Из окон своего особняка маршал мог любоваться элегантным домом напротив. Как следует из мемориальной доски, «з травня по серпень» – то есть с мая по август – 1919 года в этом здании размещалась газета «Коммуна» – орган Центрального бюро Болгарской коммунистической группы. Вспоминая действия болгарских коммунистов при попытке захвата власти в самой Болгарии (сентябрь 1923-го и взрыв собора Святой недели 16 апреля 1925-го года), без больших натяжек можно сказать, что и в доме № 20 по Дворянской улице работали люди, не чуждые военному делу.
Изучая украинские тексты на мемориальных досках, русскоязычным туристам труднее всего понять названия месяцев. Нам тоже сложно с ходу перевести названия летних месяцев – периода, когда мы не учились в школе и не начинали домашнее задание записью вроде «Друге вересня». На самом деле названия достаточно поэтичные – особенно если разбираться в циклах сельхозработ. Они точно отражают окружающую природу и в теории должны быть ближе нам, чем имена римских императоров и производные от римских числительных. Тем более что, когда римляне нумеровали месяцы, год начинался 1 марта. Так что сейчас, например, десятый месяц – октябрь – производное от латинского слова «окто» – восемь.
Итак, маленький словарик (как и положено в путеводителе; если доведётся произносить вслух, имейте в виду, что здесь буква И произносится как средняя между обычными русскими И и Ы, а буква Е – как средняя между Е и Э):
Январь – січень.
Февраль – лютий.
Март – березень.
Апрель – квітень.
Май – травень.
Июнь – червень.
Июль – липень.
Август – серпень.
Сентябрь – вересень.
Октябрь – жовтень.
Ноябрь – листопад.
Декабрь – грудень.
Поэтично, не правда ли? По крайней мере, теперь можно понять, почему в украинских городах (особенно востока Украины, где переименований было существенно меньше) так много Жовтневых районов.
Немцы наши и не наши
Если я порекомендую далее НЕ ПОДХОДИТЬ к кирхе, только самые педантичные японские туристы последуют моей рекомендации. Остальные же экскурсанты обязательно двигаются к отреставрированному образцово-показательному зданию немецкой лютеранской церкви, в которую через полтора квартала упирается Дворянская. Современное здание Лютеранского кафедрального собора святого Павла построено архитектором Германом-Карлом Шойрембрандтом (в Одессе его называли Герман Карлович Шеврембрандт) в 1895–1897-м годах. Интересно, что работа начиналась как ремонт кирхи, построенной в 1825–1827-м. Кирха входила в комплекс того, что сейчас назвали бы Community Center Верхней немецкой слободы. Это, действительно, самое высокое место города.
Судьба здания – тяжёлая сказка со счастливым концом. Богослужения в храме прекратились в 1938-м году, но проходили с 7-го декабря 1941-го по декабрь 1943-го – ещё один поворот темы «Одесса военная». После войны в кирхе – рядом с институтом связи – был первый одесский телецентр, затем спортзал этого института. Потом кирху планировали перестроить в концертный зал, но в ночь с 9-го на 10 мая 1976-го здание полностью выгорело. Живописные руины служили декорациями при съёмках нескольких фильмов о Великой Отечественной войне: лучше не придумаешь – натуральные развалины немецкой церкви под рукой у одесских и иных кинематографистов. На восстановление кирхи несколько раз начинали собирать деньги, но деньги эти куда-то рассасывались. И только когда к делу подключилась Германия, кирху удалось возродить. Правда, в ходе реставрации аварийную апсиду здания не восстановили, а снесли и возвели вплотную к собору абсолютно современный трёхэтажный комплекс Немецкого национально-культурного центра. Крылья этого здания никак не гармонируют с кирхой – так же, как лоток во дворе, продающий немецкую квашеную капусту и сосиски. Но «Дарёному коню в зубы не смотрят» и «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Как бы то ни было, возрождённая кирха стала украшением микрорайона, и когда я вечером смотрю из окна своей квартиры на освещённый стройный шпиль, настроение поднимается.
Район кирхи связан с темой «Одесса военная» не только возобновлением богослужения в годы оккупации и использованием развалин кирхи для съёмок фильмов «про войну», но ещё несколькими обстоятельствами. На территории немецкого общинного центра находилось училище Святого Павла, где первым учеником по всем дисциплинам во время учёбы в 1889–1895-м годах был Лейба Бронштейн – будущий грозный наркомвоенмор Лев Троцкий. Неизвестно, какова его истинная роль в создании Красной Армии, которая была «всех сильней от тайги до Британских морей». Но в начале двадцатых годов в сознании народных масс он был главным военным С.С.С.Р. и безусловно заслуживает упоминания в теме «Одесса военная».
