– Дед тебя не напугал? – с беспокойством спросил Тэйт.
Помотала головой.
– Он вас действительно любит, – ответила невпопад.
Мы тоже прошли в храм и скромно стали у стенки. Однако очень скоро нейссец в роскошном костюме пробился к нам сквозь толпу и настоятельно попросил нас подойти поближе, причём не ограничился словами и отвёл в первый ряд. Теперь мы находились почти у самой чаши, в ослепительной позолоте которой отражались алые одеяния аж семерых служителей. Богиня снисходительно взирала на собравшихся в зале с высоты своих шести колонн. Я отыскала в толпе Ирвина: он разговаривал с матерью и дедом. Сзади маячил Дирин, возвышаясь над морем тёмных голов. Геран перехватил мой взгляд и беззлобно погрозил пальцем.
Файриан появился в сопровождении советников, среди которых Майнис был самым молодым и в то же время значительным. Прочие, с сединой в чёрном шёлке волос, показались мне слишком суровыми и сосредоточенными. Илону вёл Игран, и вряд ли этот храм видел более величественную невесту. Королевский голубой оттенял её северную красоту, волосы спадали на плечи волнами белого золота, в руках невеста держала кедровую ветвь – символ Гидара. Игран в традиционном гидарском костюме вызвал восторженные шепотки присутствующих дам. Он вручил Файриану дочь и отступил в сторону. Илона приняла руку короля с достоинством и гордой улыбкой.
– Исске рождена, чтобы блистать, – шепнул мне на ухо Тэйт. – Уверен, через полгода она пришлёт деду письмо с благодарностью.
– Раньше, – возразила я.
Служителя, ведущего церемонию, похоже, выбрали исключительно за громоподобный голос. Его слова гулким эхом отскакивали от стен и достигали ушей самой Богини. «Да» Илоны прозвучало столь же громко: в этот миг она смотрела в глаза Файриана. После своего согласия жених повёл невесту к чаше, но ладонь намочил первый, и первый опустился на коврик. Впрочем, подозреваю, это объяснялось церемониалом, поскольку нельзя же допустить, чтобы король оказался под каблуком у жены.
– Иланиан и Файриан, отныне вы муж и жена.
Храм наполнился ликующими голосами и приветственными выкриками: желали милости Богини, семейного счастья, побольше наследников – последнее чаще всего. Одарённая королева севера принесёт Нейссу стихийников или целителей, и каждый из присутствующих это понимал. В книге записей служитель старательно выводил каждую букву, затем поднял книгу и развернул к собравшимся, чем вызвал новый шкал поздравлений.
– Всё, теперь можно улизнуть, – Тэйт потянул меня за руку.
Я всецело разделяла его намерения. Наша пара притягивала слишком много любопытных взглядов – и необычной внешностью, и тем, что стояли в первом ряду. Мы не без труда пробрались через толпу и вышли наружу. Плиты на пустой площади перед храмом блестели от дождя. Вдалеке цепочкой из серых бусин мокли несчастные гвардейцы.
– Тэйт, Мэй!
Ирвин догнал нас и остановился, тяжело дыша.
– Сбегаете?
– Нам-то можно бегать, а ты не очень-то суетись, – нахмурился Тэйт. – Организм ещё слаб, по-хорошему, тебе день лежать бы надо.
– Успею, – отмахнулся Ирвин. – Всё-таки сегодня свадьба Илоны. И с вами хотел нормально проститься.
– Ирви, ты же знаешь, я терпеть не могу прощаться. Родителей и деда я видел, а Исске мне глаза обещала выцарапать. К тому же…
– Ладно, не оправдывайся, – оборвал его брат. – Вы с дедом говорили?
Тэйт кивнул.
– Он вам сказал… про предгорья?
– Ты только глупостей не натвори сгоряча, – вздохнул Тэйт. – Пусть хоть один из нас не совершает поступков, о которых потом будет жалеть.
– Мне и хотелось объяснить, тебе и Мэй. Чтобы вы не думали, что я назло вам или с отчаяния. Это обдуманное, взвешенное решение. Нам нужен союз с предгорьями, крепкая, охраняемая граница на востоке. И раз так получилось… Наверное, это знак. Богиня позволила меня спасти, чтобы я служил Гидару. Как дед: долг выше личного.
Ирвин попытался улыбнуться.
– Ну и Анейла – приятная девушка. Не самая плохая жена для договорного брака.
Его рука полезла в карман.
– Мэй…
Сдержанная боль прорвалась в коротком взгляде: смотреть на меня прямо Ирвин избегал.
– Пожалуйста, возьми на память. Тэйт, ты позволишь?
Подвеска на цепочке была усыпана бриллиантами. Знак бесконечности, символ Богини. Я понимала, что, выбирая подарок, Ирвин вкладывал в него иной смысл. Покосилась на мужа: Тэйт кивнул. Цепочка скользнула в ладонь: даже этот шанс коснуться моей руки Ирвин не использовал.
– Пусть Богиня хранит вас в пути, – пожелал он и ушёл обратно в храм.
Дождь выбрал именно этот момент, чтобы перерасти в ливень. Тэйт взял цепочку и надел на мою шею.
– Ирви – единственный человек, к которому я не имею права ревновать.
– Тебе и не нужно ревновать. Он замечательный, совершенный, идеальный. Но полюбила я тебя.
И нисколько не жалею.
