ора Али, где найдешь, где потеряешь… Чудна жизнь и судьба человеческая… Удивляться ей и ее хитросплетениям не могу не удивляться и поражаться, как от ударов молний и громов… Камиль, Али, их проректор, наш проректор, их ректор, наш ректор в наше бурное опасное для всех безмятежно и мятежно живущих время…
Откуда было знать Камилю Магомедовичу, что его друг, только что избранный академиком Камиль Ахметович станет первым оппонентом на защите докторской диссертации Ивана Николаевича. Конечно, Камиль Магомедович пришлет свой положительный отзыв на работу его более молодого друга-коллеги, доклад которого на всесоюзной конференции он высоко оценил когда-то в Махачкале. Только, взглянув на отзыв Камиля, «совершенного и лучшего», Иван с какой-то затаенной печалью вспомнит впечатавшие в память слова горца-ректора о развилке судьбы, вынужденном промедлении темпа свершений, когда до конца не ясно, успеваешь ли ты, или задерживаешься вскочить на ступеньку уходящего, быстро несущегося в неизвестность времени поезда судьбы независимого исследователя…
Ах, это вечное соревнование студентов, аспирантов, кандидатов и докторов в науке, как ученых лошадок в забеге на сколько-то кругов ипподрома славы, забвения, а то и бесславия с поруганием научной и околонаучной общественностью. Ведь лавры «бессмертных» членов большой Академии Наук (АН), членкоров и аков достаются только избранным из избранных, любимчиков академической фортуны. Ах, недоговоренность и затаенная грусть не успевших, «засидевшихся в девках», опоздавших со стартом, спуртом по дистанции, с неудачным финишным ускорением в гонке за признание научных заслуг, в борьбе за вкусные академические коврижки…
Иван Николаевич еще на той памятной всесоюзной конференции в Махачкале отметил, переглянувшись многозначительно со Спориком, что их общий друг, Камиль Магомедович, отдающий пальму первенства в полупроводниковой электронике Камилю Ахметовичу, ставшего членкором в 1972-м, как-то без должного пиетета отзывается о своем однокашнике Юрии Васильевиче, ставшим членкором в 1979-м. Нынешний шеф Владика, заведующий кафедрой полупроводниковой электроники, членкор Юрий Васильевич был когда-то секретарем комитета комсомола их института. А Камиль Магомедович и Юрий Васильевич были одногодками по рождению, но по временам защиты двух диссертаций Юрий Васильевич имел трехлетнюю фору перед даргинцем, что давало ему повод отпустить шпильки в адрес новоизбранного членкора. «Я имел серьезные комсомольские терки с секретарем комитета, когда я ему от нашего факультетского бюро претензии выставил об авторитарном правлении. Мой друг-татарин Камиль на целых семь лет опередил Юрку в академической гонке. Кто же так шустро помог Юрке так лихо избраться в членкоры через семь лет. Наверняка, евреи поспособствовали, кто же еще… Интересно, кто из них быстрее в аки пробьется».
А потом перед академическими декабрьскими выборами 1984 год Владик придет в лабораторию Ивана и пригласит того к Юрию Васильевичу, объяснит ситуацию туманно:
– Шеф Васильич с замзавом нашей кафедры Шуриком Стаканычем только что приехали из Японии, прямо из Кобэ с престижной конференции по полупроводникам. Шеф хочет тебя ознакомить с трудами японской конференции…
– Меня?.. С какой стати? – удивился Иван Николаевич. – С чего бы такой подарок с барского плеча?..
– Шефу наговорили много чего хорошего о тебе и о твоем обзоре в журнале «Зарубежная радиоэлектроника» по перспективным БМК – базовым матричным кристаллам… Хочет обзор написать на свежем японском материале…
– Пусть и пишет…
– Он не специалист в тех вопросах, в чем ты силен… Васильич же наслышан о том, что ты представил к защите докторскую, скоро на академическом Совете по Кибернетике у нашего ректора-академика Олега Михайловича защищаешься… Вот и случай тебе подвернулся отличиться – нельзя не воспользоваться… Одним выстрелом убить сразу двух, а то и трех зайцев… Или не сечешь?..
– Пока не очень…
– Помнишь наш разговор четырехлетней давности с Камилем… Его друг-татарин Камиль Ахметович и Юрий Васильевич вместе дуплетом выставились на вакансию академики…
– И что место одно вакансии?
– Нет, два вакантных места, но там много сильных претендентов… Каждый голос академика «за» склоняет к жизни или погибели соискателя…
– Понял… Когда Юрий Васильевич к себе приглашал?..
– Я тебе перезвоню… Ты на месте?..