Ещё одно обстоятельство: перед самым уходом из Одессы в начале октября 1941-го органы безопасности успели расстрелять церковного регента и органиста, профессора
Одесской консерватории и концертмейстера Одесского оперного театра немца Теофила Даниловича Рихтера – отца выдающегося пианиста ХХ столетия Святослава Рихтера. Вместе с ним расстреляны другие 23 члена «немецкой» церкви. Об этом напоминает мемориальная табличка в церкви. Святослав Теофилович, объездивший весь мир и дававший более 70 концертов в год, никогда не гастролировал в Одессе…
Кстати, в начале Великой Отечественной войны в советских органах безопасности действовал весьма жёсткий порядок: при невозможности организованно эвакуировать заключённых те, кто осуждён на срок до пяти лет или находится под следствием по обвинениям, предусматривающим такие наказания, подлежали освобождению, а те, кто осуждён на больший срок или обвиняется в преступлениях, наказываемых таким сроком – уничтожению. Вероятнее всего, одесских лютеран немецкого происхождения заподозрили в шпионаже – а он в военное время действительно карается смертью. Увы, превратности войны зачастую не позволяют расследовать обвинения до конца.
Мы уже говорили о внутренней логике топонимики Одессы, упоминая параллельные улицы: Атамана Головатого и Атамана Чепыги. Заметим, что ещё точнее названы перпендикулярные друг другу улицы Академиков Королёва и Глушко (с учётом особенностей взаимоотношений двух Главных конструкторов). Логика была присуща и переименованиям: левый из переулков, ограждающих немецкий общинный центр, из Лютеранского был переименован в улицу одной из основательниц Германской коммунистической партии Клары Жозефины Готфридовны Эйснер – по мужу Цеткин. Вероятно, кому-то хотелось оставить хоть какую-то связь района с Германией. Правый переулок из Инвалидного переименован в переулок Топольского в честь лётчика-истребителя 69-го истребительного полка (входившего в Отдельную Приморскую армию) Героя Советского Союза Виталия Тимофеевича Топольского. Хорошо, что волна переименований не затронула ни одну из улиц, названных в честь лётчиков этого полка, оборонявших Одессу: на карте города вы найдёте, кроме переулка Топольского, переулок Маланова и улицы Асташкина и Кондрашина. Памятник лётчикам мы посмотрим чуть позже, когда переместимся на территорию бывшего аэродрома 69-го полка.
В первом доме переулка, довольно любопытно вписанном на углу узкого переулка Топольского и ещё более узкого Каретного переулка, размещается первый лабораторный корпус Академии связи. Естественно, во время обороны Одессы в здании находился штаб полка связи Приморской армии.
Штабы: Округа, Приморской армии, Одесского оборонительного района
Двигаясь от кирхи налево (если глядеть от её фасада) по улице Новосельского и миновав сначала дом, где жили Рихтеры, потом переулок Топольского, мы подходим к солидному четырёхэтажному дому с очередной «военной» мемориальной доской: в здании с 3-го июня 1946-го по 4-е февраля 1948-го года работал Г.К. Жуков. В это время в доме был штаб Одесского военного округа. Есть там и другая мемориальная доска: деникинская контрразведка, занимавшая здание в 1919–1920-м годах, замучила большевика-
подпольщика Александра Старостина и его товарищей по подполью.
Привычка силовых ведомств противоборствующих сторон занимать одни и те же здания в завоёванных городах общеизвестна. Это проявилось и в случае дома № 64 по Новосельского, который мы сейчас осматриваем, и в случае здания НКВД на Маразлиевской, о котором мы расскажем, когда придём на эту улицу. Эта привычка в случае здания НКВД была мастерски использована советскими диверсантами.
Военная аура бывшего штаба округа оставалась столь сильной, что ещё долгие годы после переезда штаба на улицу Пироговскую в здании на Новосельского, наряду с общежитием, были медицинские курсы Одесского государственного университета. Все студенты учились на военной кафедре, а все студентки – на медицинских курсах, и тоже становились военнообязанными. Так сказать «наш ответ Армии Обороны Израиля».
Продолжаем движение по Новосельского до улицы Торговой, долгое время называвшейся – «Красной Гвардии» (очередной «военный след» в топонимике). Повернув по Торговой налево и немного вниз (как мы помним, кирха – самая высокая точка, откуда все улицы идут, слабее либо сильнее, но вниз) мы движемся к современному зданию Одесского национального морского университета.
Для тонких знатоков понятия «Университет» оборот «Морской Университет» либо «Медицинский Университет» – стопроцентный оксюморон. Но волна переименований родила такую терминологию. Наибольшую часть своей более чем восьмидесятилетней истории ВУЗ назывался ОИИМФ – Одесский институт инженеров морского флота. А в разговорах именуется попросту – Водный. Поскольку он был единственным в СССР заведением такого рода (Ленинградский институт выпускал инженеров водного транспорта, где всё же немало речников), выпускники Водного – своеобразная каста, разбросанная по стране и сплочённостью напоминающая выпускников английских привилегированных школ.
С 1956-го года в институте работает наш отец – доктор технических наук, профессор, лауреат, заслуженный деятель науки и техники Украины и, как говорили про царствующих особ, «и прочая, и прочая, и прочая».