– У нас такого никогда не было!
Я начинаю пересказывать полковнику все наши штурмы. Один за другим. Что делал снайпер, от кого получал приказы, куда и как стрелял. Никакой самодеятельности.
– Ладно, пусть будет. Но под твою ответственность, Коля. – Мы с Захарцом уже перешли на «ты». Этому способствовало распитие в валютном баре на Невском пары бокалов пива.
Наконец наступил час «икс». Кто-то из вэгэушников повесил тряпку, на обратном пути с работы Кен срисовал ее. Об этом нам стало ясно после того, как усилился радиообмен американского консульства и цэрэушники начали наматывать круги по Питеру, пытаясь дезориентировать «Семерку» и сбросить хвосты.
Самое трудное было ждать. Кен просто так не пойдет на операцию, ему надо будет убедиться, что он оторвался от слежки. На что сотрудникам «Семерки» была дана соответствующая инструкция. Дать возможность вице-консулу вырваться из-под опеки.
Пока сидели на КП и принимали доклады, трепались о том о сем. Просто, чтобы снять напряжение. Захарец расспрашивал, как проходят тренировки «Грома», часто ли бывают марш-броски. Он почему-то считал это самым важным в подготовке спецназа. Выносливость.
– Самое важное, – меня уже несло, – это перед марш-броском поесть селедки и мармелада.
– Ну селедку – это я понял. Чтобы соли в организме было больше и ее с потом не вымыло сразу. Пить меньше хочется – меньше воды тащить. А мармелад?
– Срать не хочется долго, – коротко ответил я, рассматривая в стереотрубу местность вокруг камня. Все было идеально замаскировано – лично проверял. Солнце уже закатывалось за горизонт, меня потряхивало. За пять дней трижды звонил Алидин, один раз я был удостоен высочайшего разговора с Андроповым. Цинев затаился, на связь не выходил. Ну да ему Пермяков докладывает.
Я посмотрел на небо. Ясно, дождика не планируется. Жара начала спадать, ребятам в ямах полегчало. Пошли доклады замаскированных по дороге постов. Кен выдвинулся на Приморское шоссе. Едет на черном «шевроле» с дипломатическими номерами.
– С ним семья. Жена и дочка. – Это доложил уже кто-то из «Семерки».
Мы ошалело переглянулись.
– Уточните!! – Захарец схватился за рацию.
– Жена и ребенок. Собака. На заднем сиденье.
Первым матерно выругался Пермяков, мы вслед за ним.
– Какая собака? – я отобрал у полковника тангенту.
– Пудель.
– Что делаем? – Это я уже повернулся к нашим «штабистам». – Отменяем операцию?
Напряженное молчание было мне ответом. Никто не хотел брать на себя ответственность.
Я поднял трубку телефона.
– Первый, первый, я второй.
– Второй в канале. – Это ответил Незлобин.
– С консулом в машине жена и ребенок. Мелкий пес. Не исключено, что они будут забирать пленку из тайника.
В трубке тоже воцарилась тишина. Я примерно представлял чувства Огонька. Сначала сидеть несколько часов в яме, ссать в бутылку. Потом узнать, что, возможно, тебе придется работать по женщине и ребенку. А собака будет мешаться под ногами.
– Какие будут приказания?
Я посмотрел на Захарца, потом на Пермякова. Оба мрачно пялились в пол. Решение принимать мне. Мне же и отвечать.
– Буду решать по ситуации. Ждите приказа.
Две ямы – две группы по четыре громовца. Я поднял трубку, переориентировал правую яму на машину. Черт, а ведь остановись Кен чуть подальше… Могут и не успеть. Операция шла по женскому половому органу.
– Семья выполняет роль прикрытия, – произнес Тоом. – Флоренс не будет рисковать женой и ребенком. Сам пойдет забирать.
– А если все-таки рискнет?! Вспомни Прагу и Мэри Магуайер.
– Мэри была профессиональная цэрэушница.
– И жена Флоренса вполне может быть. У семейных пар так часто бывает.
Иво тяжело вздохнул. Что же делать?
Еще один пост сообщил о проезде вице-консула. Наши машины стояли в полукилометре на незаметном съезде с дороги. Я схватил рацию, дал команду выезжать и быть готовыми блокировать «шевроле» цэрэушника. Потом связался с Пушкиным.
– Саша, стреляй по колесам, если будет уходить.
– Так он и на спущенных уедет далеко.
А ведь Байкалов прав.
– Я останавливаю операцию! – вперед вылез бледный Захарец. И куда делись его шуточки, да анекдоты.
– В дверь старому еврею звонят. На пороге – соседка… – я опять приник к стереотрубе. Показался черный «шевроле» вице-консула. – «Соломон Лазаревич! Вы же скорняк?» – «Таки да!» – «Так зашейте вашей кошке жопу, чтоб она не гадила мне под двери!»
Никто не засмеялся, но мне и не надо было. Отвлечь – вот моя цель.
– К чему этот анекдот, товарищ подполковник?
– Не срите мне сейчас под дверь!
«Шевроле» начал притормаживать у камня. Показались машины вэгэушников. Внутри тоже плечистые ребята, если что… Так! Запрещаю себе думать про «если что».
Ну? Кто выходит? Сука, сиди ты на месте!! Нет, выходит баба. В белом платьице, да еще с ребенком на руках. Дитятко лет трех-четырех замотано в одеяльце, рядом скачет пудель.
Со стороны всё выглядело так, будто заботливая мать намерена помочь дочке сделать «пи-пи»… Одеяльце соскользнуло с тела ребенка и упало, точно накрыв камень с контейнером. Скорчив брезгливую гримасу, мамаша в одно касание подхватила одеяльце и, держа его одной рукой, а дочь – другой, поспешила к автомашине.
Ловкость, с какой американка подняла одеяльце, не оставляла сомнений, что мизансцена а-ля «пи-пи» тщательно отрепетирована. Контейнер у нее.
– Бой! – прокричал я в трубку телефона.
Крышки люков отстрелились штатно. Первая группа мигом схватила женщину с ребенком, пудель залился лаем, попытался наскочить на Ильясова и от мощного пинка отправился в стратосферу.
Вторая группа рванула к «шевроле». Вице-консул, увидев это, дал по газам.
– Огонь! – крикнул я Пушкину, с ужасом наблюдая, как контрразведчики на «Волге» не успевают заблокировать цэрэушника.
Все-таки профукали все полимеры…