С этим, знаете ли, ничего не поделаешь. Это все генетика. Дедушка моего мужа умер в возрасте тридцати пяти лет. Его отец тоже умер в этом же возрасте. А пару лет назад умер его брат, тоже в возрасте тридцати пяти лет. Моему мужу сейчас тридцать три года, он следующий, так что нам нужно обо всем позаботиться именно сейчас.
Я не верил своим ушам. Хотя я не был знаком с этой парой, я все же знал, что они давно жили вместе и имели двух очаровательных детишек. Если она и в самом деле считала, что ее муж подвластен той же закономерности, которая довлела над мужчинами в его семье, тогда ее интерес к страховке неожиданно обретал логику и смысл. Она искренне верила, что вскоре страховка ей непременно понадобится.
В то же время какая-то часть меня просто не могла примириться с тем, что я услышал. И дело не в том, что я не верил, будто случаи вроде того, что описала моя напарница по работе, в самом деле могут происходить. Скорее я не верил в то, что они должны происходить. Сама идея, что можно стать жертвой ограниченного срока жизни только потому, что все в семье рано умирают, казалась мне неправдоподобной. Я не мог не думать о том, что эта история, возможно, могла бы иметь иной финал. Возможно, в их жизни что-то изменится и ее муж станет первым мужчиной в семье, который вырвется из этого замкнутого злополучного круга, довлевшего над ними, сколько они себя помнят. Теперь, после того как она рассказала мне о семейном «проклятии», к тому же учитывая и то, что мы вместе работаем... короче говоря, у нас появился повод для глубоких, подчас эмоциональных разговоров, которые не замедлили последовать.
Я быстро уяснил, что такая тема, как короткая жизнь и скорая смерть, является крайне болезненным предметом для обсуждения и что вести об этом разговоры с другим человеком провокационно и рискованно, особенно если этот человек сидит с тобой в одном офисе.
Хотя исследования указывают на безошибочную корреляцию между нашими сущностными убеждениями и здоровьем нашего тела и продолжительностью жизни, эту связь очень легко истолковать неверно. Все дело в том, как подается информация. С одной стороны, я убежден, что ни один человек не просыпается вдруг утром с решением сознательно выбрать в жизни такое физическое состояние, которое бы приносило боль ему и страдание его близким. С другой стороны, я знаю, что, изменив убеждение, мы можем изменить состояние здоровья и жизнеспособность своего тела. Главное здесь — найти такой способ передачи информации о столь чудесных возможностях, который бы не был ни назидательным, ни осуждающим. Нужно правильно сообщить, что обстоятельства, угрожающие жизни, — это просто чья-то «ошибка». Потому я и сделал все от меня зависящее, чтобы донести эту мысль до моей коллеги. Вскоре мы уже вовсю вели разговоры на эту тему в обеденный перерыв, рассуждая о мире как средоточии квантовых возможностей и о силе убеждений, позволяющих выбирать эти возможности в жизни.
Не могу сказать наверняка, чем закончилась вся эта история, поскольку через несколько лет я уволился из компании. Прошло более двадцати лет с тех пор, как я последний раз разговаривал со своей бывшей соседкой по офису. Но одно могу сказать со всей определенностью: к тому времени, когда я уволился, муж той женщины отпраздновал свой 35-й день рождения и перевалил за него. Ко времени обеда, который я устроил, увольняясь, он пребывал в добром здравии и был определенно жив! К удивлению и облегчению его семьи, он прервал то, что они считали «семейным генетическим проклятием», распространявшимся на многие поколения. Поскольку он переступил границы, обозначенные для него убеждениями близких ему людей, у него появился повод взглянуть на свою жизнь иначе, дав тем самым повод и своей семье сделать то же.
Иногда все, что требуется, — это чтобы один человек совершил, казалось бы, невозможное в присутствии других людей. Видя, как разбиваются ограничения и открываются новые, доселе невиданные возможности, люди смогут объять эти возможности своим умом и закрепить их в собственном мысленном мире, поскольку лично убедились в их реальности.
Когда мы слышим истории вроде той, что была рассказана выше, мы, как правило, спрашиваем себя: «Неужели это просто случайное стечение обстоятельств?» Действительно, случайно ли то, что срок жизни человека просто совпал с его или ее представлениями (или представлениями его/ее семьи) о том, сколько именно он/она должны прожить? Или это не совпадение, а нечто большее?
В конце XX столетия, когда возродился интерес к связям между умом и телом, чуть ли не каждую неделю в научных и научно-познавательных журналах появляются сообщения о новых исследованиях, выявляющих прямую связь между тем, что мы думаем и чувствуем, и тем, как функционирует наше тело. Именно эта связь и проявляется в нашей повседневной жизни, как и в жизни близких нам людей, о чем свидетельствуют рассказанные выше истории двух моих знакомых.
