– Пока нет, а там всякое может случиться, в зависимости от того, как будет развиваться вузовский Центр высоких технологий. Пока он существует на бумаге, но все зависит от принятия моего бизнес-плана Самсунгом и окончания НИР по написанию ТЭО минифаба по производству СБИС и систем на пластине…
– Я о твоей работе наслышан от Николая Васильевича, хвалит он тебя, большие государственные деньги принес ты в институт… Вот Борис Михайлович, мой новый заместитель директора, предложил мне, чтобы деньги от МО РФ шли через ИВВС РАН… – Он снова сделал глубокомысленную паузу, внимательно глядя прямо в глаза Ивана Николаевича. – …Но я спросил, твои люди и сам ты участвуешь в проекте по мини-фабрике. Он вынужден признаться, что в этой теме никто от нашего института не участвует. Вот мы и пришли к единому мнению, что мы будем только поддерживать твое направления, помогать бумагами нужными… Я знаю, что после твоего утверждения на самом высоком уровне ТЭО, сделанном на бюджетные деньги, будет закуплено зарубежное технологическое оборудование, возможно, даже вся мини-фабрика, что разместится на территории Курчатника…
– Если поддержит частный сектор портфельных инвесторов, я в рамках ТЭО куплю оборудование для частного минифаба, как составной части Центра Высоких Технологий. А там и спейсфаб взлетит к звездам…
Всеволод Сергеевич хитро улыбнулся и сказал как-то весело и по-дружески:
– Размечтался… Это журавль в небе…
– Но уже наметилась синица в руках, почти трепещет в моих руках, синица… Я пишу аван-проект и план развития Центра высоких технологий, по лучшим образцам «центров экселенции» Штатов, Японии, и решение будет принято на главной Правительственной Комиссии… С потенциально возможным выделением земли в Москве…
– Вот это уже серьезно, Иван, об этом мне почему-то Николай Васильевич не рассказал, даже словечком не обмолвился… Секретчик не захотел раскрывать все свои секреты до кардинального решения на Комиссии…
– И еще один вопрос к вам, Всеволод Сергеевич, когда ко мне приедет директор центра перспективных исследований «Самсунг Электроникс», а потом ответственные за подписание контракта корейцев с моей фирмой, можете ли вы уделить им время в вашем директорском кабинете здания РАН. Они должны прочувствовать высокий уровень заинтересованности в результатах технологической НИР не только электронщиков, но и производителей суперкомпьютеров…
– Заметано, Иван, как твои высокопоставленные контрагенты появляются, я и мои люди всегда к твоим услугам.
Перед тем, как вынести вопрос о создании Центра на Государственную Комиссию Ивана Николаевича вызвал к себе ректор Николай Васильевич для важного обсуждения одного вопроса.
– Мне позвонил заместитель председателя Государственной комиссии. Между прочим, наш известный выпускник, бывший ученик Юрия Васильевича. А потом и Юрий Васильевич мне позвонил с той же темой предложения… – Они предложили включить в состав основных разработчиков плана развития Центра высоких технологий небезызвестного профессора Александра Степановича. Я сказал, что должен посоветоваться прежде всего с назначенным ректорским приказом директором Центра Высоких Технологий… Понимаете, о чем речь, Иван Николаевич?..
– Понимаю, Николай Васильевич.
– Берете в свою команду, под свою руку директора-организатора профессора Александра Степановича… Честно говоря, если бы он сам попросился ко мне, я бы его не взял… Но у него мощные рекомендующие персоны, покровители, к мнению которых нельзя не прислушаться… Если вы возражаете, конечно, ваше мнение будет решающим…
– Хорошо, не возражаю, Александр Степанович будет работать в моей команде…
– Ну и отлично, вопрос решен… Мне позвонить Александру Степановичу или вы сами созвонитесь?
– Зачем излишние хлопоты с вашей стороны, Николай Васильевичу, Шурику я и сам позвоню сегодня же, ознакомлю с вашим, точнее с нашим принципиальным решением…
Николай Васильевич хитро улыбнулся и с наивным веселым выражением лица спросил:
– А почему вы его в своем узком кругу зовете Шурик Стаканыч?
– Честно говоря, так его при мне впервые величал замдекана Владислав Антонович, не объясняя причины рабочего псевдонима для близких коллег…
– Он, что пьет?
– Да, нет, он, как и я, только дегустатор тонких вин… Правда, Владислав Антонович как-то давно прояснил ситуацию с происхождением его рабочего псевдонима тем, что ученик Юрия Васильевича готов пить марочные сухие вина и дорогой крепкий алкоголь полными стаканами – «за счет чужаго»… Знаете такое выражение и знаковый смысл, Николай Васильевич?..
– Как не знать, Иван Николаевич… – Ректор быстро стер с уст сардоническую улыбку. – А послезавтра в десять ноль-ноль вас ждет в своем кабинете на улице Вавилова директор института молекулярной биологии РАН академик Мирзабеков Андрей Дарьевич, заведующий нашей базовой кафедрой…
– Я всегда ко всему готов, как пионер.
