсем не похож на обычного советского товарища, – последнее слово она произнесла по-русски. – Раскованный, хороший английский. Только какие-то странные слова в речи. Так теперь учат в КГБ?
– Кольца на руке нет… – я посмотрел на левый безымянный, потом на правый. У американцев хрен разберешь, на какой руке они носят обручальные кольца.
– И какой-то наглый… У нас даже мальчики Гувера так себя не ведут. – Синтия поправила прядь волос над ухом. – И под майкой на плече у тебя татуировка?
Черт, чуть моего Терминатора не запалила.
– Еще и глазастая, – покивал я. – Тебе самое место в Бюро. Далеко пойдешь.
– У нас стеклянный потолок. – Синтия пожала плечами. – Женщинам, цветным в Бюро делать нечего. Да и нет их почти.
– Это пока. Вот увидишь, у вас еще негра президентом выберут.
Такого искреннего смеха я давно не слышал. И он привлек к нам всеобщее внимание. В том числе тех, кого я бы хотел видеть в последнюю очередь. В лобби стоял Вилорик, разглядывал свежие газеты. Услышав смех, он поднял глаза и заметил нас с Синтией. Его взгляд полыхнул праведным гневом. Он чеканным шагом дошел до нас, произнес на неплохом английском:
– Товарищ Орлов, прошу за мной, надо обсудить срочный вопрос.
Я пожал виновато плечами, подмигнул Синтии и последовал за куратором, который решил сделать мне выволочку.
– …категорически нельзя! Вас же предупреждали, товарищ майор.
– Что нельзя?
– Это вербовочные подходы. Такие хихоньки-хахоньки заканчиваются плохо!
Мы вошли в лифт, поехали вверх. Вилорик тоже заметил кровь на моем кулаке, пришлось опять врать про падение на зарядке.
– …и тут все неаккуратно. С этого все и начинается. Тут ошибочка, здесь провальчик, а папочка копится и копится. Потом раз…
Похоже, Вилорику самому уже что-то из его собственной папочки предъявляли в прошлом. Проверив постовых, я отправился к себе наверх в пентхаус. Принял душ, заказал легкий завтрак. Омлет с сыром. Нагружаться перед показательными выступлениями не хотелось, поэтому остаток утра я посвятил спецоперации под названием «Уолл-Март». Взял справочник, нашел телефон Сэма Уолтона. Судя по адресу, у него был собственный дом на берегу Атлантического океана. Туда я и позвонил, спустившись в лобби.
Трубку поднял дворецкий, важно сообщил, что мистер Уолтон сейчас в Арканзасе. Предложил сообщить, по какому вопросу я звоню.
– Это насчет его сына Джимми.
В трубке повисла долгая пауза.
– Если это шутка, то очень неуместная.
– Это не шутка и не розыгрыш. У меня есть информация о его сыне, и я готов ею поделиться. Пусть мистер Уолтон ждет меня в лобби отеля «Парк Лейн» с журналом… – я попытался вспомнить названия американских изданий, и мне пришло в голову только: – «Плейбой» в руках. Один. Завтра в восемь вечера.
У нас как раз было запланировано свободное время – использую с пользой. Не слушая ответ, я резко повесил трубку, пошел к лифтам. А мне навстречу…
– Синтия! А ты не хочешь помочь советским спецназовцам?
– Это чем же? – Агентша посмотрела на часики на запястье. – Нам уже, кстати, пора собираться и ехать.
– Мне нужна красавица-заложница. Ты подходишь!
Глава 14
По дороге в нью-йоркский выставочный центр под нескромным названием «Колизей» опять пришлось постоять в пробках. Автомобилисты пялились на нас, сидящих в специально арендованном автобусе, показывали большие пальцы. Еще больший ажиотаж случился на входе в здание – стоило нам в камуфляже, шлемах, масках и с автоматами выйти на улицу, как мы мигом были окружены толпой. Посыпались вспышки фотоаппаратов, кто-то даже снимал на ручную камеру.
Сопровождающие полицейские и фэбээровцы быстро разобрались, проторили нам дорожку на вход. На ступеньках «Колизея» я повернулся к ньюйоркцам, снял шлем с маской – помахал рукой. Все одно уже рассекречен, таблом светил в газетах.
– Что, Орел, потом в Голливуд? – поинтересовался тихо у меня Незлобин.
– Ага, куплю виллу с видом на океан, потом кадиллак…
– Господа, прошу внутрь… – К нам подошла Синтия. – Я познакомлю вас с организаторами.
– Товарищи! – поправил я американку. – Все господа остались в Париже.
Шутки она не поняла – «Собачье сердце» Булгакова тут никто не читал.
Дальше пошел хоровод лиц. Меня представляли начальникам полиции, шерифам, замам директора ФБР. Я жал руки, разглядывал парадку местных ментов с аксельбантами, медалями… Участники конференции разглядывали меня. Задавали вопросы по снаряжению, оружию. Я выстроил громовцев у стены, дабы растянуть толпу и дать возможность работать и прессе тоже. Опять засверкали вспышки фотоаппаратов, фактически мы своим появлением в кулуарах сорвали открытие конференции – никто не хотел идти в зал пленарных заседаний. Всем надо было пощупать «скорпионы», потрогать бронежилеты с разгрузками, поудивляться маскам на лицах.
Наконец, организаторам удалось загнать народ в зал, а мы пошли готовиться к выступлению. Синтия провела в один из залов, где по нашим чертежам был сделан макет одноэтажного дома без крыши. По периметру шли мостки, на которые устроители конференции умудрились затащить кресла. Получился такой бельэтаж.