Хотя эти истории иллюстрируют ту силу, которой обладает убеждение в отношении одного человека, сам собой напрашивается вопрос: а не может ли эта сила воздействовать еще глубже, неким образом влияя на всех нас? Не может ли быть так, что мы, все сообща, разделяем некое общее убеждение, которое влияет на нас на столь глубоком уровне, что именно оно и обусловливает границы человеческой жизни? И если это так, то можно ли изменить это убеждение, изменив тем самым и границы жизни? На оба вопроса ответ положительный: «Да». Источник же такого убеждения, возможно, удивит вас.
Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему мы умираем, прожив лишь 70 или 100 лет? Помимо очевидных травмирующих вещей, таких, как войны, убийства, несчастные случаи, нищета или крайняя нужда, что же в действительности является причиной смерти людей? Почему такие очевидные преимущества, как крепкое здоровье, неиссякаемая жизненная сила и полная смысла жизнь, постепенно теряются, когда мы переступаем так называемую «середину жизни» и все больше приближаемся к 100-летней отметке?
И ученые, и профессиональные медики, и прочие знающие люди — все согласны с тем, что наше тело обладает чудесной способностью поддерживать жизнь. Из 50 или около того триллионов клеток, составляющих организм человека, большая их часть, как установлено, на протяжении жизни обладают способностью к самовосстановлению и воспроизводству. Другими словами, мы постоянно обновляем и перестраиваем себя изнутри!
До недавнего времени ученые считали, что феномен клеточного воспроизводства имеет только два исключения — клетки мозга и клетки сердца. Интересно, что именно клетки этих двух центров наиболее тесно связаны с теми духовными свойствами, которые и делают нас теми, кто мы есть. Хотя, как показали новые исследования, клетки этих органов тоже обладают способностью к самовосстановлению, однако они, видимо, не нуждаются в этом и могут спокойно служить в течение всей жизни! Итак, мы возвращаемся к уже заданному вопросу: почему срок нашей жизни завершается примерно у отметки в 100 лет? Что именно отнимает у нас жизнь?
Исключая злоупотребления лекарствами и неверно поставленные диагнозы, главным убийцей взрослых людей в возрасте свыше 65 лет является болезнь сердца. Принимая во внимание ту работу, которую призвано выполнять наше сердце, и тот факт, что оно выполняет ее безукоризненно хорошо, эта статистика меня изумила. Сердце среднестатистического человека бьется с частотой примерно 100 000 ударов в день (свыше 2, 5 миллионов ударов в год) и за сутки перекачивает шесть кварт (около семи литров) крови через артерии, вены и капилляры общей протяженностью примерно в 12000 миль. Наше сердце настолько жизненно важно для нас, что первым в утробе матери формируется именно оно — даже раньше, чем мозг.
Говоря инженерным языком, когда успех всего проекта зависит от какого-то единичного предмета оборудования, то этот предмет получает статус «критической цели». При разработке космической программы, — например, когда нужно посадить самоходный аппарат на Марс, где, как известно, в случае поломки или неисправности некому ее устранить, — инженеры, чтобы миссия аппарата могла завершиться успешно, прибегают к одному из двух методов: они или создают аппарат с такой точностью, что он просто не может отказать, или строят системы поддержки важных элементов аппарата, а к этим системам еще одни системы. Иногда же они делают и то и другое.
Понятно, что такой чудесный орган, как сердце, который питает кровью или жизнью каждую клетку нашего тела, тоже развился настолько, что стал самым долговечным «элементом оборудования» в теле. Поэтому, когда очередную утрату человека, которого мы любим, врачи объясняют «неполадками» или «сбоем» столь великолепного органа, мы должны спросить себя, что в действительности случилось с этим человеком. Почему первый орган, развивающийся в человеческом теле, орган, который работает так мощно, так долго и клетки которого так износоустойчивы, что им не нужно даже воспроизводить себя, — почему этот орган спустя несколько коротких десятилетий просто перестает работать? В этом нет логики, если только здесь не присутствует еще один фактор, которого мы не учли.
Современная медицина обычно объясняет болезни сердца наличием множества физических и жизненных факторов, начиная от холестерина и питания и заканчивая токсичной средой и стрессами. Хотя эти факторы и могут иметь какое-то значение на чисто химическом уровне, к подлинной причине возникновения болезни они мало причастны. Так что же в действительности означают «неполадки в сердце»?
Вероятно, далеко не случаен тот факт, что все жизненные факторы, связанные с «неполадками в сердце», связаны также и с силой, общающейся с самой Вселенной, — эмоциями человека. Значит ли это, что те чувства, которые мы испытываем по отношению к собственной жизни и ее курсу, и приводят к этой столь катастрофичной для самого важного органа в теле «неполадке»? Ответ на этот вопрос утвердительный: «Да».