– Мэй, хотите куртку? – предложил Ирвин.
– Боюсь, я в ней утону.
Тэйт ушёл далеко в поле, снял с себя рубашку, обвязал вокруг пояса. Я не хотела на него смотреть – и почему-то смотрела. Бело-пепельная макушка сливалась с блёклым небом.
– Не грусти, – подмигнул мне Дирин.
– А целители болеют? – неожиданно вырвалось у меня.
Дирин перевёл взгляд на худую смуглую спину Тэйта с выпирающими лопатками и хмыкнул.
– К счастью, нет. Иначе некоторые ходили бы вечно простуженными.
Уныло кивнула и забралась обратно в везиль. Ирвин последовал за мной, Тэйт запрыгнул через пять минут – застёгнутый на все пуговицы. Сразу отвернулся и уставился в окно. Разговор не клеился. Ирвин начал рассказывать о князе, у которого он гостил, но сбился. Задумался, потом опомнился и извинился, однако дальше развивать тему не стал. Мы вяло перебрасывались репликами, потом я начала дремать.
Солнце заходило медленно-медленно, из золотого превратилось в жёлтое, затем в оранжевое и под конец зависло на горизонте долькой красного апельсина. Небо всё равно осталось светлым, и в город мы въехали до того, как зажглись фонари. Немар выглядел братом-близнецом Орлиса, Кагара и Сарена. Проплыл мимо круглый храм с колоннами, на шпиле ещё играл алый отблеск уже невидимого солнца. Дом Собраний украшали часы, фигурные стрелки показывали без четверти десять.
– У кого мы на этот раз останавливаемся? – спросил Тэйт.
Ирвин полез в карман, зашуршал бумагами.
– Летт Лемáр Винáр, – зачитал он. – Шестая улица, пятый дом.
– Надеюсь, Богиня проявит милосердие и этот Винар окажется холост или же вдов и бездетен, – проворчал Тэйт. – Мечтаю об ужине в тишине.
Видимо, Богиня за что-то злилась на своего избранника, потому что семья летта Винара состояла аж из семи дам: весьма почтенной согбенной матушки, двух пожилых желчных тёток, пышнотелой красавицы жены и трёх непоседливых востроглазых дочек. Разглядев этот цветник, Тэйт чуть не сбежал ночевать в везиль. Ирвин мужественно раскланялся со всеми и принуждённо выдавил пару любезностей. Единственный, кто не возражал против девичьего внимания, был Дирин, но едва дочери выяснили, что он всего лишь водитель и охранник, то сразу резко перестали его замечать. Ужин прошёл под несмолкаемое щебетание девиц, обстоятельные расспросы тёток и невразумительное мычание жены. Сам летт Винар, очевидно, давно привык к шуму и воплям, помалкивал, попивал вино и невозмутимо жевал окорок.
– Ах как замечательно быть целителем! – восторгалась младшая дочь.
– Или стихийником! – подхватывала средняя.
– Вы, наверное, участвовали в войне с Киреей? – поинтересовалась старшая. – И, несомненно, совершали подвиги!
Одна из тёток толкнула её локтем и показала глазами на меня. Девушка нисколько не смутилась и продолжала требовательно смотреть на Ирвина.
– Нет, летта Ми́лна, я не воевал, – сухо ответил он. – К тому же не вижу доблести в том, чтобы победить страну, которая не ждёт нападения и не способна дать отпор.
– В Кирее поклоняются бесам, – прошамкала матушка летта Винара. – А все кирейки – ведьмы.
– Мама, – попытался одёрнуть её сын.
– Ведьмы, – упрямо повторила старуха и осенила себя знаком Богини.
– Уверяю вас, летта Винар, вы ошибаетесь, – возразил Ирвин. – Кирейцы верят в Отрешённого, причём их вера не так уж отличается от нашей. У них тоже существуют Чертоги и Бездна…
– Где все они будут гореть! – удовлетворённо перебила добродетельная летта.
Тэйт резко поднялся и с шумом отставил стул.
– Благодарю за ужин.
Дочери проводили его разочарованными взглядами и с удвоенной силой набросились на Ирвина. Я поняла, что тоже сыта, тихо произнесла «спасибо» и выскользнула за дверь. Почти сразу за мной выскочил Дирин.
– Уф… Мэй, не бери в голову. Старушка выжила из ума.
– Да я привыкла, – заставила себя улыбнуться. – В Орлисе было то же самое. Сколько времени мы пробудем в Немаре?
– Всего два дня, слава Богине. Не представляю, как Ирвину хватает терпения с ними любезничать!
– Он дипломат, – пожала плечами. – Причём хороший. Ты не знаешь, где наши комнаты?
– Наши с тобой – на первом этаже, рядом со слугами, – Дирин усмехнулся. – Летта Винар сочла, что там нам самое место. Она вообще хотела поселить нас вместе, ты бы слышала, как Тэйт на неё вызверился!
– Он боится, что я тебя околдую, – предположила я.
– Ну-ну! – расхохотался Дирин и вдруг стал серьёзным. – Мэй, когда общаешься с такими людьми, как Ирвин и летт Тэйт, границы стираются. Начинаешь считать себя другом, а не наёмным служащим. Однако я прекрасно понимаю: им ты ровня, мне – нет. Поэтому я никогда не позволю себе лишнее. Не посмею смотреть на тебя иначе, чем с теплотой и нежностью. Ты чудесная девушка, но я был бы глупцом, если бы начал мечтать о невозможном.
– Эй! – хихикнула я. – Мне кажется, или ты только что меня… как это по-гидарски? Отшил?
Дирин расплылся в улыбке.