– А где мне быть, лекция прочитана, лабы проведены, студенты отпущены, аспиранты пашут под руководством и присмотром микро-шефа…
– Скоро сам макро-шефом станешь, Иван…
– Твоими бы устами да мед пить, Владик…
В кабинете, куда пригласил Ивана Владик, кроме Юрия Васильевича и Владика присутствовал и улыбчивый разбитной Шурик, замзав кафедрой, бывший аспирант членкора и бывший секретарь комитета комсомола института. Сразу после защиты диссертации кандидат физмат наук, как у них шутили «кейфоман» Шурик дважды подавал свою заявку на премию Ленинского комсомола, пользуясь своими связями в ЦК ВЛКСМ, надеялся стать лауреатом, но дважды не срасталось. Тогда сколотили «трио бандуристов» с акустически электронщиком Шуриком, микро-электронщиком-технологом Гришей Фуксиным и «глухим теоретиком по твердому телу» Витей Рыжиковым. Все бандуристы, соискатели премии комсомола, были старыми приятелями Владика и Ивана. Лихое и шустрое «трио бандуристов» по случаю выигрыша премии комсомола 1978 года закатили знатный банкет в ресторации «Праги», куда были приглашены и Владик с Иваном в качестве статистов из хора. Знамо дело, роль солиста на триумфальном банкете исполнял завкафедрой и злой гений Вити Рыжикова, знаменитый Очевидное и Невероятное. Из всех залов «Праги» сбегался возбужденный народ поглазеть на самого телеведущего Очевидного и Невероятного…
Владик тогда сказал Ивану:
– Не сглазили бы нашу знаменитость, не стряслось бы невероятное на фоне очевидного и криминального…
Как в воду глядел проницательный Владик. Уже после утверждения в ВАКе работы Ивана, через семь лет после памятного «комсомольского» банкета в «Праге» случилось покушение на Очевидного и Невероятного. Работающий под Раскольникова или Меркадера таинственный реставратор, «сумасшедший из Ленинграда» с туристическим топориком напал на лектора-профессора во время перерыва в лекции по общей физике. Только лектор вышел из аудитории, как дважды получил удар сзади обухом топорика по голове. Только Очевидное и Невероятное оказался не лыком шит, топорик был вырван, милиция была вызвана, нападавший был схвачен. Жертва Очевидного и Невероятного была экстренно по скорой помощи госпитализирована в нейрохирургическое отделение больницы Боткина. Владик, удивленный шумом около Большой Физической аудитории, оказавшийся неподалеку от места преступления, уверял, что окровавленный лектор держался мужественно, а преступник, работавший под Раскольникова и Меркадера, оправдывался: «Я же только пошутить, попугать хотел. Ударил обушком топорика. Хотел бы убить, ударил острием посильней и поточней – наглухо». Сострит странно Витя в новых временах: «Блеф-покушение на шефа и отказ его двигать меня по карьерной лестнице, вероятно, более чем очевидны».
Действительно, ставший доктором физмат наук в 29 лет, «глухой теоретик» по физическим процессам в твердом теле Рыжиков, ушедший доцентом-доктором с кафедры Очевидного и Невероятного, будет процветать профессором с кучей очных и заочных аспирантов, заведующим теоретическим отделом в отраслевом институте Физических проблем МЭП Зеленограда.
А тогда глухой осенью 1984-го Иван Николаевич был более чем удивлен приглашением для доверительного разговора с уважаемым и авторитетным членкором, специалистом номер один в стране в области акустоэлектроники, заведующим институтской кафедрой полупроводниковой электроники. Но судьба независимого исследователя жизни с младых ногтей приучила Ивана к самым неожиданным контактам, от которых было глупо и бессмысленно уклоняться, когда проглядывался живой интерес к личности исследователя. Входя в кабинет членкора, вспомнил, как получил первый неожиданный комплимент от Юрия Васильевича после его аспирантского доклада на секции институтской конференции: «за красивое дифференциальное уравнение второго порядка, описывающего динамический эффект вытеснения тока к краю эмиттера в тонкослойных интегральных транзисторах».
Тогда молодой 36-летний профессор Юрий Васильевич, возглавивший кафедру, только что приехавший из Англии со стажировки, великолепно владеющий английским языком, неожиданно спросил с ироничной улыбкой:
– Вы это сами придумали название проблемного эффекта «Crowding effect»? Красиво поэтически переводится – эффект столпотворения…
– Нет, название перешло из статического рассмотрения вытеснения на постоянном токе. Мне удалось одним из первых получить аналитическое решение динамического эффекта вытеснения при подаче входного импульса и высоких плотностях постоянного тока… Численным моделированием статико-динамического эффекта тока удалось синтезировать набор редуцированных моделей по критерию точность-сложность для адаптированного расчета приборов и схем на БЭСМ-6…
– Одним из первых или первым, коллега?
– Первым, профессор…
– Поздравляю. Хотя это ваше достижение было бы гораздо интересней зеленоградскому членкору Камилю Ахметовичу, чем мне, не узкому специалисту в теории и технологии интегральных биполярных транзисторов… Но красоту вывода дифференциального уравнения и методов решения его аналитически и численно оценил – поздравляю…
Потом при нечастых личных встречах Иван Николаевич и Юрий Николаевич всегда приветливо улыбались друг другу и обменивались крепким дружеским рукопожатием. Владик оценил расположение к Ивану его шефа, пробившегося в членкоры в 1979-м. Сказал как-то с улыбкой:
– У нас доступ к телу всех желающих и страждущих Юрия Васильевича с некоторых пор осуществляет лауреат премии Ленинского Комсомола Шурик Стаканыч. Но ты к телу мог идти бы без слова Шурика…
– Зачем без нужды идти, суетно толкаться у обремененного заботами тела?..