В себя приходили долго. Синтия несколько раз пыталась закричать, но я закрывал ей рот. Один раз она меня даже укусила за руку. Прямо во время оргазма.
– Это было невероятно! Боже, как стыдно!
Переход от удовольствия к смущению у Синтии произошел мгновенно. Я заметил на груди серебряный католический крестик, тяжело вздохнул. Согрешили, вон уже уши у латиночки заалели. У меня беременная жена, у агента ФБР – церковь и бог…
Застегнув штаны, я выглянул из кабинки. Пусто. Быстро вышел, увидел женскую сумочку на раковине. Вот и решение. Достал из-под ремня конверт – как только не вывалился? – вытащил из него записку про «Гром». Порвал в клочья, бросил в урну. И сразу засунул конверт в сумочку. Синтия шуршала одеждой в кабинке, даже не подозревая, какой сюрприз ее ждет. Обидится? Удивится?
Я приоткрыл дверь туалета, осмотрелся. Тоже пусто. Уверенным шагом проследовал в мужской сортир. Умылся, тщательно вытерся бумагой из громоздкого держателя.
– Ты тут?! Тебя все ищут. – В туалет стремительно зашел Незлобин. Огонек тоже успел переодеться в штатское и даже сбрызнуться одеколоном. Я узнал знакомый запах шипра. Вся советская армия им пахнет.
– Тут. Живот что-то прихватило.
Веня присмотрелся ко мне, заулыбался.
– От тебя женскими духами пахнет
Вот ведь… Я достал из держателя еще бумаги, вытерся повторно.
– Тебе показалось.
Быстрым шагом проследовал в зал пленарных заседаний. Помахал рукой Вилорику в президиуме, сел на самый последний ряд. Тут было пусто, никто ничего не унюхает. Прислушался к докладчику. Тематика конференции поменялась, обсуждали синдром свидетеля. Четыре года назад некая американка по имени Китти Дженовезе приехала с работы домой. Жила она в Нью-Йорке в районе Куинс. Девушка припарковалась, вышла из машины. В этот момент ее догнал грабитель некто Уинстон Мозли. Что примечательно, докладчик упомянул его расу – чернокожий. Уинстон догнал жертву и дважды ударил ножом в спину. Китти закричала, и её крики услышали несколько соседей. Когда один из них крикнул в окно: «Оставь девушку в покое!», Мозли убежал, и Китти, истекая кровью, медленно пошла к своему дому. По сообщениям свидетелей, Мозли уехал на своём автомобиле, но вскоре вернулся. Он был занят тем, что прочёсывал окрестности в поисках Дженовезе, пока не обнаружил её лежащей, но ещё в сознании, в коридоре с задней стороны здания.
Преступник решил довести преступление до конца и нанёс ей ещё несколько ударов. Как можно судить по ножевым порезам на её руках, она пыталась защищаться. После этого он изнасиловал девушку, украл сорок девять долларов и оставил лежащей. В целом преступление длилось около получаса и… за ним наблюдали дюжина свидетелей из окон. Всего один человек – Карл Росс – позвонил в полицию. Мозли поймали, осудили, но американское общество сильно бомбануло. Как так? Куча народу наблюдают за изнасилованием и убийством, и всего один человек позвонил копам.
Докладчик вооружился терминами социальной психологии, объяснил, что каждый из очевидцев считает, что помочь пострадавшим должен не он, а кто-то другой. Именно поэтому полиция больше всего «любит» единственных очевидцев. Они сразу все сообщают, да еще и запоминают подробности преступления.
– Ты почему меня бросил одну?! – рядом уселась разгневанная Синтия.
– В женском туалете?
– Боже, какой стыд!
Я кинул быстрый взгляд на… любовницу. Нет, я не тешил себя иллюзиями. Это измена. Чистой воды. Узнай Яна о случившемся – она меня закопает на три метра под землю. А ее папа – генерал КГБ поможет.
Синтия поверх мокрой блузки накинула свой жилет, выглядела на все сто. И не скажешь, что четверть часа назад она мне кусала руку. Я посмотрел на ладонь. Да… следы зубов четко так отпечатались.
Глава 15
– Я тебе что, шлюха?!
Раскрасневшаяся Синтия нашла в сумочке конверт с деньгами.
– Это ты положил?
– Я. Но деньги не мои.
– Это что, такая вербовка?
Вот же разговор пошел… Хорошо, что сидим на заднем ряду, словно подростки на последнем киносеансе. Сначала поцелуи, потом можно руку засунуть под юбку… Впрочем, под юбкой у Синтии я уже был, и мне там понравилось. Не против еще разок заглянуть.
– Обычно медовая ловушка – это метод ФБР.
– Бюро таким не занимается. Это ЦРУ. А вот Кэй Джи Би подсылала Элен Ромеч к Кеннеди!
– Что за Ромеч?
– Немецкая танцовщица из ГДР. Работала в ночном клубе «Кворум». Там любили расслабляться влиятельные сенаторы и конгрессмены.
– Ну немка. При чем тут мы?
– Штази – это считай тоже вы.
Угу, и часовню тоже я развалил. Мне стало любопытно, что успел разболтать президент США этой Ромеч. Но я не стал развивать эту тему.
– Давай договоримся. Никто никого не вербует, никаких медовых ловушек. Просто приятно провели время.
– А деньги?! – Синтия поправила воротник блузки, сделала вид, что конспектирует что-то, что вещает лектор, в записную книжку.