***
Под ногами бодро хрустел снег. За пять лет я привыкла к морозам и научилась ценить гидарские юбки. К тому же после поездки в Рексор в середине зимы я убедилась, что в приграничье просто чудесный тёплый климат. Даже когда срок ссылки Тэйта закончился, мы решили не переезжать. Совет управителей Кериса слёзно умолял городского целителя не оставлять должность, удвоил жалование и передал в собственность мужу дом, который мы до этого снимали. Двойное жалование стало веским аргументом, потому что с некоторых пор нас стало трое, и Тэйт не собирался на этом останавливаться.
Совет целителей принял во внимание смягчающие обстоятельства. Немаловажным стало и пылкое заступничество летта Герана Гирела. Меня на суд не пустили, но Тэйт со смехом рассказывал, с какой торжественной речью выступил его дед, припомнив всё – от важности налаживания связей с Нейссом до милости самой Богини. Тэйт был единственным целителем, который смог вернуть душу и не лишиться дара, и если так рассудила сама Богиня, то грешно с ней спорить. В результате мужа сослали на три года в приграничье, в любой город по выбору, и мы осели в Керисе.
Слухи очень быстро сделали из Тэйта чуть ли не посланника Богини, а Керис из рядового полувоенного городка превратился в окружной центр. Страждущие приезжали отовсюду, гостевые дома росли как грибы после дождя. В справедливости сравнения я убедилась: первым же летом Тэйт пристрастил меня к традиционным гидарским развлечениям, и я полюбила грибную пору и осенние леса. За заслуги мужа мне простили кирейское происхождение, никто не шипел злобно вслед и не толкал локтями. Вначале я остерегалась, ходила с оглядкой, но то ли люди в Керисе были добрее, нежели в Орлисе, то ли сыграло роль отсутствие дурной славы, только ни разу меня не оскорбили и даже не обсчитали. Жена целителя пользовалась уважением, а Тэйта жители просто боготворили. Ему прощали резкость и прямоту, потому что знали: к заболевшему ребёнку и занедужившему старику целитель отправится в любую погоду, посреди ночи и в разгар праздника.
Новое здание почты на центральной площади отстроили в прошлом году – после визита в Керис высоких гостей. Летт Геран Гирел произвёл на Совет управителей города неизгладимое впечатление. Теперь стало возможно заказывать по каталогу книги. Я попрыгала, чтобы стряхнуть снег с ботинок, и зашла внутрь. Тэйт ругался, когда я самостоятельно таскала домой тяжёлые стопки, но сейчас я ждала лишь один роман и решила забежать. У окошек толпились посетители, меня узнали и вместе с приветствиями пропустили вперёд.
– Летта Гирел, – поклонился Рéдин, почтовый служащий, – вам ещё и письмо.
Идеально правильный, ровный почерк на конверте вызвал улыбку. Ирвин оставался совершенством во всём. Не сдержалась, вскрыла прямо в зале, пробежала по строчкам.
– Хорошие новости, летта Гирел? – подмигнула мне Лáрис, наша соседка.
– Отличные, – ответила я. – Приезжает брат мужа с женой и детьми.
– Это которая княгиня?
– Княжна Анейла.
– Добро, – согласилась Ларис. – Дороги нынче безопасны, путешествовать хорошо. Города-крепости в долинах все бесчинства пресекли. Думаю вот, не переселиться ли, погреть кости на старости лет?
Ларис кокетливо стрельнула глазами на представительного летта в очереди у соседнего окошка, тот многозначительно ухмыльнулся. До старости Ларис было как отсюда пешком до Рексора. Я вновь уткнулась в письмо. Ирвин будет через месяц…
– Мей? – голос рядом показался смутно знакомым. – Мей, это ты?
Внушительная летта разглядывала меня с неподдельным изумлением.
– Летта Герун?..
– Точно, Мей! – хохотнула Согар. – И всё такая же тощая, шубка ровно на вешалке болтается! Так ты окрутила того столичного красавца? Летта Гирел, надо же! Я думала, он тебя в содержанки возьмёт, а ты жена! Вот ведь ведьма!
– Летта Герун, что вы здесь делаете? – растерялась я.
– Старшую дочь к целителю привезла, – не стала скрытничать она. – Четыре года не беременеет, зятёк ворчать начал. А ты почему здесь, а не в Рексоре?
– Я тут живу, пять лет уже.
– Что, муж выгнал? – сочувственно склонила голову Согар.
Подавила смешок и хотела объяснить, но в этот момент с облачком морозной пыли в зал ворвался Тэйт – с гордо восседающим на плече сыном. Кровь Гидара, Нейсса и Киреи создала самого красивого ребёнка на свете – зеленоглазого и золотоволосого, будущего стихийника или целителя, которого счастливый отец безбожно баловал, впрочем, как и все в Керисе.
– Мэй! – Тэйту пришлось перекрикивать общий гул приветствий. – Ты опять за своими книжками удрала? Сказал же, ничего тяжёлого не таскать!
Маленький Лайд довольно угукнул с высоты.
– А я тебя просила зимой шапку надевать, – парировала я.
Пепельный хвост дорос уже до талии и сейчас покрылся инеем. И угораздило же меня однажды ляпнуть, что мне нравятся длинные волосы нейссцев. Слава Богине, хотя бы сына Тэйт одел нормально. Посетители почты добродушно посмеивались, к нашим шутливым перепалкам они привыкли. Вне работы суровый и серьёзный целитель превращался в ироничного и насмешливого парня.