– К нему уже ходил декан факультета физико-химической биологии профессор Эдуард Васильевич, но академик изъявил желание побеседовать лично с директором Центра высоких технологий на предмет организации перспективных исследовании в рамках программы технологии биочипов… Он же ответственный с нашей российской стороны международной программы «Геном человека».
– Я знаю.
– Все-то вы знаете, Иван Николаевич. С одной стороны, это хорошо, что вы любознательны и все знаете… Но с другой стороны… – Ректор оборвался, а Иван Николаевич мысленно продолжил горькое продолжение невысказанной мысли-фразы «многознание уму не научает» ректора, председателя ВАК. – И еще, Иван Николаевич вы должны знать, что Мирзабекову понравилась ваша идея гибридных наноэлектронных чипов и биочипов на ДНК – на кремниевой пластине, одного перспективного проекта вашего Центра…
Андрей Дарьевич с самой первой встречи буквально очаровал Ивана Николаевича: умница, высокий компетентный профессионал в своем деле, полиглот, сыплющий афоризмами и пословицами на разных языках, причем французский и английский, как родной язык. Он обаянием чем-то напоминал ректора Николая Васильевича, «природного демократа», когда-то избранного вместе с Сахаровым народным депутатом Верховного Совета СССР от академии наук. Только Николай Васильевич, после защиты докторской стажировавшийся в Стэнфордском университете, в совершенстве знал только один английский язык и снисходительно отзывался о «безъязыком Коле Басове», так и не причастившегося «английской речью» по примеру его учителя, коллеге по Нобелю «австралийце» Прохорове, под началом которого раньше в ФИАНе и ИОФАНе работал ректор.
Андрей Дарьевич же, ушедши с головой в проблематику «генома человека» и создания тестовых и лекарственных биочипов, проявил недюжинный интерес к области «молекулярной наноэлектроники», сочетающей идеи твердотельной полупроводниковой электроники на кремнии и арсениде галлия и близкой ему молекулярной биологии. Дело в том, что Иван Николаевич, согласовав все процедуры с директором Всеволодом Сергеевичем, послал от академического института инициативный проект сектора от имени главного научного сотрудника как руководителя проекта, в Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). И проект неожиданно для всех, в том числе, и для Всеволода Сергеевича прошел отбор и получил двухгодовое финансирование темы, и это было выгодно директору ИВВС РАН.
На первой же встрече академик Андрей Дарьевич проявил недюжинный интерес и к созданию в вузе Центра Высоких Технологий, где проблематика перспективных исследований биофизики генома и прочих проблем молекулярной биологии будет вестись под его научным руководством, так и симбиозной теме биомолекулярной наноэлектроникие на стыке многих точных и прикладных наук.
– Действительно, ситуация в мировой и, тем более, отечественной науке в распавшейся стране такова, что вопреки ожиданиям энтузиастов-статистиков научно-технологический прогресс в последние десятилетия сильно замедлился… Как вы считаете, Иван Николаевич, прав я или не прав, хотя бы с позиций модельера и разработчика БИС и суперкомпьютеров?
– Согласен, нет давно прорывов, как когда-то с появлением ядерных реакторов и первых компьютеров. Оказалось, что водородную бомбу сделать гораздо проще, чем осуществить управляемый термоядерный синтез. А увеличение тактовых частот и даже увеличение параллельно работающих процессоров имеет свои аппаратные ограничения из-за трудностей охлаждения небольших конструктивных объемов и дороговизны мультипроцессорных систем…
– О проблемах предела частот и распараллеливания вам проще судить… Но Николай Васильевич, организовывая нашу встречу, призвал меня сосредоточиться на обсуждении стыка наших с вами исследований, с учетом того, что отдельная молекула ДНК может обладать свойствами наноэлектонного прибора-устройства или даже системы на кристалле и пластине и в этом качестве может быть использована в компьютерах с традиционной и нетрадиционной архитектурой и в поколения нейрокомпьютеров на нейронных сетях… Идеи и проблемы развития генной инженерии, бесспорно, с моей стороны, а что с вашей высокой колокольни?..
Вспомнив об ироничном отношении Петра Петровича Караева к титулованным представителям официальной академической науки, к тому жэ академику Андрею Дарьевичу, Иван Николаевич раздумывал: «Стоит ли проверить компетентность академика в определении и оценке информационной емкости молекулы ДНК?», но тут же отказался от этой затеи, так ведь можно потерять теплый доверительный контакт с живым интересным и подкованным на все четыре копыта собеседником. Разговорились о том, что было бы заманчиво конструировать информационные биочипы методами генной инженерии, причем аналогично тому, как живые системы-организмы воспроизводятся согласно генетической информации заложенной в ДНК в виде последовательности «ядерных» нуклеатидов. Тогда информационный биочип или биокомпьютер мог бы воспроизводиться методами генной инженерии с помощью специально синтезированной ДНК.
Андрей Дарьевич внимательно выслушивал Ивана Николаевича и по достоинству оценил его идеи по развитию традиционных и нетрадиционных трехмерных архитектур полупроводниковых чипов и систем на пластине, причем без многослойной металлизации, изготовленных методами трехмерного самосовмещения и саморфомирования, с минимальным количеством литографий, в принципе, с всего одной литографической операцией перспективного литографа с разрешением 5 – 10 нанометров.