«Кто ты? – отвечает Вульф на теплые слова Снейка. – …Ты Саладин?» – Ее извращенная, болезненная одержимость Снейком сменяется восхищением.
«Вульф… ты пощадила Мэрил».
«Я никогда… и не охотилась на нее… Я не убиваю просто так».
«Покойся с миром. В смерти ты останешься тем же гордым волком, которым была при жизни».
«Я наконец-то поняла. Я ждала не шанса убить… Я ждала момента, когда кто-нибудь убьет меня… человек вроде тебя… герой. Пожалуйста… освободи меня…»
Не говоря ни слова, Снейк поднимается на ноги и достает пистолет. Волки воют громче прежнего. Но Снейк не успевает нажать спусковой крючок – он слышит плач. В кадр, выключая на ходу камуфляж, вбегает Отакон. Не веря глазам, он падает на колени и признается Вульф в любви. Она тянется в его сторону – но не к нему, а к своей винтовке, лежащей на снегу между ними.
«Винтовку… дай мне, – просит Вульф; Отакон подскакивает и хватает оружие, – она часть меня. – Он покорно отдает ей винтовку. Она обнимает ствол, и теперь ее голос звучит медленнее, спокойнее. – Ну вот, все в сборе… давай, герой… освободи меня…»
Отакон отворачивается и зажимает уши, пока Снейк готовится выстрелить. Несчастный романтик в последний раз прощается с Вульф, и над снежным полем разносится оглушительный выстрел. Волки заходятся печальным воем, а двое мужчин смотрят на оставшееся за кадром тело снайперши.
«Снейк, – не понимает Отакон, – ты же сказал, что любовь способна родиться на поле боя… но я не смог ее спасти».
Снейк опускается рядом с телом и накрывает лицо Вульф ее платком.
«Что ты делаешь?» – спрашивает Отакон.
Теперь камера наконец-то показывает тело Вульф – умиротворенное и неподвижное. Ее лицо почтительно накрыто окровавленным платком.
«Возвращаю платок владелице, – отвечает Снейк. – Мне он не нужен».
«Почему?»
«У меня больше не осталось слез».
Он смотрит, как Отакон шмыгает носом, пытаясь не плакать.
«Я отправляюсь на подземную базу, – говорит Снейк. – Время вышло. – Отакон согласно хлюпает. – Никому не верь. Следи за своей безопасностью», – он прибавляет, что если не остановит «Метал гир», то базу, вероятно, разбомбят.
«Угу». Отакон едва его слышит – с момента, как Снейк застрелил Вульф, он не отводил глаз от ее тела. Отакон обещает быть на связи через «Кодек», потому что хочет помочь, но Снейк напоминает, что он может в любой момент покинуть базу и начать новую жизнь. Оставив ученого, Снейк растворяется во тьме. Спустя пару секунд тот все же находит в себе силы оторвать взгляд от тела Вульф и окликает его:
«Снейк! За что она сражалась? За что сражаюсь я? А ты?!»
Снейк останавливается и, повернувшись, отвечает:
«Если выживем… расскажу потом».
Отакон смотрит, как он растворяется в ночи, и напоследок – будто ободряя – кричит: «Ладно! Я и сам буду искать!..» Потом он уходит, включив оптический камуфляж. Смерть объекта его безответных чувств пробуждает Отакона – из невротичного отаку он начинает превращаться в человека, который не игнорирует реальный мир. Он продолжит помогать Снейку несмотря на то, что тот убил женщину, которую Отакон умолял пощадить.
По пути к подземному ангару с «Метал гиром» мы проходим доменную печь, а потом садимся в грузовой лифт. В морозной подземной локации вьются вороны, намекая на то, с кем нам предстоит столкнуться. Мастер Миллер вызывает нас поговорить о Наоми. Он поясняет, что сам когда-то работал в ФБР, так что уверен – она солгала про деда. Снейк сперва скептичен, но Миллер подробно анализирует ее ложь.
Во-первых, она заявила, что ее дед-японец работал на Эдгара Гувера, но Гувер был известным расистом, и в ФБР того времени не было азиатов. Во-вторых, дед Наоми якобы был агентом под прикрытием, внедрявшимся в нью-йоркскую мафию в 50-е, но операции такого рода начались на десять лет позже, и не в Нью-Йорке, а в Чикаго. Наконец, не стоит забывать, как подозрительно умерли Андерсон и Бейкер, и о появлении киберниндзя. Происходит что-то подозрительное, а Наоми лжет – может, она с этим связана? Может, даже прямо работает на террористов? Неясно, так ли это, но оба сходятся на том, что нельзя терять бдительность.
Снейк минует бронированную дверь и попадает на замерзший склад, где на него сразу же налетает стая воронов. Они машут крыльями и клюют нашего героя по воле покрытого татуировками шамана, Вулкана Рэйвена. Обычно его торс обнажен, но сейчас это не так – и на нем не зимняя одежда, а гигантский, больше его тела, цилиндр, от которого обойма крупных патронов ведет прямо к «гатлингу», предназначенному для боевых истребителей! Эта зверюга способна изрыгать до 6000 патронов в минуту. Неясно, как один человек вообще смог ее поднять. Объяснение лишь одно: говорят, туземные татуировки Рэйвена придают ему мистическую силу.
«Добро пожаловать, казак[76], – приветствует он Снейка со стопки металлических ящиков. – Здесь твой путь окончится. Не так ли, друзья?»
Вороны согласно каркают. Рэйвен поясняет их мистическую природу: на самом деле вороны не падальщики, а просто возвращают природе то, что больше не требуется.
