И гробовая тишина в зале… И мертвые с косами стоят вдоль диссертационной стези… Диссертанта бледнеет и краснеет, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание…
– Если я возвел напраслину на вас, так скажите вслух об этом, Александр Николаевич… – прервал затянувшееся молчание кафедральный пожилой оппонент. – Где образцы, указанные в автореферате?.. – и отпустил язвительный смешок. – Сплыли, потому что никогда не были… А была какая-то седьмая вода на киселе, которую и выносить на защиту смешно и грешно… Возражайте, если есть, что по существу можно как-то сформулировать в виде возражения… Молчите – и правильно делаете… Потому что любые слова в пользу существования защищаемых образцов – это профанация ради профанации, как, помните, искусство ради искусства без вещественного доказательства научно-исследовательской истины…
После этих слов пожилой преподаватель вышел из-за кафедры, но протопал не в задние ряды зала, где сидел до этого, а сел с краю на первый ряд, ближе к членам ученого совета, показывая всем видом, что он не намерен отказываться от дискуссии, отвечая за каждое слово произнесенного им обвинения. Но испуганный соискатель от дискуссии отказался, всем своим видом показывая, что дискутировать ему не с руки, это равносильно выносу его смертельно раненого тела с места дуэли.
– Дискуссионная дуэль не состоялась, – глубокомысленно констатировал Иван Николаевич.
Услышавший эту фразу научный руководитель диссертанта Платон, сидевший на защите рядом с Иваном Николаевичем, встрепенулся и прошептал на ухо:
– Только Иван Николаевич не ввязывайся в эту заварушку, не надо выступать и, тем более, отзывать назад свой положительный отзыв…
Иван Николаевич наклонился к соседу и спросил тоже шепотом, твердо и прямо:
– Ты же меня уверял, что структуры твоего аспиранта изготовлены в рамках госбюджетной темы… Так есть живые структуры или их нет в помине – только фантом на бумаге?..
– Нет структур… Мы отработали только некие базисные принципиальные технологические решения…
– А зачем, вы написали в автореферате, что созданы первые отечественные образца по технологии сверхсамосовмещения с двумя поликремниевыми слоями?
– Не успели к защите, Иван Николаевич, деньги кончились, мы с темы по оперативной памяти брали… – промямлил Платон.
Слово взял председатель Совета, заведующей кафедрой, где была сделана кандидатская работа диссертанта, и слово в слово повторил слова научного руководителя, сказанные им в ухо Ивана Николаевича, мол, реализованы базовые аспекты технологического маршрута изготовления перспективных транзисторных структур с двумя слоями поликремния, отработаны принципиальные методы самоформирования и т. д. и т. п.
– Но в автореферате и в тексте диссертации указано, что на защиту представлены реальные конкурентоспособные интегральные транзисторные структуры… – гневно, с надрывом рявкнул с первого ряда пожилой преподаватель в лицо председателю Совета и своему начальнику, заведующего кафедрой.
Тот сделал вид, что пропустил мимо ушей острый вопрос своего мятежного сотрудника, ссутулился, перебирая бумаги, и обратился к гудящему, словно улей растревоженных пчел, залу:
– Кто еще хочет выступить, принять, так сказать, участие в научной дискуссии?
Платон положил руку на колено Ивану Николаевичу и с умоляющим взглядом сказал:
– Не надо… Буду твоим должником про гроб жизни…
Порывавшийся встать и выступить Иван Николаевич остался на месте. Не стоило никакого труда размазать по стенке диссертанта Александра, его научного руководителя Платона, да и заведующего кафедрой, выпустившего на защиту своего подшефного с подложным выводом диссертационной работы об изготовлении отечественных конкурентоспособных интегральных структур. Но он только горько усмехнулся в ответ и спокойно произнес:
– По гроб жизни моим должником быть не надо… Я найду у своего директора академические деньги на проведение перспективной НИР, и вы с Александром сделаете мне по вашей технологии, по модернизированному технологическому маршруту комплементарные тонкослойные пары интегральных транзисторных структур: n-p-n и p-n-p… Договорились?..
– Договорились. От успешной защиты Александра зависит и его судьба и моя, между прочим. Кого-то из нас двоих должны поставить руководителем институтского технологического центра… Нельзя нам провалить защиту Александра…
Через час Ученый Совет вуза единогласно проголосовал за присуждение степени кандидата технических наук Александру. В то приснопамятное время из-за антиалкогольной компании сверху рекомендовалось отменить банкетные торжества по поводу успешных защит диссертаций. Платон предлагал отметить защиту в узком кругу, но Иван Николаевич деликатно отказался, сказал с улыбкой Платону:
– Помни о своем долге… Деньги на поисковую технологическую НИР для вашего центра я найду скоро, заказчиком будет наш академический институт… Видишь, какое оригинальное государственное решение может возникнуть на обломках договорняка: ты мне, я тебе…
– Вижу, Иван Николаевич, после утверждения ВАК работы Александра кого-то из нас двоих, назначат директором Центра… И то при условии, если наш ретивый преподаватель не накатит бочку на диссертанта Александра, на меня научного руководителя, и, конечно, на председателя Ученого Совета, нашего заведующего кафедрой Виталия Дмитриевича…
Ретивый преподаватель бочку не стал накатывать, ибо ему скоро оперативно предоставили возможность самому выйти на защиту своей диссертационного работы. Работу Александра скоро утвердили в ВАКе, назначили его директором технологического центра вуза, а Платона посадили на длинную скамейку кафедральных запасных, ждущих своего заветного часа, чтобы выйти на поле защитником своей докторской диссертации.
