[29].
Мяч перелетел сетку слева от меня. Я было рванулся к нему, но колено, которое ныло уже несколько недель, внезапно взорвалось дикой пульсирующей болью. С криком я рухнул на землю, лицом прямо в грязную траву.
– Твою мать! – заорал Лекс, подбегая ко мне. – Ты как?
Дьявол! Как же больно! Почему обязательно нужно, чтобы искры из глаз сыпались? А, точно. Потому что там не хватает половины важных сухожилий и связок, а кости скрепляют металлические стержни.
– Иэн! – Блейк упала рядом со мной на траву. В глазах плескалась паника. – Что случилось? Нужно отвезти тебя в больницу?
– Нет, нет, нет.
Зажмурившись, я попытался сесть и вытянуть ногу. Обычно только это мне и помогало. Альтернативой были сильные обезболивающие, но я отказывался принимать то, на что можно было подсесть.
– Все нормально.
Блейк закатала мне штанину и стала массировать область вокруг колена.
– И, – я закашлялся, – так мне гораздо лучше.
– А, с ним точно все нормально, – Гэби закатила глаза. – Пойдем, Лекс. Надо ему льда принести.
– Да, Лекс, – я расплылся в улыбке. – Тащи.
Приятель не стал со мной препираться. Может, потому что прекрасно знал, как я ненавижу, когда вокруг меня все начинают суетиться, окружать заботой или проявлять жалость. Это слишком хорошо напоминает мне тот день. Черт, да и не только день, а всю неделю. Может, и весь месяц. Тридцать дней в больнице, операции, посещения, партнеры по команде. Печаль в глазах говорила мне о том, что я уже и так знал. Несмотря на оптимизм врачей, все было кончено.
Играть я больше не буду.
– Вот. – Блейк убрала руки, встала и помогла подняться мне. – Как думаешь, сможешь дойти до кресла?
Сжав зубы и чертыхаясь, я попытался опереться на травмированную ногу. Колено все еще пульсировало, как нарывающий зуб, но не настолько сильно, чтобы ехать к врачу. Я уже проходил через это: как-то раз подвернул ногу, когда боксировал. Я знал, что боль пройдет. Противовоспалительные и пиво ее вылечат.
Обливаясь потом, я заковылял к садовому креслу и шумно в него плюхнулся. Джинсы теперь прилипли не только к ногам, но и к сиденью, а холодные струйки продолжали стекать по спине.
Блейк присела рядом на корточки и нахмурилась.
– Тебе нужно снять штаны.
– Под ними ничего нет.
– Я закрою глаза.
– Я не собираюсь снимать штаны и оставлять на кресле отпечаток потной задницы. Со мной все в порядке. Клянусь.
Я ее не убедил. Она ощупала колено через джинсы, нога опухла слева от коленной чашечки в том месте, где кости должны были соприкасаться. Могу поклясться, что бывали дни, когда я чувствовал, как они трутся друг о друга.
Конечно, тренировки после такой травмы – это не лучшая идея, но врач сказал, что навредить себе еще больше я уже не смогу. И это была хорошая новость.
Эй, парень, я знаю, что ты всю жизнь посвятил футболу, и не исключено, что тебе придется ампутировать ногу, но есть и хорошая новость! Ты не умер!
Может, так оно и было.
– Оно начинает распухать. – Блейк нажала чуть сильнее, и медленная пульсирующая агония разлилась по ноге.
Я не сдержался и тихо простонал. Она вздрогнула.
– Извини.
– А вот и лед.
Стеклянная дверь приоткрылась, и Гэби кинула Блейк синий пластиковый контейнер. Блейк на лету поймала его и приложила к моей ноге.
– Я пойду подогрею еду, – сказала Гэби. – Лекс уехал в магазин за ибупрофеном, скоро будет.
– Спасибо, Гэбс, – ответил я. От холодного компресса становилось легче.
– Ага.
Дверь захлопнулась у нее за спиной.
– Что у тебя с коленом? – спросила Блейк.
– Ничего особенного. – Я прислонился потной спиной к спинке кресла и посмотрел в ее огромные взволнованные глаза. – Просто какая-то ненормальная полуголая девица пыталась убить меня.
– Я не полуголая девица. – Девушка скрестила на груди руки.
Сфокусировавшись на ее груди, я невольно застонал.
– Окей, ты права, – я протянул руку и дотронулся до ее открытого животика. – Полуголая, но не совсем.
– А вообще я не имела в виду сегодня – день, когда я практически надрала тебе задницу. – Она опустилась на крыльцо напротив меня и обхватила колени руками. – Я перестала следить за футболом, когда не стало брата. Это было слишком тяжело.
– Понимаю. – Я громко выдохнул. – Поверь мне, я действительно понимаю.
– Так что с твоим коленом?
– Ты умеешь хранить секреты?
Я потянулся к ней. Она сделала то же самое, а глаза превратились в узкие щелочки. Ха, она уже готова выслушать то, что я ей сейчас наплету. Неплохо.
– Ага.
– Я спас жизни двух пожилых леди, которые переходили дорогу. Они даже не заметили машину. Я уже говорил, что у них с собой были коты? Так что я спас целые четыре жизни. Может даже пять, если учесть цыпленка, который в это же время переходил дорогу. Машина проехала по мне. И тогда… мне отдали ключи от города…
– Ух, да ты самый обыкновенный борец с преступностью?