– В приюте говорили: «Дал от ворот поворот». Мэй, – он протянул мне руку, – будем друзьями?
Моя ладошка утонула в его.
– Мы уже друзья, Дирин. Давай ненадолго выйдем на улицу. Хочется свежего воздуха.
Чистое небо над городом всё равно не хотело темнеть, немножко подросший месяц еле выделялся на бледно-синем фоне. Уже не серёжка, а половинка дутого браслета.
– У нас на севере в начале лета ночи совсем нет, – Дирин задрал голову, высматривая знакомые созвездия. – Зато зимой день длится всего три-четыре часа. А в эту пору ещё стоят такие морозы, что дышать нужно через шарф, иначе нутро простудишь. Я, когда очутился в Рексоре, постоянно по́том исходил – так жарко казалось. Ничего, привык.
– На севере – это у самых льдов? – с интересом спросила я.
– Ага. Красиво там бывает! Сияние в полнеба… Прямо как твои глаза.
Я рассмеялась, но через миг погрустнела.
– В Гидаре я постоянно мёрзну. Надеюсь, в Нейссе не так холодно.
– Не холодно, зато сыро, – поморщился Дирин. – Мэй, неважно, где ты живёшь, главное – с кем. Когда ты найдёшь свою половинку…
– Если найду.
– Когда, – твёрдо поправил мой друг. – И когда ты его найдёшь, тебе станет всё равно, в Нейссе вы поселитесь, в Гидаре или даже в Огории. Согревает не это, – он подёргал воротник рубашки, – греет здесь, – Дирин приложил ладонь к сердцу.
Ночной ветерок качнул над нами фонарь, тени разбежались по мостовой, в доме через дорогу погасло последнее освещённое окно. Немар окончательно погрузился в сон.
– Возвращаемся?
– Да. Дирин… спасибо.
– За что? – удивился он.
За то, что с тобой хорошо и просто. За то, что я и впрямь начинаю верить в это «не если, а когда». За то, что внутри меня из-под сухой мёртвой травы тоже пробиваются ростки, согретые бледным северным солнцем. Ожидание перемен. Я взяла ладонь Дирина и пожала.
Держась за руки, мы вернулись в дом. Первый этаж напоминал соты из маленьких клетушек, двери налезали одна на другую. Предназначенные нам комнаты выглядели узкими пеналами, куда с трудом втиснулись лишь кровать, полка и вешалка, даже окна были разделены перегородками – половинка на комнату. Я всерьёз забеспокоилась, что Дирин с его габаритами здесь не развернётся. Но проверить не удалось.
– Летта Винар совершенно случайно обнаружила, что у неё свободны две гостевые спальни, – голос Тэйта звенел от гнева. – Дирин, какого беса ты не сказал, что вас запихнули в курятник?!
– Так ничего страшного, летт Тэйт, – смутился Дирин. – Ненадолго же.
Взгляд Тэйта остановился на наших соединённых руках. Целитель зло прищурился.
– Герис, позвольте вас на два слова.
– Дело дрянь, – шепнул мне Дирин и послушно последовал за Тэйтом.
В растерянности я зашла в комнатушку, куда занесли мои вещи, и присела на кровать. Часов слугам, разумеется, не полагалось. Мне показалось, прошла вечность до того момента, когда в дверях нарисовался Дирин. Как-то очень странно, боком подхватил мою сумку и преувеличенно бодро заявил:
– Мэй, мы переселяемся.
Свою сумку из соседней клетушки он уже забрал и поэтому сразу направился дальше, мне оставалось лишь не упускать из виду его могучую спину. Новые комнаты располагались на втором этаже, коридор здесь был в два раза шире и устлан катизским ковром, вычурные лампы в форме ракушек заливали пространство ярким светом. У раскрытых дверей стоял Тэйт и тоже почему-то спиной к нам. Во мне взыграло любопытство. Быстро проскользнула вперёд и резко развернулась.
Синяки на их лицах оказались удивительно симметричными – надо же так умудриться! При такой разнице в росте! Но если Дирин с багровым отёком под глазом выглядел подравшимся мальчишкой, то Тэйт с кровоточащей ссадиной на скуле напоминал гордого воина с боевой раной.
– Извини ещё раз, – произнёс целитель.
– И вы меня простите, летт Тэйт, – Дирин опустил сумки и виновато шмыгнул носом. – Дурак я недогадливый.
Он посмотрел на меня.
– Мэй, выбирай комнату.
Я поняла, что моё присутствие им мешает, зашла в первую раскрытую дверь и плотно захлопнула её за собой. Желание подслушать, о чём они будут разговаривать, распирало, но приличия оказались сильнее. Минут через пять раздался стук в дверь, и Дирин занёс мою сумку. На его физиономии не осталось и следа от синяка. На мой жадный вопросительный взгляд друг ответил тяжёлым вздохом.
– Пожалуйста, Мэй, не спрашивай. Врать я не умею, а правду сказать не могу. Пообещал. Да и толку-то с той правды, – он сердито сжал кулаки. – Завтра в храм пойду, помолюсь Богине. Она всё так запутала, она пускай и распутывает.
– Дирин, я в чём-то виновата?
– Что ты, Мэй, – он покачал головой. – Нет, конечно. Ты отдыхай, дорога сегодня утомительная была, и вечер не лучше.
После его ухода я долго стояла у окна, всматривалась в удивительно светлое ночное небо. Шум за стеной нарушил очарование спящего города. В доме Винара оказались слишком тонкие стены.
– Простите, вы за кого меня принимаете?! – гремел грозный голос Ирвина. – Ладно, я почти привык к попыткам подложить ко мне в постель продажную девицу, но собственную дочь?!