«Это же ты сидел в „Абрамсе“? Тесно же тебе, здоровяку, там было», – цедит сквозь зубы Снейк.
Захохотав, Рэйвен спрыгивает со своего насеста – и не падает, хоть и сам много весит, а огромное оружие прибавляет весу. Он объясняет, что танк был просто способом проверить, достойный ли Снейк противник, и проверка пройдена. Огромная татуировка в виде ворона у него на лбу вдруг белеет и отрывается от кожи. Снейк снова подозревает, что у него галлюцинации. На плечо ему садится ворон – и вдруг выясняется, что он полностью парализован! Посылая на разведку ворона со своего лба, Рэйвен способен мистически узнать истину про Снейка.
«В твоих венах течет восточная кровь, – говорит он. – Ах… и твои предки росли в степях Монголии. Инуиты и японцы – двоюродные братья… у нас с тобой много общих предков».
Так мы узнаем, что в Снейке есть японская кровь.
«Не припомню на своем генеалогическом древе ворон», – рычит Снейк; он остроумен даже когда парализован и беззащитен. Вулкан Рэйвен наклоняет голову, и птица слетает с плеча Снейка, освобождая его. Татуировка тоже возвращается на лоб великана. Все это довольно странно, но еще страннее то, что Рэйвен вдруг спрашивает Снейка про Всемирные эскимосско-индейские олимпийские игры; в конце концов, он же тоже живет на Аляске.
«Да… слыхал про них. Ты наверняка звезда конкурса по поеданию мактака».
Рэйвен не улавливает сарказма и продолжает серьезным тоном:
ПО СРАВНЕНИЮ С ДРУГИМИ ПРОТИВНИКАМИ В ИГРЕ У РЭЙВЕНА ОГРОМНЫЙ РАДИУС ЗРЕНИЯ; ЕСЛИ ОН ВАС ЗАМЕТИТ – ДАЖЕ С ДРУГОГО КОНЦА СКЛАДА, – ТО ТУТ ЖЕ ВЫСТРЕЛИТ, И ЕГО МОЩНАЯ ПУЛЯ СОБЬЕТ СНЕЙКА С НОГ.
«Верно. Но я хорош и в другом соревновании, называется „тягание за уши“. Противники тянут друг друга за уши на сильном морозе. Это способ проверить физическую силу и дух…»
«Хочешь, чтобы мы с тобой тягали друг друга за уши?» – язвит Снейк.
«Воплощение будет иное, но суть соревнования – та же. Возрадуйся, Снейк! Нас ожидает славный бой».
«Ничего славного тут нет. Это просто убийство. Насилие не спорт!» – эта фраза звучит несколько двулично из уст человека, который сравнивал войну именно что со спортом, когда объяснял природу своих отношений с Греем Фоксом, но кто подловит его на слове?
Рэйвен – и правда достойный противник. Правила сражения определяются картой склада: между стопками ящиков есть множество переплетающихся проходов, по которым можно гоняться друг за другом. Это прятки на смерть, и у каждого – свои сильные стороны. По сравнению с другими противниками в игре у Рэйвена огромный радиус зрения; если он вас заметит – даже с другого конца склада, – то тут же выстрелит, и его мощная пуля собьет Снейка с ног. Кроме того, он быстрее, чем может показаться, и готов стрелять вслепую, изрешечивая и уничтожая ящики. Укрытия разрушаемы, поэтому игроку не удастся просто отсидеться. А кроме того, пайки Снейка на морозе могут замерзнуть, и тогда их нельзя будет съесть и подлечиться в бою! Раз врага не победить в противостоянии лицом к лицу, Снейку остается делать то, в чем особенно хороши спецназовцы: прибегать к специальным методам ведения боевых действий. Взрывчатку С4 и противопехотные мины можно закладывать, создавая ловушки; управляемые ракеты из «Никиты» и внезапные выстрелы из «Стингера» способны нанести серьезный урон относительно безопасно; снайперская винтовка позволяет стрелять из укрытия – в общем, против громилы с «гатлингом», предназначенным для истребителей, все средства хороши.
Когда Рэйвен наконец-то побежден, он приваливается к стене и, тяжело дыша, признает: «как и сказал босс», на самом деле это он сам больше не нужен миру; он вернется к воронам – душой и телом. Потом Рэйвен протягивает Снейку карту высокого уровня доступа.
«Почему?» – удивляется Снейк, принимая подарок.
«Ты Снейк – „змей“, но тебя создала не природа. Вы с боссом… вы из другого мира… мира, который я не хочу знать… иди, сразись с ним… я буду смотреть на вас с небес. Дам тебе подсказку… человек, что умер на твоих глазах… – экран мигает, показывая нам инфаркт Дональда Андерсона, – это был не глава DARPA, а Декой Октопус. Один из „Гончих“. Мастер перевоплощения…»
Мы видим флэшбек: Рэйвен заходит в камеру и снимает с трупа Декоя Октопуса маску, обнажая лицо белокожего человека без носа и ушей. Рэйвен подтверждает: Декой Октопус так тщательно копировал жертв, что даже высасывал из них кровь и заменял ею собственную.
«Но и он не смог обмануть Ангела Смерти».
«Ангела Смерти? Но к чему все эти сложности? Зачем прикидываться Андерсоном?»
«Моя подсказка окончена. – Рэйвен окровавлен и слаб, но он усмехается. – Дальше гадай сам. – Мы видим, как к нему отовсюду слетаются птицы. Они окружают могучего шамана и дружно начинают его клевать, но Рэйвен продолжает говорить: – Снейк! В природе… не бывает бесконечной резни. Все когда-нибудь кончается. – Снейк уже собирается уходить. – Но ты другой».