Я медленно кивнул и поманил ее пальцем.
– А теперь начинается секретная часть. Готова?
– Готова.
– Я Супермен.
Блейк подняла брови и снисходительно улыбнулась. От этой улыбки у меня перехватило дух.
– Правда, что ли?
– Зуб даю, – подмигнул я ей. – Иначе, почему, например, моего лучшего друга и по совместительству злейшего врага зовут Лекс? Нужны доказательства. Плащ лежит у меня в комнате. Хочешь посмотреть?
– Супермен не снимает свой плащ.
– Все верно. Просто сейчас я в невидимом плаще. Супермену тоже иногда хочется побыть обычным человеком. А единственный способ увидеть мои сверхспособности – переспать со мной.
– Ха. А все так хорошо начиналось.
– Эй! – я поднял руки. – Эти правила устанавливаю не я, сладкие щечки. Я всего лишь самый заурядный супергерой.
– Так оно и есть, – вмешалась Гэби. Интересно, давно она здесь стоит? – Маленький мальчик мог погибнуть! Представляешь, что стало бы с его отцом? Который еще недавно потерял жену? Иэн, это было прекрасно. Ты все сделал правильно. Не надо себя недооценивать. Ты спас его жизнь, рискуя своей. Я до сих пор не могу забыть, как позвонил Лекс и сказал, чтобы я приезжала в больницу. Нас предупредили, что у тебя кровоизлияние, и…
– Гэбс, достаточно. – Я мягко остановил ее, хотя на самом деле был жутко зол. Мне хотелось провалиться на месте. Но с распухшей ногой я мог только сидеть и слушать, как она рисует меня героем, каким я никогда не был.
Да. Я спас жизнь тому мальчику.
Да. Меня называли героем.
Но эгоистичный говнюк, глядя, как его бывшая команда играет за Суперкубок, нередко думал: «А может, мне не стоило бросаться под эту машину?»
– Драгдилер вернулся.
Лекс кинул мне баночку с лекарством.
– Ты имеешь в виду Лекс Лютор[30]?
Блейк рассмеялась. И повисшее в воздухе напряжение сразу же спало. Девушка взяла меня за руку.
И не отпускала.
А стоило бы отпустить.
Потому что даже Гэби не знала, какие демоны живут во мне. Но что-то подсказывало мне: Блейк прекрасно понимала, как чувствует себя человек, который утратил самое важное, что всю жизнь помогало ему не сдаваться.
Лишиться возможности играть в футбол оказалось гораздо большим. Иногда мне казалось, что я потерял себя, свою душу.
– Гэбс… – Блейк кашлянула. – Еда готова?
– Ой! – Гэби вскочила. – Простите, ребята, я не захватила тарелки. Хотите поесть здесь, на улице?
– Да, – хором ответили мы с Блейк.
Гэби молча смотрела на нас. Казалось, что она ищет причину, почему мы оба ведем себя как идиоты. И вот-вот придет к какому-нибудь дурацкому выводу. Господи, спасибо тебе за Лекса!
– Женщина-а-а! – взревел он. – Перестань быть… – друг подтолкнул ее к двери, – собой. Всего на пару секунд. Еда. Это всего лишь еда. Они хотят поесть на улице, и мы позволим им поесть на улице. А еще ты обещала пирог. А я не чувствую запаха пирога.
– Поправочка. Я обещала купить пирог, а не испечь его. Если хочешь мамочкиной стряпни, то просто съезди к ней, Лекс.
– Больше всего я люблю яблочный, – пробурчал он, закрывая за собой дверь, и через минуту вернулся с двумя тарелками в руках.
– Я отвлеку террористку, но за вами должок, – прошептал Лекс.
– Спасибо, чувак, – поблагодарил его я и расхохотался, когда он вернулся в дом и громко заорал:
– Стелла!
Глава двадцать третья
Мы закончили наш ужин в тишине. Обезболивающее уже начинало действовать, так что становилось все проще наслаждаться едой, не морщась от боли каждый раз, когда приходилось шевелить ногой. По небу плыли красно-розовые слоистые облака.
– Уже темнеет.
Блейк отнесла мою тарелку в дом и вернулась с огромным куском пирога.
– Думаю… – Я взял у нее тарелку, откусил добрую половину своей порции и только потом закончил мысль. – Я как-нибудь специально подстрою себе травму, если обо мне так заботятся.
– Ха, – она посмотрела на мои губы. – У тебя… яблоко…
– Решил его приберечь.
– Это не лучшее место, Супермен.
– Я убью ту женщину, которая попытается так меня назвать в постели.
– А если так: ты лежишь в своей постели…
Я улыбнулся так широко, что у меня заболели губы.
– В одежде…
Мечта улетучилась вместе с улыбкой.
– Это не смешно. – Я ткнул в Блейк пальцем.
Она фыркнула.
– А ты, когда я называю тебя Суперменом, притворяешься, что это из-за твоих суперспособностей в постели, а не потому, что ты на самом деле герой.
– Я не герой. – Пирог вдруг застрял у меня в горле, и, сглотнув несколько раз, я пропихнул его дальше. – И это самое ужасное. Люди до сих пор называют меня героем. А я из-за этого чувствую себя… виноватым. Недостойным их слов. Вот он я, живой, и мне так обидно, что я больше не могу играть в футбол. А ребенок мог умереть.