Имеет ли данная диссертационная катавасия, с ее интригами, прорывами и противодействиями на зеленом поле защиты, прямое отношение к противоречивой, но и интересной «спортивной» или «научной» жизни?.. Конечно, имеет, ибо без защит и нападений, отражений нападок «спортивно-научная жизнь» хиреет, дышит на ладан, превращается в бессмысленное действо с синекурой избранных для академического бессмертия и бюрократического прозябания. Только бескорыстная исследовательская работа, неизбывный творческий интерес к новизне технологий и тайнам неживой и живой материи движет независимым исследователем «от Бога», если под Богом понимать мыслящую Вселенную, природу во всей ее несказанной красоте и невысказанной в слове тайную мысль, тайное мышление молчащего сознания.
Научная бурная жизнь с дружбой духовных союзников-коллег, враждой антиподов-соперников, с волей и неволей текущих обстоятельств исследований включает в себе тайный посыл: это нужно мыслящей Вселенной, природе земной жизни, носящей по себе разноименное и амбициозное племя первооткрывателей тайн материи и новых знаний и технологий. Экономика знаний и технологий началась не от того, что случилось завершение «каменной эпохи» из-за отсутствия в природе камней, просто молчаливые каменные орудия первобытного производства передали эстафету новым эпохам и, в конечном итоге, дотянули эстафету до новой эпохи и экономики знаний и технологий.
Перестроечные отстранения от должностей, падения признанных авторитетов и выдвижения, назначения новых лидеров были сумбурными и не всегда оправданными. Гласность, демократия, новый социализм, как главные скрепы преобразований судьбы страны, с реформируемой экономикой при переоценке прошлого, формирования «возвращенного» будущего требовали мужества, постоянной работы души и совести. Причем требование жить по правде и совести с постоянной работой души для всех было значительно проще, чем самому жить по правде и совести с необходимой ежедневной работой души… Только, положа руку на сердце, вряд ли кто из деятельных научных работников, трудолюбивых исследователей, радующихся гласности, высветивших зловещие фигуры прошлого и настоящего, замаскированных нравственных уродов, могли бы предположить об опасном перерождении и «архитектора перестройки» Яковлева, и самого генсека Горбачева, сливающих и партию, и страну, и армию, и науку в прозябание и уничтожение… Вышедшая в середине 1988 года книга «Иного не дано» со статьями активных деятелей перестройки (под общей редакцией доктора исторических наук Афанасьева), провозглашенная «манифестом перестройки» имела подразделы для авторов статей: Судьбы перестройки; Вглядываясь в прошлое; Возвращаясь в будущее. Много там было любопытного и здравого в осуждении идеологических монстров прошлого, в обозначении зыбких контуров возвращения к туманному будущему. Только заинтересовавшийся этой книгой секретарь парткома Владик специально для Ивана подчеркнул карандашом основные тезисы статьи «Механизмы торможения в науке» своего однокашника с факультета радиофизики, биофизика Максима Франк-Каменецкого, мол, на выборах в академию много мест дают ракетчикам, конструкторам ЭВМ, а биофизикам и молекулярным биологам – с гулькин нос, оттого и слоновник там.
– Наш заведующий базовой кафедрой в Курчатовском институте так иносказательно выразил свою обиду на руководство АН, что не пускают в членкоры его, первооткрывателя тройной спирали Н-ДНК, чрез лимитацию вакансий и слоновник кандидатов-конкурентов по его специальности. А прошедших академический отбор Максим приложил крепко, размазал по стенке, оттянулся на выигравших у него конкурентов по полной программе… – Спорик свысока поглядел на помрачневшего лицом Ивана Николаевича Такова спортивная жизнь науки… Твоих покровителей Владимира Андреевича и Всеволода Сергеевича, да и знакомцев твоих Бориса Арташесовича и Владимира Константиновича с Кисунько, Расплетиным лягнул крепко… Мол, на западе, в Штатах, куда он намылился, пруд пруди…
– Во-первых, таких не пруд пруди таких первачей, а во-вторых, на ракетчиках и конструкторах ЭВМ и ЗРК вся оборона от воздушных и космических угроз держится. – Осторожно возразил Иван Николаевич. – Вон и нашего Олега Михайловича с его новым институтом автоматизации проектирования к проблемам СОИ хотели подрядить…