– Кто-то сунул мне в карман пиджака. С запиской. Для «Грома». Записку я порвал.
– А ты вот так легко переложил пять тысяч баксов мне?!
– А кому еще? У меня тут как бы знакомых не сильно много. Потом если найдут деньги у меня в кармане…
– Тебя пошлют в Gulag?
– Ну точно не на курорты Майами-Бич.
Докладчики на трибуне сменились, народ в зале начал посматривать на часы. Всем хотелось уже закруглиться и разбрестись по местным барам.
Дабы не переругаться насчет денег, я перевел разговор на саму Синтию. Попросил рассказать о себе, о родителях. Это оказалось удачным ходом. Женщины всегда любят поговорить о себе.
Синтия Родригес родилась в 1942 году в Мексике, в семье иммигрантов из Колумбии. Ее отец был инженером, а мать работала врачом. С детства Синтия проявляла интерес к науке, технике и праву. Увлекалась чтением детективов и мечтала о том, чтобы ловить преступников.
После окончания школы семья девушки переехала в США, чтобы Синтия могла получить высшее образование. Она поступила на юридический факультет университета в Чикаго, где заняла одно из первых мест в своей группе. После получения степени бакалавра права девушка дважды пыталась поступить на службу в ФБР, но проваливала экзамены. Но тут в Штатах подули новые ветры, набор для агентов в юбке сильно упростили.
Родригес наконец смогла поступить на службу в ФБР, где прошла жесткий отбор и получила обучение в школе Бюро в Куантико. Проявила себя как неплохой аналитик и могла бы проводить успешные расследования. Но увы. «Стеклянный потолок». Гувер тянул наверх WASPов, что расшифровывалось, как белые англо-саксонские протестанты. Они и составляли костяк «мальчиков Гувера».
Сейчас Синтия работает в Нью-Йорке, где на нее повесили организацию всяких форумов, конференций, работу со СМИ.
– Замужем была? – поинтересовался я, зевая.
– Полгода, – буркнула латиночка. – Разбежались. Детей нет. А у тебя?
– Тоже нет, – почти не соврал я.
– А на руке кольцо. Даже не снял, негодяй!
Синтия опять нахмурилась. Моя жопа начала подгорать.
– У нас неженатого бы не выпустили из страны, и мы с тобой даже не встретились бы, – буркнул я, наблюдая, как последний докладчик завершает свое выступление. Народ вяло похлопал и потянулся к выходу. Пошли по проходу и Вилорик с консулом.
– Мне пора! Завтра увидимся.
Я подхватился и довольный, что удалось сразу решить две проблемы – вовремя слинять и скинуть доллары, – направился к кураторам. И вот они мне сразу настроение подпортили. Пока шли по пустому коридору в столовую, где нас ждали громовцы, все выпытывали, о чем я болтал с Синтией, не было ли вербовочных подходов.
– Да кто там может вербовать?! – я строил из себя наивного чукотского юношу. – Дамочка на посылках, ее номер в Бюро двенадцатый.
Смотрели на меня подозрительно, но в столовой были лишние люди, поэтому разговор сам собой прекратился. Я-то надеялся на порцию благодарности за показательные выступления и десерт из поощрений. Но нет, наша награда – это то, что не наказали. Так и живем.
Мы вышли из «Колизея», погрузили снаряжение в автобус и всей толпой пошли на экскурсию по Нью-Йорку. Который не меньше, чем Стамбул – город контрастов.
– Жалко Пушкина… – вздыхал рядом идущий Веня. – Мы на гулять, а он на пост.
– Сами тянули спички, – буркнул я. – Боевое оружие кто-то должен охранять.
Сразу из конгресс-центра мы попали на самую знаменитую улицу Манхэттена – Пятая авеню. Летний день подходил к своему концу, на улицах было много народу, туристов. Громовцы вертели головами, кое-кто расчехлил фотоаппараты. А поснимать там было что – Эмпайр-Стейт-Билдинг, Рокфеллер-центр, здание ООН…
Мы шли по Пятой авеню и глазели на роскошные магазины, кафе и рестораны. Вокруг было много рекламных щитов, на которых что только не впаривали – автомобили «Форд» и «Шевроле», сигареты «Мальборо», да, те самые с ковбоем, пиво «Будвайзер».
– Надо попробовать местный пивас… – мы с Незлобиным отстали слегка от основной группы, разглядывая витрины. – Я все чешское никак не забуду. Амброзия!
– Да, пльзеньский «праздрой» сто очков даст нашим «жигулям».
– «Мартовскому» тоже. Моча…
– В Штатах хорошего пива мало. В основном в банках или бутылках. Лучше виски попробуй.
– Я бы попробовал, да где его взять? Вилорик бдит, по номерам ходит, проверяет.
– Так и быть – ссужу тебя бутылочкой из своего мини-бара. Но чтоб утром без выхлопа!
– Ты, Коля, прям буржуем стал, – засмеялся Веня. – Виски, мини-бар… Вспомни, как во Вьетнаме змеевуху хлебали! И ничего, утром бодрячком.
С Пятой авеню мы повернули налево, дошли до Таймс-сквер. Знаменитых огромных экранов на зданиях тут еще не было, но толпы туристов уже присутствовали.
– Олл ю нид из лав! – уличные музыканты играли «Битлов». И неплохо так, с чувством, попадая в ноты.
– Товарищи, проходим, не задерживаемся!
На лице Вилорика было написано мучение. С одной стороны, в СССР уже выпущена песня Girl. И Яна даже приобрела